– Я начинаю понимать. Ты говоришь – двадцать миллионов, это много почтовых мешков.
– На авторынке такие микроавтобусы продают примерно за полмиллиона. «Тойоту» или «форд транзит», например. В них хватает места.
– То есть нам надо сделать инвестиции, чтобы совершить преступление? Да, послушай, бизнесменами-то нас не назовешь. С картинами все было проще, – сказала Марта.
– Пожалуй, но это дело выглядит более реальным, – заметил Гений.
– И никакой ответственности за культурные ценности. – Марта отставила в сторону чашку с кофе и снова взялась за вязанье. – Знаешь, самое время позвать остальных.
– С тобой приятно иметь дело. Ты всегда все понимаешь.
После ужина шайка пенсионеров собралась на экстренную встречу в комнате Марты. Когда все получили свой морошковый ликер, она взяла слово:
– Речь пойдет о краже. И первый вопрос состоит в том, готовы ли мы рискнуть нашим пребыванием здесь, в доме престарелых. Если мы влезем в это дело, нам скорее всего придется скрываться за границей несколько лет.
– Звучит не блестяще, – сказала Анна-Грета и подумала о Гуннаре.
– Если мы не купим себе фальшивые документы, конечно. Сегодня можно купить полный набор с новым именем и личным кодом. Вы знаете об этом? – спросила Стина, которая недавно прочитала детектив под названием «Не ты: украденное “лицо”».
– Вот как, разве такое возможно? Тогда я за, – сказала Анна-Грета, и Грабли кивнул в знак подтверждения.
– Банк и другие пострадавшие получат свою компенсацию, – продолжила Марта.
– Банк – это обязательно? – запротестовал Грабли. – Я не хочу красть у других.
– Но если не все довольны, это ведь не идеальное преступление, – сказала Марта.
– Исключительное преступление, – поправила ее Анна-Грета. – Значит, нам надо так все провернуть, чтобы банк не попал в неудобную ситуацию. Я правильно поняла?
– Не совсем. Не мы должны совершить ограбление, оно уже совершилось. От нас требуется просто забрать деньги, – объяснил Гений.
– Тебя послушать, так все всегда очень легко, – заметила Анна-Грета со вздохом.
– Понятно, есть риск. Но надо же попытаться, не так ли? – сказал Грабли и потрогал платок на своей шее, на этот раз шелковый.
Потом они много часов обсуждали свое будущее, и после двух бутылок ликера все наговорились так, что щеки у них порозовели.
– Подумать только, мы снова должны воровать, – сказала Стина. – Чудесно. А я боялась, что у меня получится скучная старость. Видели бы меня сейчас в Йенчепинге. Кстати, а вы не думаете, что в будущем о нас напишут книгу?
– Самой собой, – поддержал ее Грабли. – Люди любят читать о том, что происходило по-настоящему.
– Но ничего ведь еще не случилось, – заметила Анна-Грета.
– Пока нет, но в любом случае пусть нам повезет на нашем пути, – сказала Марта.
Тогда все улыбнулись и, несмотря на позднее время, исполнили «Беззаботен, как птица», а потом псалом «Всего лишь день», песню, которую они обычно пели на бис. По инерции Анна-Грета продолжила «Денежным галопом», когда дверь неожиданно открылась.
На пороге стояла сестра Барбара.
– Нашли себе забаву. Вы перебудите весь дом, давно пора гасить свет.
Вся пятерка переглянулась. Сестра Барбара?
– А где Катя? – промямлила Марта.
– Ее перевели в другое место. «Диамант» сейчас целиком и полностью моя зона ответственности.
69
После того как Катю перевели, жизнь обитателей дома престарелых резко изменилась, и совсем не в лучшую сторону. Девушка написала им письмо, поблагодарила за время, которое они провели вместе, и сожалела о своем вынужденном расставании с ними. Старики скорбели вместе с ней, поскольку никто, абсолютно никто, не хотел возврата к старому.
При Кате все обитатели дома престарелых снова начали получать удовольствие от жизни, и теперь любые попытки возврата к прошлому клиенты «Диаманта» встречали в штыки, а сестра Барбара не могла справиться с ними.
Когда она говорила, что пришло время ложиться спать, они не подчинялись, а при попытке запереть отделение на ключ, все вставали в дверном проеме и звали другой персонал. Если еда была плохой, они громогласно высказывали свое недовольство и отказывались есть, а число требовавших ключи от тренажерного зала постоянно росло. Многие сомневались относительно предлагаемых лекарств и только при полной уверенности в их необходимости принимали свои таблетки. Когда сестра Барбара нагло попыталась ограничить кофепитие двумя чашками в день, они перевернули кофейник.
В общем, пока шайка пенсионеров планировала новое преступление, вся деятельность «Диаманта» оказалась под угрозой. Марта наблюдала происходящее и угощала всех желающих «Ревом джунглей», надеясь, что само название вдохновит их на новые дела.
Сестра Барбара таращилась на стариков сквозь стекло и рассеянно прислушивалась к долетавшим звукам. Анна-Грета слушала свои пластинки, Долорес пела, а два деда храпели. Сейчас стало немного спокойнее, но днем стоял такой шум, что она чуть не потеряла самообладание. В их новых богадельнях ей следовало позаботиться о собственной комнате для отдыха с окнами во двор, а не в общее отделение, как здесь.
Купив еще два дома престарелых, они смогли бы поставить всю работу на поток, и ситуация улучшилась бы. Она надеялась, что тогда Ингмар предоставит ей бо2льшую свободу и она сможет переделать все наилучшим образом. Это, конечно, требовало увеличения численности персонала, но Ингмар был против, он хотел провести новое сокращение кадров.
Она задумалась. Иммигранты ведь хорошо заботились о своих родственниках. А если бы она смогла заставить их работать идеально, это дополнительно снизило бы расходы. Ингмар полюбил бы ее еще больше за новое предложение, он ведь жаждал увеличения прибыли и быстрого результата. Но пока она могла попытаться успокоить стариков дружелюбными словами. Сестра Барбара поднялась и вышла в общую гостиную.
– Прекрасная погода сегодня, не правда ли? – начала она.
– Да, и мы хотим выходить на улицу в солнечные дни и получать питание поприличнее, а не выслушивать массу обещаний и пустой болтовни. Нас ты не обманешь, – сказал девяностотрехлетний Хенрик и погрозил ей пальцем. Сестра Барбара вернулась в офис – там было спокойнее.
– Знаете, она не сможет оставаться здесь долго, – сказала Марта, услышав стук каблучков сестры Барбары в коридоре. – Даже Долорес повышает на нее голос.
– Давайте не будем ее трогать. Пока все это носит периодический характер, ей наплевать, чем мы занимаемся, – сказал Гений и отложил в сторону кисточку. По примеру других он серьезно увлекся живописью, и сейчас результаты его труда, наполовину законченные картины, стояли повсюду на испачканном краской полу. Он откинулся назад и рассматривал холст, покрытый толстым слоем краски, и, судя по всему, на свет рождался новый шедевр модернистского толка. – Ой, как забавно рисовать, – продолжил он. – Жаль, что я не занялся этим раньше.
– Только теперь повсюду пахнет масляной краской. А нет никакой другой, которую мы могли бы использовать? – поинтересовалась Марта.
– Только не для нашей цели, – сказала Стина. – С маслом можно сделать очень многое. Я рассказала сестре Барбаре, что мы назвали нашу маленькую группу художников-самоучек «Старики на многое способны». Она ничего не ответила, лишь злобно посмотрела на меня.
– Кстати, вы в курсе, что она снова разрешила пить три чашки кофе в день? – вклинилась в разговор Стина.
– Неужели? Наверное, пытается подлизаться. Да, скоро мы забудем про нее, все к этому идет, – заметил Грабли.
– И у нас будет микроавтобус, – сказала Марта. – Подумать только, мы сможем погрузить в него картины, почтовые мешки и целые банкоматы, если понадобится.
– И роляторы!
Марта и Гений посмотрели друг на друга и улыбнулись. С каждым новым приключением, которое они планировали, их самочувствие улучшалось. И главным стимулом для них служили новые вызовы судьбы. Они готовы были нанести удар в любой день.
70
– Разве о таком мы мечтали, когда поступали в школу полиции? – Комиссар Ленберг вонзил зубы в гамбургер и посмотрел на улицу сквозь ветровое стекло. Там шел дождь, и так продолжалось все последние недели. Ломтик помидора попал ему на брюки, и он стряхнул его на пол. – Мы просидели несколько дней перед чертовой богадельней, и ничего не случилось.
– Вот и нет, они обзавелись кошкой, – сказал Стрембек и сунул в рот порцию жевательного табака. – И, если я правильно помню, именно ты предложил понаблюдать за ними. За стариками в доме престарелых…
– Не я, приказ пришел сверху. Одна из блестящих идей Петтерсона. Кстати, от тебя несет табаком, ты не мог бы поменять марку? – Ленберг снова широко открыл рот, и несколько кусочков огурца приземлились на сиденье. Он стряхнул их вниз и бросил взгляд на Стрембека. Тот, казалось, никогда ничего не ел, а жил исключительно на никотине: жевательный табак и никотиновая жвачка составляли весь его рацион.
С другой стороны, было бы хуже, кури он сигареты, тогда от него воняло бы еще больше. Но комиссару Ленбергу нравился Стрембек, он считал его хорошим парнем. У него были жена и двое детей, и дома, похоже, он успевал помогать со всем на свете. Он принадлежал к тому новому поколению мужчин, которые меняли подгузники и готовили еду.
Самого же Ленберга воспитали в традициях того, что сильный пол все решает, а женщина сидит дома, рожает детей и ублажает супруга. Почему мужики так изменились? Стоило ему потребовать от своих подруг взять на себя заботы по дому, в их отношениях сразу возникала трещина. Он давно отказался от мысли завести семью, его вполне устраивало жить собственной жизнью, со своим садом и книгами.
Прежде всего он жил своей работой, поэтому задание со стариками выглядело как насмешка. Он оказался в тупике и, честно говоря, не знал, как ему исправить ситуацию. Но поскольку они, пожалуй, могли навести его на след исчезнувших денег, он не собирался сдаваться. В то, что банкноты смыло за борт с парома на пути из Финляндии, он, естественно, ни минуты не поверил. Нет, пенсионеры явно хитрили, и он не сомневался, что они где-то спрятали выкуп.