Стелла просияла и кивнула на Майкла.
– Майкл – модельер. Это одно из его творений.
Разве не великолепно это прозвучало из ее уст? Вот только проблема в том, что он уже три года ничего не творил и не планировал в ближайшее время к этому возвращаться. Хоть мама и говорила, что его помощь в магазине больше не нужна, но при ее диагнозе за ней нужно приглядывать. Он уже дважды находил ее в ванной без сознания. А если бы не нашел, кто знает, чем бы все это кончилось.
Амбиции могут подождать. А мама у него одна.
Если он задыхается в тюремной камере собственной жизни, то это только его проблемы. И это не будет продолжаться вечно. Майкл не хочет смерти своей мамы. Он ее любит. Но неизбежная правда в том, что ее уход освободит его.
Любовь, как оказалось, – это тюрьма. Она заманивает тебя в ловушку, подрезает крылья. Тянет тебя вниз, вынуждает идти туда, куда ты не хочешь – как этот клуб, в котором он был лишним.
Энн вертела в руках жемчужную нитку бус.
– О, Стелла, разве это не идеальное платье для тебя? Неужели он сшил его сам? – Она порхала вокруг Стеллы, проверяя молнию, заглядывая на изнанку платья. – Потайные швы. Ни одной бирки. И такое мягкое.
Энн подняла на Майкла стеклянный взгляд, а потом шепнула что-то Стелле на ухо и поцеловала ее в щеку, заставив девушку покраснеть.
– Что ж, идемте, я представлю вас отцу Стеллы. – Энн взяла его под руку и потянула в сторону полупустого столика подальше от сцены.
За ним сидел мужчина средних лет с небольшим брюшком, седой, в очках с тонкой оправой. Рядом с ним было четыре незанятых стула. Он вел оживленную беседу с недурным на вид блондином, который сидел рядом с ним.
– Эдвард, это Майкл. Майкл, это Эдвард, отец Стеллы.
Отец встал и подал Майклу руку. Это было вежливое рукопожатие, твердое, без борьбы за превосходство, но светло-карие глаза за стеклами очков изучали Майкла, как лабораторный образец неизвестного вида. У Майкла возникло такое же чувство, как в день выпускного, когда он впервые встретился с отцом своей девушки: словно нужно было захватить на эту встречу резюме и справку от венеролога. Он поборол желание занять боевую позицию, как перед спаррингом на соревнованиях.
– Приятно познакомиться, – сказал Майкл.
– Взаимно, – ответил отец Стеллы с натянутой улыбкой, которая очень напомнила Майклу улыбку его собственного отца – ну, если его отец был бы хоть отдаленно нормальным.
– А это Филип Джеймс, – сказала Энн, указав на блондина. – Филип, это Майкл, бойфренд Стеллы.
Филип встал и одернул черный пиджак, который так облегал его спортивную фигуру, что любой портной гордился бы своей работой.
– Рад встрече. Парень вежливо протянул руку. Но когда Майкл ответил на рукопожатие, то ему показалось, будто он сунул руку в тиски. Какого черта? Филип смерил его жестким взглядом ореховых глаз. – Стелла рассказывала о вас на работе.
На работе? Майкл покосился на Стеллу, и та смущенно отвернулась. Поцелуй. Так, значит, это и есть тот самый Декстер Стюарт Мортимер Нильс.
Майкл выпустил ладонь Филипа, пока не поддался порыву приложить его головой об стол.
– Филип, – сказал он и сдержанно кивнул.
Этот кусок дерьма совал язык в рот Стеллы. Он оказался совсем не таким, как ожидал Майкл. Он представлял себе сутулого задохлика. Непременно в очках с такими толстыми стеклами, что они напоминали бы бинокль.
Явно не замечая повисшего в воздухе напряжения, Энн продолжала представлять разодетых людей за столом: ботаник-одиночка, в точности подходящий под первоначальное представление Майкла о Филипе, оказался владельцем известной IT-компании; кроме него за столом сидели высокообразованная пара индийцев и седоволосая женщина в возрасте в лавандовом юбочном костюме и с огромными бриллиантами на шее, в ушах и на пальцах.
Майкл расстегнул пуговицы на пиджаке и сел между Стеллой и последним незанятым стулом, сохраняя хладнокровие, которое выработал за три года работы в эскорте.
– Итак, Майкл, расскажите о себе, – сказал отец Стеллы, скрестив руки и откинувшись на спинку стула, глядя на Майкла испытующим взглядом. Ага, так и есть, выпускной повторяется.
Майкл в точности знал, как все это будет.
– Что бы вы хотели услышать? – спросил он.
– Для начала: кем работаете?
Филип смотрел на него с мрачным интересом.
Отец Майкла хотел, чтобы сын стал астрофизиком или инженером. Под конец он остановился на архитекторе. Это тоже была уважаемая профессия.
– Я дизайнер.
– О, как интересно. А что вы проектируете? Или ваш уровень допуска не позволяет разглашать эту информацию?
Услышав это, он едва не рассмеялся.
– Нет, я не проектирую системы безопасности. Я моделирую одежду.
– Это он сшил платье для Стеллы, дорогой, – сказала мама Стеллы с мягкой улыбкой. – У него выдающийся талант.
Эдвард скривился от отвращения, но тут же овладел собой и поверил Майклу на слово.
– Должно быть, нелегко преуспеть в таком деле. Работаете на кого-нибудь из нью-йоркских дизайнеров?
– В данный момент нет.
– Тогда, наверное, разрабатываете собственную линию. Это очень впечатляет, – сказала Энн.
– Если честно, я на время отошел от дел.
Стелла открыла было рот, но он схватил ее за руку и слегка покачал головой. Он действительно не хотел, чтобы эти люди знали, что он работает в химчистке и днями напролет подгоняет костюмы. Плохо уже одно то, что он этим занимается.
Нет, в этом не было ничего плохого. Но он стыдился. Это хороший, честный труд… а, катись все к дьяволу. Какой смысл врать самому себе? Сидя рядом с этими высокообразованными, заоблачно богатыми людьми – да, он стыдился. Он был не из тех, кого можно было поставить рядом со Стеллой.
– Так вы… ничего не делаете? – спросил Филип с напускным недоверием.
Майкл надел маску невозмутимости и пожал плечами.
– В какой-то степени, да.
Болезнь его матери – не их собачье дело, и он не хотел, чтобы все за столом смотрели на него с жалостью.
На лицах Эдварда и Филипа мелькнули схожие гримасы, и Майкл сжал зубы. Наверное, думают, что он собирается жениться на Стелле из-за денег. Неужели они не понимают, что Стелла слишком умна для такого дерьма? Когда она влюбится, это будет кто-то соответствующий ей.
– Я бы с ума сошел от скуки. – Филип перевел взгляд на Стеллу, словно о чем-то задумавшись. – Стелла, ты же не выносишь безделья, разве нет? Ты не сидишь на месте, тебе нравится осознавать, что твоя работа оказывает влияние на этот мир. Поэтому мы и ладим так хорошо.
– Да, я люблю работать, – согласилась Стелла, обеспокоенно покосившись на Майкла.
– Эд, ты, должно быть, видел наш последний совместный проект, – сказал Филип. – Она предложила такое решение, с каким я никогда раньше не сталкивался, и буквально устроила революцию в способах продажи товаров онлайн.
– Уверен, она сделала это с твоей помощью, Фил. – Отец Стеллы одобрительно сжал плечо Филипа. Значит, эти двое уже знакомы? Партнеры по гольфу или еще какой дряни? В голове у Майкла пролетели пятнадцать различных способов вырубить человека. И что еще за новости, будто Стелле кто-то нужен? Никто ей не нужен. Даже Майкл, теперь уже нет. Он вообще сомневался, что был нужен ей когда-либо.
Губы Стеллы растянулись в искренней улыбке.
– Вообще-то, это правда. Мы неплохо сработались.
Серьезно. Его приводила в ярость мысль о ее совместной работе с Филипом и о том, что ей что-то в этом нравилось. Этот ублюдок должен раздражать ее ничуть не меньше, чем Майкла. Его охватило мальчишеское желание поцеловать ее прилюдно, показать всем, что она принадлежит ему. И он убрал от нее руку, пока не сделал этого на самом деле. Стелла ничего не заметила. Она все еще улыбалась Филипу – своей настоящей улыбкой, той самой, которую Майкл уже считал своей. Черт, это было так же больно, как если бы ему оторвали яйцо.
– Она одна из немногих, кто способен меня выносить. Знаю, я тот еще засранец. У меня высокие стандарты, и я не терплю тех, кто ленится или занимает не свое место, – сказал Филип, многозначительно посмотрев на Майкла.
Майкл сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Поискал глазами часы на стенах зала. Как долго еще ему придется все это терпеть?
Разговор за столом переключился на экономическую теорию и продвинутую теорию статистики, и Майкл с тяжелым сердцем наблюдал, как Стелла раскрывается и вступает в беседу. Она просила остановить себя, если начнет говорить о работе, но ей это так нравилось. Очевидно, работа была главной страстью в ее жизни. Майклу не хотелось отказывать ей в этом. Филип, несмотря на свое скотство (а он наверняка скотина), был с ней на одной волне так, как Майкл никогда бы не смог.
Он вспомнил о том поцелуе. Стелла сказала, что ей не понравилось и что Филип ей надоел, но сейчас она явно была не против общения с ним.
Майкл не мог не заметить, что Стелла с Филипом были бы красивой парой. Учитывая их общие интересы и равное происхождение, они до тошноты идеально подходили друг другу. Он вспомнил, что именно Филип надоумил Стеллу нанять его. Она хотела заполучить Филипа. Возможно… черт, ему противно было даже думать об этом, но, возможно, это было бы правильно.
В конечном счете между Стеллой и Майклом было только физическое влечение. У них не было этого ментального единения, а он знал, как важно для Стеллы стимулировать ее мозг.
Погано было признавать, но он ей не соответствовал. Сразу на нескольких уровнях. Она никогда его не полюбит. Майкл для нее всего лишь тренажер, и больше ничего. Беседа об экономике продолжалась, а Майкл чувствовал, как разбивается его сердце и рвется все внутри. Все казалось ему неправильным. Словно даже его кожа стала ему не по размеру.
– О, я так рада, что мама Филипа все же смогла прийти, – сказала Энн.
Рука с красными ногтями опустилась на спинку стула рядом с Майклом, и знакомое сочетание ароматов ударило ему в нос. Корица и сигареты. Кубики льда звякнули, и на стол опустился стакан, наполовину заполненный виски.