– Ясно, – ответил Готаро и больше не задавал никаких вопросов.
Он посмотрел на узкоглазого Нагаре, на широко открытые глаза Мики и пришел к выводу, что девочка, наверное, очень похожа на свою маму. Так Готаро и сидел, размышляя об этом и дожидаясь прихода Казу.
Она вскоре вернулась. На подносе Казу несла те же самые серебряный кофейник и белую чашечку. Аромат свежесваренного кофе поплыл по воздуху и, казалось, проник глубоко в грудь Готаро.
Казу встала у стола, за которым сидел мужчина, и продолжила объяснять правила.
– Сейчас я подам вам кофе, – сказала она, ставя перед ним чашку.
– Хорошо.
Готаро опустил взгляд на белоснежную чашку. Почти прозрачная белизна завораживала. Казу продолжила:
– Вы вернетесь в прошлое ровно в тот момент, как я налью вам кофе в чашку, и останетесь там до тех пор, пока он не остынет.
– Хорошо.
Может быть, оттого что Шуичи рассказал про это правило Готаро, его не удивило, что в прошлое можно было перенестись на такой короткий промежуток времени.
Казу быстро кивнула.
– Вы должны успеть выпить свой кофе, пока он не остынет. Если вы не успеете вовремя это сделать, то…
Теперь ей надо было сказать самое главное. Если человек не сумеет выпить кофе, пока тот еще горячий, то превратится в призрака и останется сидеть на этом стуле. Именно из-за этого правила возвращаться в прошлое было так опасно. По сравнению с огромным риском стать призраком, вероятность не встретить того, ради кого и вернулся назад во времени, или невозможность изменить реальность казались просто незначительными неприятностями. Поэтому для Казу было важно, чтобы ее слова не восприняли как шутку. Чтобы они прозвучали более весомо, она сделала паузу, прежде чем продолжить свои объяснения.
– То станешь привидением, да? – перебил ее Готаро.
– Хм? – промычал Нагаре, который слушал разговор, стоя неподалеку.
– Привидением, – без колебаний повторил Готаро. – Шуичи рассказывал мне об этом. В то время его слова прозвучали настолько невероятно… Я имею в виду, в подобное было трудно поверить, и потому я хорошо это запомнил.
Нагаре по прошлому опыту знал, что посетители, нарушившие это правило, жестоко за это поплатились, но он переживал не о человеке, который стал призраком, а о его близких. Если бы такое произошло с Готаро, то это стало бы страшным ударом для его дочери Харуки.
Но Готаро отчего-то не осознавал всей важности этого и произнес слово «привидение» невероятно беспечно. Правда, у него было серьезное выражение лица, поэтому Нагаре не стал прямо указывать ему на ошибку и ответил уклончиво.
– Ну… – пробормотал он.
Ответ Казу был прост.
– Верно, – хладнокровно подтвердила она.
– А? – удивился ее ответу Нагаре. Он вытаращил свои миндалевидные глаза и приоткрыл рот. Мики, стоявшая рядом с ним, возможно, не знала, что такое привидение, но глаза у нее округлились.
Казу, которая не обратила никакого внимания на волнение Нагаре, спокойно продолжила знакомить Готаро с правилами.
– Ни в коем случае не забывайте об этом. Если вы не допьете кофе до того, как он остынет, будет ваша очередь превратиться в привидение, которое навсегда останется сидеть в этой кофейне.
Казу использовала слово «привидение», которое сказал Готаро, потому что так было проще. В любом случае было ясно, что она имела в виду: между призраком и привидением не было никакой разницы.
– Значит, та женщина, которая сидела на этом стуле все это время… – сказал Готаро. – Она не вернулась из прошлого, так?
– Да, – подтвердила Казу.
– А отчего она не допила свой кофе? – полюбопытствовал Готаро. Он спросил об этом из чистого интереса, но после его вопроса лицо Казу будто превратилось в неподвижную маску, похожую на те, которые используют в театре. Впервые Готаро не смог понять, о чем она думает.
«Я спросил о том, о чем не следовало», – подумал Готаро. Лицо Казу лишь мгновение оставалось непроницаемым.
– Она вернулась в прошлое, чтобы встретиться со своим умершим мужем, но, должно быть, заблудилась во времени и поняла это, когда кофе уже остыл, – ответила она таким тоном, что не было нужды расспрашивать о том, что произошло после.
– Понимаю, – сочувственно ответил Готаро. Он посмотрел на двери, за которыми исчезла женщина в белом платье.
Так как он больше не задавал вопросов, Казу спросила:
– Наливать кофе?
– Да, пожалуйста, – ответил он со вздохом.
Казу взяла серебряный кофейник, который все еще стоял на подносе. Готаро совсем не разбирался в посуде, но понял, что кофейник стоит немалых денег. Казу объявила:
– Тогда я начинаю.
После этих слов Готаро почувствовал, что ее аура изменилась.
В кофейне вдруг стало так холодно, что показалось, будто воздух заледенел и его можно резать ножом.
Казу подняла серебряный кофейник немного выше.
– Выпейте кофе, пока он не остыл, – произнесла она и стала медленно опускать носик к чашке. Она двигалась с неподражаемой грацией, как будто проводила торжественный ритуал.
Когда носик был всего в нескольких сантиметрах от чашки, из него потекла струйка черного кофе, похожая на тонкий канатик. Она лилась совершенно беззвучно, и казалось, что она не движется, только кофе в чашке все поднимался. Он был похож на черную тень.
Готаро зачарованно наблюдал за движениями Казу и заметил, как от чашки стал подниматься пар.
Готаро охватило странное ощущение. Голова закружилась, и все вокруг столика будто покрылось рябью и замерцало.
Готаро испугался, что снова засыпает, и попытался потереть глаза.
– Ах! – невольно вскрикнул он.
Его руки, все его тело слились с этим кофейным паром. Готаро понял, что это не предметы вокруг качались и мерцали, а он сам. Вдруг все завертелось так быстро, словно он полетел куда-то с невероятной скоростью.
– Хватит, хватит! – запаниковав, закричал он.
Ему никогда не нравились карусели и страшные аттракционы: от одного их вида ему уже становилось нехорошо. К несчастью для него, все вокруг понеслось куда-то еще быстрее. Время раскручивалось вспять, на двадцать два года назад.
Когда Готаро понял, что наконец возвращается в прошлое, его сознание угасло.
После гибели Шуичи и его жены Готаро взял на себя все дела в ресторане и воспитывал Харуку. Даже когда Шуичи был еще жив, разносторонний и усердный Готаро мог самостоятельно управлять всеми делами ресторана, начиная с приготовления пищи и заканчивая бухгалтерским учетом.
Но, поскольку Готаро был холостяком, воспитывать маленького ребенка ему было невероятно трудно. А Харука росла. Она начинала делать свои первые, еще неуверенные шаги, и кто-то должен был постоянно приглядывать за ней. По ночам девочка часто плакала, и он от этого не высыпался. Когда она пошла в детский сад, Готаро думал, что станет полегче, но Харука боялась чужих людей. Каждый день, когда приходило время идти туда, начинались слезы.
Учась в начальной школе, девочка часто обещала, что будет помогать ему в ресторане. Но у нее ничего не получалось, Харука только мешала. Она говорила невнятно, поэтому было трудно понять, что именно она имеет в виду, а если ее не слушали, Харука страшно обижалась. Когда у нее поднималась температура, ему приходилось закрывать ресторан и срочно везти ее к врачу. А еще у нее, как и у всех детей, был свой график важных событий: дни рождения, Рождество, Валентинов день и так далее. Его раздражало, когда в выходные дни она просила отвезти ее в парк с аттракционами или купить что-то.
В старшей школе Харука стала трудным подростком, и с каждым годом с ней все сложнее было находить общий язык. Как-то раз, когда она уже училась в выпускных классах, Готаро позвонили из полиции и сообщили, что ее задержали за кражу в магазине.
В подростковом возрасте Харука часто попадала во всякого рода переделки и безобразничала, но Готаро никогда не отступал от своего решения воспитывать ее. Он прилагал все усилия, чтобы она была счастлива.
Но три месяца назад она привела домой мужчину, которого звали Сатоши Оби, и сообщила, что они встречаются и хотят пожениться.
Когда Сатоши пришел к ним домой в третий раз, то обратился к Готаро:
– Пожалуйста, благословите нас с Харукой.
– Я благословляю вас, – просто ответил Готаро.
Он желал Харуке счастья и не хотел стоять у нее на пути.
Закончив старшие классы, Харука немного утихомирилась. Она решила поступить в кулинарную школу, чтобы стать поваром. Там она и познакомилась с Оби. Потом парень нашел работу в отеле в районе Икебукуро в Токио, а Ха-рука стала помогать Готаро в ресторане.
После объявления даты свадьбы Харуки Готаро стал ужасно мучиться угрызениями совести из-за того, что все это время обманывал ее.
Он воспитывал Харуку вот уже двадцать два года и все это время говорил, что она его дочь. Чтобы скрыть, что на самом деле они не родные по крови люди, он никогда не показывал ей метрику. Но теперь Харука собиралась замуж. Все изменилось. Когда она пойдет на регистрацию брака, то поймет, что ее удочерили, а значит, вскроется то, что Готаро все эти годы врал ей. Осознание этого долго мучило его, и в конце концов он решил рассказать ей обо всем накануне свадьбы. После этого он собирался сказать, что на церемонии бракосочетания должен присутствовать ее настоящий отец. «Возможно, она будет страдать, когда узнает правду, но тут уж ничего не поделаешь», – думал Готаро.
– Извините, пожалуйста, господин?
Готаро проснулся из-за того, что кто-то тряс его за плечо. Огромный мужчина крепкого телосложения стоял перед ним. На нем были черные форменные брюки и темно-коричневый фартук поверх белой рубашки, рукава которой были закатаны до локтей. Готаро узнал в этом великане хозяина кафе. Но этот Нагаре был гораздо моложе.
Воспоминания о том самом дне стали смутно вырисоваться в сознании Готаро.
Он был уверен, что это и есть молодой Нагаре. Тот, каким он и был двадцать два года назад.