Выступая перед рабочими в 1995 году, Макалпин назвал «Ла Миниту» «уникальным живым организмом», где он стремится обеспечить «наилучшую рабочую и социальную среду». Пища, кров, лечение, безопасность, свобода, духовные ценности, – все это есть на ферме в отличие от прочего мира. Идеалистический максимализм Макалпина распространяется и на сам кофе. Он не использует гербициды: все 800 акров посадок рабочие очищают от сорняков вручную. Инсектициды применяются только в самых исключительных случаях. Зато деревья регулярно опрыскивают «кофейным афродизиаком», содержащим бор, цинк и медь. Пробы почвы берут дважды в год. Затеняющие деревья связывают азот и помогают накапливать перегной; впрочем, и удобрения вносятся регулярно.
Несмотря на все тревоги по поводу социальных проблем и окружающей среды, свою позицию Макалпин считает в конечном счете прагматической. Он хорошо обходится с рабочими, потому что этого требуют интересы бизнеса. Ему не нравится «праведный кофе», который люди должны покупать из какого-то чувства вины. «Я не хочу, чтобы мой кофе покупали из сострадания к моим рабочим. Пусть его выбирают за качество». Он обвиняет «ловких ребят» из Equal Exchange и Max Havelaar в «культурном империализме», в том, что они примешивают «страдания, боль и унижение» к зернам, которые навязывают «богатеньким, но совестливым, скромно одетым, политкорректным и безгранично наивным созданиям, известным под именем хьюппи», что является сочетанием хиппи и юппи.
Билл Макалпин хочет, чтобы все производители кофе могли требовать такую же цену, как он. Тогда социальные проблемы рассосутся сами собой. К сожалению, рыночные реалии не дают на это надежд. Когда я гостил у Бетти Ханнштейн Адамс на ее плантации «Орифлама» в западной Гватемале, мы долго обсуждали самые насущные вопросы.
Да, она действительно платит рабочим примерно 3 доллара в день, как и другие фермеры. И больше платить не может, потому что продукция станет слишком дорогой. Уровень прибыли очень низкий, а колебание цен не позволяет планировать на долгий срок. После того, например, как в 1989 году истек срок действия Международного соглашения по кофе, несколько лет вообще были одни убытки, и только в 1994 году, когда мировое кофейное производство снизилось, а Бразилия пострадала от заморозков, цены пошли вверх. В самом начале 1997 года (во время наших бесед) цены вновь начали расти. Однако, как подсчитала Адамс, им нужно было подняться еще на 4,50 доллара за фунт, чтобы фермеры могли платить рабочим по минимальной ставке США – 5,15 доллара в час. Потребители не особенно пострадают: даже при 15 долларах за фунт обжаренного качественного кофе чашка напитка обойдется в 37 центов – не так уж и много, если сравнить со стоимостью прохладительных напитков.
Впрочем, шансы на это, откровенно говоря, призрачные. За многие десятилетия граждане США и политические деятели привыкли считать дешевый кофе своим прирожденным правом. Немногочисленные «добрые самаритяне» готовы время от времени приплатить за «праведный обмен», но даже их великодушию быстро наступит конец, если весь кофе пойдет по цене, обеспечивающей достойную жизнь рабочим плантаций.
Вряд ли мы увидим новое соглашение по кофе в обозримом будущем. Ассоциация стран – производителей кофе (АСРС), как и предсказывали, не смогла поддерживать цены; кроме того, в нее не вошли такие крупные производители, как Мексика и Вьетнам (за последние несколько лет ставшие крупными поставщиками «робусты»). Для фермера единственный способ получать больше за свой урожай – придумать какой-нибудь убедительный метод добавления стоимости. «La Minita», ямайский «Blue Mountain» и гавайский «Kona» выбились вверх, но вряд ли многие другие сорта смогут повторить их успех.
Залезть в кошелек яппи можно, конечно, разными способами: соблазнить их продуктом «справедливым», экологически чистым или собранным на «затененных» плантациях. Чтобы способствовать достойной оплате труда кофейных тружеников, TransFair USA ввела национальный сертификационный знак и намерена не отставать от европейских торговцев «праведным» кофе.
Наконец, существует благотворительная организация Coffee Kids. В 1988 году розничный торговец кофе из Род-Айленда Билл Фишбейн посетил мелких фермеров в Гватемале. Условия их существования поразили Фишбейна: «В страшной нищете они сохраняют живое мировосприятие, дух товарищества и мужество, которое мы уже утратили. В каждом очередном месте я спрашивал себя: можно ли жить еще беднее? У них нет водопровода и канализации, им негде лечиться, но тем не менее они сохраняют душевную бодрость. Кажется, жизнь сильнее там, где кофе выращивают, а не там, где его потребляют, несмотря на все наши экономические достижения».
Фишбейн задумался, как помочь фермерам. Поначалу он вступил в контакт с известными неправительственными организациями, но очень скоро разочаровался. Слишком часто эти организации бездумно раздавали деньги, а потом громогласно заявляли об успехе проекта, который не принес никаких устойчивых улучшений. «А выпросить у них деньги на что-нибудь действительно полезное – это целое дело». Тогда Фишбейн создал Coffee Kids – организацию, которая работает непосредственно с нуждающимися и выделяет фермерским кооперативам или общинам начальные средства на открытие местных банков, выдающих кредиты под низкий процент. Компания Coffee Kids по всей Латинской Америке помогает детям, создает возможности для альтернативного бизнеса в дополнение к выращиванию кофе. Деньги на свои проекты организация получает от ряда кофейных фирм, а также от покупателей кофе, оставляющих добровольные пожертвования в магазинах96.
Изобретатель Рауль Раудалес, работающий на Coffее Kids, разрабатывает модель солнечной сушилки. Если она получится дешевой и эффективной, то принесет мелким фермерам большую пользу. Собранные кофейные ягоды нужно обработать в течение 24 часов, иначе они начинают бродить. Не имея собственных сушильных приспособлений, фермеры вынуждены продавать урожай койотам – посредникам, которые скупают кофе за бесценок. Солнечная сушилка позволит фермерам обрабатывать зерна до последней стадии и не торопиться с продажей, а дождаться хорошей цены.
Глава тридцать четвертаяКофе и экология
Фермеры могут повысить стоимость своего кофе еще одним способом – производить экологически чистый продукт. Пионером сертифицирования и рекламы такого кофе стал в середине 1980-х годов Гари Толбой из Coffee Bean International (CBI), работавший в тесном сотрудничестве с Томом Хардингом из Ассоциации содействия экологически чистым продуктам (OCIA). Они первыми начали сертифицировать кофе мексиканских и гватемальских кооперативов.
Экологически чистый кофе занимает сейчас 3 % элитного продаваемого кофе. Правда, многие эксперты скептически относятся к его качеству. Первое время такой кофе действительно был очень неважным: его поставляли бедные фермеры, чья продукция была экологически чистой по умолчанию, поскольку они не имели средств на удобрения и пестициды. Им также не хватало возможностей для правильного обрезания деревьев и надлежащей обработки урожая. С годами, однако, качество экологически чистого кофе существенно повысилось – в немалой степени благодаря стараниям таких энтузиастов, как Карен Себрерос, деловая дама из Сан-Диего.
В 1989 году Карен (которая вышла замуж за представителя обширного мексиканского семейства) узнала, что у нее трудноизлечимое заболевание сердца и, возможно, понадобится пересадка органа. Врачи настоятельно рекомендовали ей не удаляться от хороших больниц и планировать свои перемещения по минутам. Но Карен хотела жить полной жизнью и полетела в Южную Америку проведать своего деверя Джорджа, который поселился в глухой перуанской деревне Тамборапа. «Там не было водопровода и электричества, но зато были люди – удивительно жизнерадостные, счастливые и открытые», – вспоминала Карен. Они выращивали кофе, получая 8 центов за фунт.
Желая помочь, Карен уговорила жителей набрать ей 100 фунтов кофе и занялась им в своем заднем дворике: очистила от камешков, веточек и гнилых ягод, а потом высушила. Но после обжарки выяснилось, что зерна сильно отдают землей, на которой сушились. С помощью Гари Толбоя и Тома Хардинга Карен помогла улучшить местный кофе и получить сертификат экологически чистого продукта. На деньги от его продажи в Тамборапа провели электричество, водопровод, телефоны, построили мосты, школу и лабораторию тестирования качества, благоустроили улицы. «А люди остались такими же жизнерадостными, счастливыми и открытыми». Самое удивительное – болезнь Карен исчезла без следа.
С годами Карен Себрерос значительно расширила свой бизнес. «Сейчас мы поставляем просто фантастический кофе». Фирма Карен – сначала она называлась Elan International, а потом Eco Coffee Company – выступает в роли посредника-помощника: учит фермеров повышать качество и берет на себя всю работу по оформлению сертификатов.
«Когда мы начинали, необходимой документации не было даже на испанском, не говоря уже об индейских языках». Многие фермеры не умели читать и, конечно, не имели заверенных топографических описаний участков, которые требовали OCIA и другие сертификационные агентства. Не было у них и денег, чтобы заплатить (и немало) за рассмотрение заявки; эти суммы поначалу предоставляла Elan. Для получения сертификата кофе полагалось тестировать на предмет отсутствия химикатов в течение трех лет подряд. Все процедуры стоили около 30 тысяч долларов. Но затраты можно было окупить с лихвой: это доказали кооперативы, производящие «Pipil Organic Coffee» в Сальвадоре, «Aztec Harvest» в Мексике и другие сорта в разных странах Латинской Америки. Сертифицированный экологически чистый кофе производят теперь также в Индонезии и Африке.
По иронии судьбы самым естественным образом чистый кофе (большинство эфиопских и индонезийских зерен) нельзя продать как экологический продукт, поскольку он не сертифицирован. Вместе с тем распространено убеждение, что во многих случаях кофе, продаваемый под видом «экологически чистого», на самом деле таковым не является. И быть не может, как считают скептики вроде Билла Макалпина. «Не бывает такого продукта, как экологически чистый да еще и хороший кофе», – утверждает он. На ферме «Ла Минита» максимум экологичности и минимум химии, но «абсолютная экологичность» вызывает у Макалпина только усмешку. Его кофейные деревья выглядят гораздо здоровее, чем «экологичные» посадки, которые я видел на другой ферме в Коста-Рике, – тощие чахлые кустики.