Пожалуй, впервые я вижу своего врага так ясно.
И, Небеса, как же он страшен!
Стоит нашим взглядам встретиться, и мир вокруг начинает рассыпаться — с дальнего края, от горизонта. Бромли исчезает, пожираемый пустотой, поддельный особняк шатается и стонет, словно на сильном ветру, кости на земле разом трескаются.
Пахнет сыростью могилы — и тленом.
И зачем я послушалась Эллиса, зачем отправилась к призраку, зачем вообще покинула свой дом, наполненный светом…
Мне жутко и одиноко, и тело всё деревенеет.
— Вот ты какая, — говорит Валх. Он запускает руку за пазуху и достаёт нечто вроде шнура, удавки. — Иди-ка сюда. Не бойся.
Он не жив и не мёртв — не принадлежит ни одному из миров. Его лицо покрыто трупными пятнами, но руки ухоженные, точно у джентльмена… если б не когти — звериные, чёрные.
Я отчаянно стараюсь не бояться, и всё-таки мне страшно.
— Иди сюда, — повторяет Валх.
…мои ноги всё ещё не касаются земли; босые ступни утопают в сияющих лепестках. Когда я понимаю это, становится немного легче, и я пытаюсь представить, что бы сделала на моём месте Абени… или бабушка… или…
Озарение похоже на вспышку молнии.
Очень ясно и чётко я представляю, что у меня лицо моей матери. Её нежные черты; её ласковая улыбка — и бездонный взгляд из того давнего сна.
— Нет, — говорю я маминым голосом, который помню смутно, но всё-таки помню. — Это ты иди ко мне.
Он вздрагивает и замирает — ровно на мгновение, на краткий, едва заметный миг. Но достаточно даже этого. Я готова; я ощущаю изъян в его колдовстве всей кожей — как трещину, как тёплый свет, и устремляюсь туда, домой, в мой настоящий дом.
…и просыпаюсь.
Весь следующий день я провела дома, сказавшись больной. Это было недалеко от правды: после того как сразу два сна кряду обернулись кошмарами, меня почти что парализовало слабостью. До полудня даже подняться с постели не получалось, а потом к тому же накатил волчий аппетит. Обед Юджиния принесла в спальню, а вот к ужину уже получилось спуститься самостоятельно.
Клэр, кажется, не очень поверил сбивчивым объяснениям про погоду и мигрень.
— О нездоровье, дорогая племянница, вы всегда упоминаете с досадой, — проворчал он. — Верней, с таким выражением лица, что если б хворь можно было отловить выпороть на конюшне за неподобающее поведение, то вы бы так и сделали. А сейчас вы выглядите испуганной.
— Просто дурной сон, — попыталась было отмахнуться я.
Клэр выгнул бровь:
— Меня должно это успокоить? Учитывая даже, что я имел честь неплохо знать леди Милдред? А если вспомнить, о чём вы рассказали мне не далее чем нынешней весной…
— Не просто сон, — признала я вынужденно. И — зябко обхватила ладонями чашку, точно пыталась согреться. — Пообещайте мне, что не будете уходить из дома без необходимости, особенно ночью. И дети… дети могут вполне погулять и в саду.
— Ваша искренность и прямота достойны святых, — елейным тоном произнёс Клэр, но взгляд его выдавал беспокойство. — Как и моё терпение. К слову, хотите пари, дорогая племянница? Готов поспорить, что сразу после этой вашей просьбы погода станет великолепной, дети запросятся в парк, а меня кто-нибудь пригласит на партию в покер.
— Когда я сойду с ума, дядя, то непременно поспорю с вами, — смиренно отозвалась я. — Возможно, даже на деньги.
Он закатил глаза:
— Я научу вас играть в карты только для того, чтобы вы больше не говорили мне ничего подобного.
— Предлагаете мне не осуждать зло, а присоединиться ко злу?
— Святые Небеса! Уже сочувствую вашему дурному сну: уверен, что вы его напугали, а не он вас.
Как ни странно, эта короткая перепалка придала мне сил. На следующее утро я отправилась в кофейню как ни в чём не бывало. Разумеется, Клэр оказался прав — погода установилась великолепная, изрядно потеплело, светило яркое солнце… Сменился ветер, и унёс гарь и смрад Смоки Халлоу куда-то в сторону, так, что воздух теперь благоухал опадающими листьями и поздними цветами.
В «Старом гнезде» все столики были заполнены. Лица, разумеется, сплошь знакомые; множество улыбок — по случаю хорошей погоды, полагаю. Миссис Скаровски вполне мирно обсуждала что-то с Луи ла Роном, в то время как её супруг-адвокат — редкий гость в кофейне! — читал свежую газету. Полковник Арч сосредоточенно раскладывал пасьянс, зажав в зубах незажжённую сигару — похоже, он так часто бывал в «Старом гнезде», что ощущал себя здесь воистину как дома, без преувеличения, не хватало только домашних бархатных туфель и вышитого халата. Впрочем, я была даже рада: он сильно сдал после смерти сына, а теперь будто бы ожил — и смягчился по сравнению с собой прежним… «Клуб странных леди» во главе с Дженнет Блэк тоже собрался в полном составе, включая даже мисс Смит, которая из-за профессорских обязанностей нечасто присоединялась к нам.
Была здесь и леди Чиртон, и, когда я подошла к ней, чтобы поздороваться, она взяла меня за руку и с чувством произнесла:
— Мои подруги, особенно леди Уоррингтон, настаивают, чтобы я непременно привела вас снова! Говорят, что это было дуновение свежего ветра, приятное разнообразие, и к тому же вы понравились маленькой Друмми.
Вспомнив сварливую собачку с очаровательной мордашкой, я невольно улыбнулась:
— Но ведь она облаяла меня, эта прелестная малышка?
— Ах, она на всех лает, чтобы ни говорила леди Уоррингтон! — улыбнулась леди Чиртон. — Правда, приходите. Как насчёт следующей среды?
Я обещала подумать. И, признаться честно, испытала нечто вроде досады: оказывается, не обязательно было проникать в клуб во сне, чтобы поговорить с призраком, и так рисковать собой!
Что ж, учту на будущее; так или иначе, мне удалось узнать нечто полезное… и, кажется, даже щёлкнуть по носу самого Валха. Больше одного раза такой способ не сработает, да и сейчас я сумела избежать опасности лишь потому, что он не ожидал ничего подобного.
…и всё же, отчего он так боялся мою мать? Она действительно могла его уничтожить?
А ближе к вечеру «Старое гнездо» навестил Эллис. Я собиралась послать за ним только завтра, но он пришёл сам, сияя, как начищенный таз.
— Виржиния! Прекрасные новости! — заявил он с ходу. Не с порога, разумеется, а как только мы уединились за ширмой, надёжно скрытые не только расписной перегородкой, но и тем шумом, который царил в кофейне. — Две сразу. Во-первых, мы нашли кровь, и наш дорогой Доктор Мёртвых уже занимается ею. Во-вторых, я наконец узнал, кому пытался дозвониться покойный граф. Номер двести восемьдесят шесть, вы помните?
— Припоминаю, — чопорно кивнула я, придвигая к себе чашку кофе, хотя на самом деле уже давно забыла большую часть деталей из рассказа мисс Белл. — И кому же?
— «Осам», — понизив голос, ответил Эллис. — Верней, одной «осе» в отставке, своему приятелю, который начинал службу ещё не при маркизе Рокпорте и даже не при вашем отце, а куда раньше. Интересный человек, на самом деле, коллекционер книг и в прошлом профессор, ныне оставивший преподавание ради написания мемуаров… Там будет много любопытного, думаю, если он их всё-таки закончит. Имя его вам ни к чему, важно другое: когда он работал на «ос», то занимался деликатными делами. А если точнее — спасал высокопоставленных особ, если их шантажировали. Или пытались завербовать, — сделал он страшные глаза. И скептически хмыкнул: — Что-то на вас это не произвело особенного впечатления, я смотрю… А что насчёт призрака? Удалось ли поговорить с ним?
Глубоко вздохнув, я начала рассказ. Вспоминать о мертвеце, графе Ллойде, и тем более о Валхе было неприятно, и сейчас, днём, в свете яркого, тёплого солнца, меня точно бы обдавало холодком, а кожа покрывалась мурашками. Тем не менее, Эллису явно не помешали бы сведения, которые удалось добыть таким опасным способом, да и к тому же я почувствовала бы себя чуть лучше, если бы он похвалил мою храбрость и сказал, что всё не зря.
Слушал детектив молча, лишь изредка задавая вопросы. Он выглядел задумчивым — но не мрачным; скверное завершение одного сна, который тут же перешёл в другой, ещё более опасный и мрачный, его ничуть не удивило, кажется. А когда я замолчала наконец, то он уставился на меня долгим ясным взглядом — светлые глаза казались очень-очень холодными — и проникновенно произнёс:
— Вы хоть понимаете, что сделали, Виржиния? «Девицу» и «алманку» мы обсудим позже, насчёт документов у меня тоже есть версия, но именно для вас сейчас важнее кое-что другое. И так, что вы сделали?
— Поступила глупо, подвергнув себя опасности там, где можно было бы её избежать, немного потерпев? — вздёрнула я подбородок, ощутив укол совести.
Эллис качнул головой:
— Нет. Вы приказали мертвецу — и он послушался беспрекословно. А теперь, как думаете… чего и вправду боится Валх?
Меня пронзило догадкой:
— Я… я могу приказывать и ему, потому что он наполовину мёртв?
— Было бы слишком хорошо, окажись это правдой, — улыбнулся Эллис. И подался вперёд, налегая локтями на стол: — Но рассудите сами, Виржиния. Мертвец, которому вы повелели остановиться, подчинился вашей воле. Я имею в виду, конечно, бедолагу Ллойда. Валх, как мы теперь знаем, покойник только наполовину, можно сказать, одной ногой в могиле стоит. Однако вспомните, как он отчаянно избегал встреч лицом к лицу с вашей матерью. И даже сейчас испугался! Возможно, она была сильнее или лучше понимала, на что она способна…
Он умолк. Я тоже не знала, что сказать, поэтому некоторое время просто пила кофе маленькими глотками; лишь когда молчание затянулось совершенно неприлично, произнесла:
— Странно обсуждать всё это, верно?
— Ничуть, — тут же откликнулся Эллис. И подмигнул мне: — Ну, на меня-то вы всегда можете рассчитывать. И, кстати, хотите непрошенный совет?
— Извольте.
— Покойный граф попросил вас найти его убийцу, а также похищенные документы. Но мы с вами и так собирались это сделать. Верней, я, но неважно. Так почему бы не пойти на хитрость? — понизил он голос интригующе. — Пообещайте графу, что выполните его просьбу, а взамен попросите о какой-нибудь услуге. Вы ведь упомянули, что у него там была целая толпа вассалов и предков? Во