Как бы то ни было, в мае 1936-го года Одесский Преображенский кафедральный собор был взорван, причём в связи с особой прочностью здания военным пришлось немало потрудиться. Соборную площадь переименовали в «Площадь Советской Армии».
Улицу, с двух сторон окружающую площадь, переименовали из «улица Соборная площадь» в улицу «Площадь Советской Армии». С учётом того, что с другой стороны проходила просто «улица Советской Армии», путаница была чрезвычайная. Точнее, всё это было уже после переименования Красной Армии в Советскую; я даю предпоследние названия.
Запись в паспорте «прописка: Площадь Советской Армии, 1» была на первом месте у одесситов до начала строительства девятиэтажек. По этому адресу расположен громадный дом: он начинался как склады Папудовой (хорошая фамилия для купчихи), а потом превращён в жилое здание из четырёх замкнутых флигелей. В результате пошагового строительства второй этаж совсем низкий, но на третьем этаже высота потолков 4,80 м. Это позволяет в пределах одного этажа иметь и кухню, и антресоль. В результате, подобно дому матроса Железняка, во дворе дом не четырёх-, а шестиэтажный.
Площадь, конечно, называется всеми коротко и фамильярно – «соборка». Она была ближайшим зелёным оазисом для наших детских садиков, потом прогулок и поездок на велосипедах, аттракционов и т. п. Но, оттягивая удовольствие от встречи с возрождённым собором, пройдём ещё несколько шагов от угла Спиридоновской к Преображенской.
Вопрос знатоков одесситам: как называется скверик перед нами? Кроме жителей двух ближайших домов, никто не ответит. Это сквер Веры Холодной – звезды русского немого кино, то ли жертвы коварной «испанки» (пандемии гриппа, убившей в 1918– 1919-м годах по разным оценкам от 50 до 100 млн. человек – от 2,7 до 5,3 % населения планеты), то ли тайно умерщвлённой белыми за сотрудничество с большевистским подпольем.
В центре скверика – не памятник Вере Холодной и её молодому бойфренду, как может показаться. Впрочем, памятник описан в разделе «Музейный квартал». Заметим только, что полный цикл практически забытой тетралогии «Волны Чёрного моря» (1936–61) включает повесть «Белеет парус одинокий» (1936) и романы «Хуторок в степи» (1956), «Зимний ветер» (1960), «Катакомбы (За власть Советов)» (1961). Почему первое произведение – повесть, а остальные – романы, пища для литературоведов. Но «Белеет парус одинокий» ещё чуть помнится, а остальные части тетралогии – забыты, и, похоже, навсегда.
Если развернуться от памятника налево, мы увидим ещё один одесский дом с одной стеной, на этот раз – здание сталинской эпохи. К сожалению, иллюзия плоского дома слабее, чем в Воронцовском переулке, так как здесь соседний дом – двух-, а не одноэтажный. Кстати, строительство двухэтажного дома предпринято и в Воронцовском переулке, но пока прекращено после протестов одесситов. Живут в доме по адресу «Площадь Веры Холодной, 3» вполне себе трёхмерные люди, в том числе наши хорошие знакомые. Из гостиной при такой конструкции можно отделить небольшой, но уютный треугольный кабинетик: квартира получается на 2,5 комнаты.
Драматическое развитие военной темы находим, если перейдём дорогу и подойдём к зданию по Преображенской, 44. Сейчас это Одесское городское управление милиции. Размещалась же здесь и полиция, и деникинские спецслужбы (и снова здание, где одни сажали других, используется вторыми для посадки первых при смене власти). Увы, кроме арестов, дающих надежду в переменноуспешной гражданской войне, были ещё казни. Список казнённых, запечатлённый на памятной доске, красноречив. Статистика показывает: в высшем эшелоне советской власти евреев было не так много, как принято считать – но среди рядовых борцов за Власть Советов, особенно в Одессе, евреи были очень заметны. Это и не удивительно: с учётом тех прав и свобод, которыми евреи уже обладали в остальной Европе, положение евреев в царской России просто выталкивало их во врагов режима.
Ещё одна табличка – уже на новом здании милицейского комплекса: отсюда на расстрел увели членов группы Молодцова-Бадаева, о котором мы уже рассказывали. Так что здание служило и деникинцам в годы гражданской войны, и румынам во время оккупации Одессы в 1941–1944-м годах.
Идём по Преображенской к собору. На углу – на здании нынешнего управления миграционной службы – небольшая мраморная табличка. Летом 1941-го года в этом доме из работников милиции сформирован отряд особого назначения для борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. Заметим, что дважды Герой Советского Союза Степан Елизарович Артёменко, о котором речь впереди, пришёл в армию из милиции. Логично предположить, что профессиональные навыки работника милиции очень помогли ему на фронте.
По диагонали от памятника героям «Пете и Гаврику» на доме № 42 мемориальная табличка реальному, а не литературному, участнику событий, связанных с восстанием на броненосце «Потёмкин» – но через знаменитый фильм. В доме жил участник съёмок Иван Адрианович Воробьёв («дядя Ваня»). Жил он до 1974-го года, так что можно предположить, что во время съёмок самой знаменитой (и, похоже, целиком выдуманной Сергеем Михайловичем Эйзенштейном: не сохранилось не только документов, но и мемуаров, описывающих нечто подобное) сцены расстрела на Бульварной лестнице дядя Ваня был в детской коляске. Реально же «дядя Ваня» был инвалид детства, и в упомянутой сцене спускался на каталке по ступеням среди бегущих в панике граждан.
Мы уже упоминали роль фильма в топонимике Одессы – теперь Большая или Бульварная лестница называется Потёмкинской. Как уже упоминалось, площадь, где восстановлен памятник Екатерине Великой, также называлась Потёмкинской, и на ней был в 1965-м установлен памятник героям восстания.
Памятник воспроизводил в бетоне знаменитую сцену: матросы, приговорённые к расстрелу за отказ есть борщ с червями, вырываются из-под брезента. Эйзенштейн художественно преобразовал «практику расстрела». На самом деле приговорённых к казни ставили НА брезент, чтобы упростить мытьё палубы после расстрела. Аналогичная «процедура» показана – если вас не покоробит сравнение – в одной из серий американского полицейского боевика «Смертельное оружие». Но в руках гениального режиссёра Эйзенштейна сцена стала ярким и выразительным символом начала восстания – герои сбрасывают душащий и обрекающий на тьму брезент, вырываются на свет и свободу и этим порывом вовлекают в восстание весь экипаж.
Изобразить столь динамичную сцену в бетоне задача практически невыполнимая. Тем не менее скульптор В.А. Богданов справился с задачей. На наш взгляд, несколько хуже «сработали» архитекторы М.М. Волков и Ю.С. Лапин. Памятник получился слишком громоздким для изящной площади. В молодости я смотрел на площадь с крыш окружающих её домов – впечатление от памятника было вполне хорошее. Но когда вы смотрели на него снизу вверх и громадная композиция нависала над вами, все чувствовали, что памятник лучше бы смотрелся в ином месте. Открытый в 60-ю годовщину восстания – 27-го июля 1965-го года – памятник вызывал эстетический протест долгие годы. Сейчас он перенесён на Таможенную площадь – на «стрелку» между Польским и Деволановским спусками – и неожиданно сразу оказался на месте.
Напротив таблички «дяде Ване» – на месте четвёртого флигеля дома Папудовой – памятник настоящей и великой актрисе немого кино Вере Холодной, скончавшейся как раз в этом ныне разрушенном флигеле. Скульптор Александр Вячеславович Токарев, архитектор – Владимир Львович Глазырин. Памятник установлен в 2003 году. Угадайте, кто был главный архитектор Одессы в это время? В других городах эта же традиция?
Чтобы охватить собор Преображения Господня одним взглядом (и одним кадром фотоснимка), доходим до угла Преображенской и Дерибасовской.
В здании «Пассажа», мимо которого мы снова проходим, находился штаб многократно упоминавшейся 51-й Перекопской дивизии. Это указано на «охранной» табличке на углу здания. Ранее на этом месте находилось здание, где жил основатель военно-полевой хирургии Николай Иванович Пирогов (в Одессе он не только работал в военном госпитале, но и был попечителем Одесского и Киевского (!) учебных округов). Гостиница построена взамен нескольких домов, и мемориальная доска в честь Пирогова долго висела с другой стороны от входа в Пассаж со стороны Дерибасовской – точное место жительства великого медика установили уже в 1990-е годы. Также в доме жил родной брат нашего любимого Александра Сергеевича – боевой офицер, майор, кавалер орденов Святой Анны 3-й и 4-й степени и Святого Владимира 4-й степени Лев Сергеевич Пушкин. Уволившись с военной службы, он переехал в Одессу, где поступил на государственную службу в Одесскую портовую таможню. Через 10 лет – в возрасте 47 лет – он умер в нашем городе.
Мы можем вновь дружески поприветствовать народного артиста СССР Утёсова, уютно присевшего в Горсаду. Кстати, сколько военных песен было в его репертуаре, сколько выступлений перед бойцами армии и флота, сколько песен исполнено в «Боевых киносборниках». Одесситы, конечно, не забывают «Ты одессит, Мишка» и «У Чёрного моря». Ещё раз – поклон Вам, Леонид Осипович!
От генерал-фельдмаршала к гетману
С угла Соборной площади мы видим воз-рождённый собор и памятник главному военному нашего города генерал-фельдмаршалу Михаилу Семёновичу Воронцову.
О Воронцове можно говорить бесконечно долго.
Во-первых, нужно исправить несправедливое мнение, сложившееся о нём под влиянием титанов русской литературы. Молодой Пушкин, темпераментно ухаживавший за прекрасной супругой графа Елизаветой Ксаверьевной (в девичестве графиней Браницкой), написал несколько злых и несправедливых эпиграмм. Единственная польза от этого некрасивого поступка Александра Сергеевича: самую известную эпиграмму («полумилорд-полукупец») поместили на памятнике и этим нелогичным ходом (если объект таков, отчего же памятник?) спасли прекрасный монумент. Пушкин был молод, влюблён, переживал своё положение ссыльного – простим ему.
Сложнее с «зеркалом русской революции»: Лев Николаевич Толстой в мудрой поздней повести «Смерть Хаджи Мурата» тоже дал, выражаясь деликатно, некорректный портрет светлейшего князя. Что сказать? Как известно, «матёрый человечище» не любил Шекспира. Предположим, что Толстой мог не любить ещё нескольких великих представителей человечества.