– Вот поглядите, – вдруг сказала она, – я вам ее сейчас покажу.
И достала портмоне. В отделении, где обычно хранят фотографии детей или внуков, у нее лежала фотография кошки. У меня сразу возникло ощущение, что я где-то ее уже видела: белую кошечку с красным бантом на шее. Я сказала об этом Исабель.
– Конечно, – ответила она, – наверняка вы ее видели, потому что объявления с этой фотографией совсем недавно висели по всему району.
И тут она начала рассказывать мне историю о том, как ее кошка однажды ночью исчезла. Признаюсь, вначале я слушала ее вполуха. Но тут мой слух зацепился за знакомую кличку: Исабель упомянула кота по кличке Буян.
– Его и правда зовут Буян?
– Да, имя странное, но так уж его назвали. Это он виноват, что моя Мели сбежала. Она кошечка скромная и никогда бы не ушла без веской на то причины.
Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы Исабель рассказала всё по порядку. В общем, дело обстояло приблизительно так. Каждую ночь кошка вылезала через кухонное окно: обычно она прогуливалась по крыше и шла домой. Но однажды она вышла и не вернулась. Когда утром Исабель в крайней тревоге отправилась на поиски, она встретила на крыше девочку с третьего этажа, Карлу, и ее приятеля. Так я узнала важную деталь: Карла, или Джульетта, – соседка Исабель.
– А кто ее приятель? – спросила я, стараясь скрыть волнение.
– Его зовут Марсело. Славный паренек, уж вы мне поверьте.
В то утро, на крыше, ребята сказали Исабель, что тоже ищут кота. По совпадению, он убежал той же ночью, что и Мели.
– Уже потом до меня дошло, что они это всё и устроили, – вздохнула она. – Никогда не знаешь, что детям может прийти в голову.
Что случилось с котом и кошкой, Исабель так и не узнала. Исчезновение Мели стало для нее ужасным ударом, она так и застыла на пустынной крыше.
– У меня сейчас будет приступ, – проговорила она.
Достаточно было взглянуть на нее – и тут же становилось ясно, что она не шутит. Испугавшись, дети пообещали найти и кота, и кошку. И вот тогда началась операция «Поиск». Главным образом она заключалась в том, чтобы подготовить сто плакатов с фотографиями беглецов, а затем расклеить их повсюду, где на стене найдется свободное место. На каждом плакате напечатали номер телефона – для тех, кто располагает хоть какой-то информацией о потеряшках. Только почти никто не звонил. За все выходные было всего три звонка, сказала мне Исабель. Первой позвонила какая-то сумасшедшая, которая уверяла, что коты – это Бастет и Сехмет, а их бегство означает, что приближается змея хаоса. Это сообщение решили проигнорировать. Во втором случае, судя по голосу, звонил шестилетний ребенок: он сообщил, что видел, как котов похитила женщина в пятнистой шубе.
– Этот только что посмотрел «Ста одного далматинца», – сказал Марсело, закончив разговор.
Третий звонок внушил им слабую надежду. Какая-то девочка сообщила, что вроде бы видела, как похожий на Буяна кот прошмыгнул на стройплощадку по соседству с ее домом. Марсело с Карлой отправились по указанному адресу. Они проникли на стройку, перепачкались с головы до ног, а Марсело еще и пострадал от кота, которого он пытался схватить, приняв его за Буяна: тот расцарапал ему лицо. В результате они вернулись с пустыми руками. Грязными, но пустыми.
Тогда ребята решили прекратить поиски. И после этого сбежали.
– Всё-таки сбежали? – с любопытством спросила я.
Но Исабель не могла рассказать ничего интересного. Единственное, что было ей известно, – это то, что ребята поехали куда-то далеко, а потом нашлись коты, но между этими двумя событиями случился большой скандал. Дойдя до этой части рассказа, она понизила голос.
– Помните тот вечер, когда приехало телевидение, из-за ребят на крыше? Тех, которых все называют Ромео и Джульеттой? – спросила она. – Ну так вот: это были они. Марсело и Карла!
Я сделала вид, что удивлена.
– А они на самом деле хотели броситься вниз?
– Не думаю… – Исабель покачала головой. – Эти ребята кажутся такими жизнерадостными. Говорят, родители хотели их разлучить, но мне об этом ничего не известно. Я не осмелилась их спросить. Мне было достаточно того, что они вернули мне Мели.
Она уже собиралась попрощаться, потому что подошла ее очередь, но я всё-таки задала ей последний вопрос.
– Скажите, Исабель, они что, действительно влюблены?
Она улыбнулась.
– Когда смотришь на них, поначалу даже мысли такой не возникает. Но сегодня дети не такие, как раньше. Так что я бы сказала, что да, влюблены по уши.
Глава 7Госпожа Чан
Если я и была чем-то полезна Носачу, так это тем, что помогла ему наладить контакт с госпожой Чан. Она согласилась уделить ему внимание только для того, чтобы сделать приятное мне, своей постоянной покупательнице. До этой минуты она отшивала всех журналистов со словами:
– Говорить – нет. Времени мало, работы много.
Невозможно вести беседу с госпожой Чан, не прерываясь каждую секунду. Надо признать, что Носач проявил немало терпения, чтобы взять у нее интервью, пока она раскладывала по пакетам печенье, взвешивала помидоры, прикрепляла ценники и обслуживала покупателей. А от них, от покупателей, отбою не было: с тех пор как год назад, приехав из Кореи, она открыла магазин самообслуживания, в нем всё время полно народа. А всё дело в том – пусть Клоринде и не понравится то, что я скажу, – что цены у госпожи Чан гораздо ниже. Поэтому можете себе представить, как задело Клори, что именно госпожа Чан первой заметила ребят и позвонила в полицию. Настолько задело, что Клори никогда не упоминает ее в своем рассказе и даже готова категорически отрицать ее участие, если кто-то об этом заикнется. Но не сомневайтесь: госпожа Чан увидела их первой.
– Вон там, вон там, – сказала она Носачу, показывая на крышу дома напротив. – Вместе. Стояли там. На краю.
Хотя госпожа Чан на удивление быстро овладела испанским, изъясняется она весьма своеобразно: отрывочными предложениями, которые не всегда кажутся связанными между собой. Возможно, поэтому журналист отнесся к ее словам недостаточно серьезно. И допустил грубую ошибку, если хотите знать мое мнение. Со своего места госпожа Чан как никто другой видела, что произошло. Например, она пыталась сказать журналисту, что ребята там, на карнизе, казалось, хотели куда-то пройти, но он ее не слушал.
– И тогда приехали полиция и пожарные, – напомнил он.
– И любопытные. И журналисты. И продавцы. Газировки, попкорна. Но я продала больше. Цены лучше.
– Ага, – журналист начал терять терпение, – а что делали родители?
Она тихо-спокойно объяснила: сначала появился отец девочки и чуть было не потерял сознание. Тогда она вытащила стул – вот этот, темно-зеленый, – и предложила ему. Какой-то мужчина одолжил ему мобильный телефон, и он позвонил жене. А также родителям парня. Вскоре все они были здесь, стояли возле магазина и смотрели наверх. Переживали, нервничали. Одна женщина плакала. Отец мальчика говорил, что, если они не убьются там, на крыше, тогда он сам убьет их после того, как они спустятся. А затем наверх поднялись пожарные.
– И отец девочки говорил в рупор, – нетерпеливо подсказал ей Носач.
– Никакого рупора.
– Как это никакого? Меня уверяли, что мужчина через рупор убедил их не прыгать вниз.
– Вы придумываете, или я вам рассказываю? – обиделась госпожа Чан.
Журналист замолчал. И тогда она объяснила, что, пока комиссар пытался успокоить родителей, на крышу поднялась группа пожарных во главе с неким Пьедрабуэной. Вроде как специалистом. По крайней мере, так сказал комиссар: что специалист поговорит с ребятами и убедит их слезть с карниза. И действительно, спустя какое-то время ребята начали потихоньку продвигаться по крыше. У людей уже болели шеи: еще бы, столько времени стоять, задрав головы, – но никто не отводил взгляда от ребят. Пока они не сделали последний шаг – и тут началось: люди аплодировали, обнимались и плакали.
– А родители друг с другом разговаривали? – поинтересовался Носач.
– Конечно, – ответила госпожа Чан.
– Но ведь они же в ссоре, – настаивал он, – у них был серьезный конфликт, из-за которого их семьи рассорились.
– Серьезный? – удивилась женщина. – Нет, фара.
– Какая фара?
– Да они столкнулись. Давно. Один разбил фару на машине другого. На парковке. Немного повздорили. Кричали.
– И только?
– Да. Потом выпили пива. Вон там, в баре. И готово – друзья.
Во взгляде журналиста читалось недоверие. Рассказ госпожи Чан вызывал у него всё больше сомнений. Поэтому он и не воспринял всерьез ее сообщение о том, что в тот вечер она видела, как ребята вошли в здание.
– Вы, наверное, хотите сказать, что видели одного из них, – поправил ее Носач. – Потому что сначала пришла девочка, а уже потом – мальчик. И увидел, что она стоит на карнизе.
– Ничего подобного, – возразила госпожа Чан. – Они пришли вместе. Я видела. А с ними еще один. Мужчина.
– Этого не может быть, сеньора, – с раздражением сказал журналист. – Все утверждали, что девочка поднялась на крышу первой. Она даже не знала, что парень тоже собирается прийти.
Сеньора Чан, похоже, обиделась.
– Как вам угодно. – Она принялась протирать прилавок, не обращая внимание на журналиста.
Тот поспешно вышел из магазина, и я вместе с ним. Мы почти не разговаривали. И даже не заметили, что всё это время позади нас возился с ящиками Голован. А он мог бы сообщить кое-что интересное об этом деле.
Глава 8Голован
Как его на самом деле зовут, я вам при всём желании сказать не могу. Отвечу честно: не знаю. Подозреваю, что он и сам этого не знает. Насколько мне известно, он для всех всегда был Голованом. Госпожа Чан зовет его просто «Ван». И зовет она его практически ежеминутно, потому что Голован всегда у нее на подхвате: нарезает ветчину, раскладывает товар, рассчитывается с покупателями, отвечает на телефонные звонки. А когда нет работы, смотрит в окно. Поэтому в тот вечер он много чего увидел.