– Здравствуйте. Вам что-нибудь предложить? – Из-за вешалки возникла продавец-консультант.
– Нет, спасибо, мы сами, – ответила Саша. – Я подругу убеждаю красное примерить. Вот если вдруг будет сильно отбиваться, вас позову.
Продавец, годившаяся им если не в бабушки, то в весьма взрослые мамы, хихикнула, погрозила пальцем, выдала стандартную фразу «Если понадобится помощь, обращайтесь» и исчезла.
Лиза в сомнении кусала губы. Платье было не просто красным. Цвет был как бы разбавлен до алого, как паруса мечты Ассоль. Как лепесток мака, если посмотреть сквозь него на свет. Как редкие всполохи в желтизне пламени костра. К нему полагался пояс-шарф в лимонных, изумрудных и тех же алых оттенках. От этой освежающе-фруктовой полосочки искусственного шелка основной цвет казался еще ярче и живее.
– Да надень ты уже, не рассыплешься. – Сашка двумя руками толкнула Лизу в сторону примерочных. А сама ухватила похожее платье, только оливково-зеленого цвета с пестрым воротником-стойкой и еще какой-то отделкой. – Давай, кто быстрее из своего прикида в новый. Встречаемся у зеркала.
В примерочной Саша стащила с себя вязаное платье и натянула новое. Ну, как натянула… оно было почти свободным, хоть и размера S. Как бы прямая рубашка со строгим стоячим воротничком, но юбка свободная, ассиметричная и в три яруса. Красота. Девушка в зеркале была будто бы взрослее Сашки. Но, как знать, может, это не платье, а сегодняшний опыт добавил ей внешней взрослости.
На секунду ей стало совестно – все же столкнулась со смертью и тут же побежала копаться в платьицах. Очень совестно, хоть плачь. Но всего на секунду. Потому, с чистой же совестью сказала она себе и отражению, что вся эта магазинная мишура – ее собственный, маленький, неумелый, но решительный протест против смерти. Жизнь – это радость. Радость – это жизнь. Точка.
Сашка кое-как пригладила растрепавшиеся пряди волос и решительно вышла из кабинки в большому зеркалу.
Лиза уже была там. Стояла, замерев соляным столпом и явно не видя ничего, кроме собственного отражения. Лиза и платье больше не существовали по отдельности. Нельзя было сказать, что платье надето на девочку или девочка засунута в платье. В зеркало смотрелось нечто абсолютно цельное. Алое, полыхающее, белокожее, огненноволосое, инопланетно, сказочно, фэнтезийно-прекрасное и при этом удивительно земное – доброе, теплое и смущенное.
– Ой, – выдохнуло нечто в зеркале, – глазам не верю.
Саша засмеялась.
– Здорово, да? Берем?
Лиза тут же вернулась в реальность.
– Денег не хватит, я же тебе говорила.
– А я тебе говорила, что хватит. Быстро переодевайся и идем на кассу.
В своей прежней толстовке Лиза, казалось, сохранила толику алого сияния, которое излучала, стоя у зеркала в платье мечты. Даже грустные мысли по поводу бюджета ее не пригасили.
– Итак, – кассир считала сканирующим устройством код, – девять восемьсот, со скидкой четыре девятьсот.
Лиза совсем поникла.
– А у меня есть промо-код, – сказала Саша, – на два предмета, но на одну покупку. Так что, пожалуйста, проведите на оба платья его. Можно одним чеком.
– Слушаю вас, – кассир открыла нужное окошечко на мониторе нетбука.
– INSTAPROMO-FERBER-965, – проговорила Саша, – Фербер с двух сторон дефис. Если надо, могу по буквам.
– Никогда такой код мне не встречался, – покачала головой кассир.
– Он уникальный. – Сашка почувствовала некоторую гордость. – Вы проведите, он сработает. Если надо, то позвоните Инге Игоревне, она сама мне его дала. Вернее, не лично мне, а Алексу Ферберу, но для меня.
– О-о, Алексу Ферберу. – Глаза кассирши затуманились, губы дрогнули. Ага, того и гляди в фэшн-сон провалится или в грезы наяву. Может, ей водички? Но кассирша все же совладала с собой, вытащила смартфон и потыкала пальцем в экранчик: – Инга Игоревна, простите, что в воскресенье беспокою, – застрекотала она, – просто тут такое дело… у девушки уникальный промокод. Инстапромо… Фербер девятьсот шестьдесят пять. Да… да… секунду… – и обратилась к Саше: – Как ваше имя?
– Александра.
Кассир переадресовала информацию Инге Игоревне, выслушала ответ и еще раз извинилась за беспокойство.
– Все в порядке, – кивнула она девочкам, – извините, что заставила ждать. Просто лучше перепроверить все, что можно. Итак, с промокодом каждое платье стоит две тысячи четыреста пятьдесят рублей. И Инга Игоревна просила передать вам, Александра, что ждет фотографии к концу недели, а также просит заранее показать ей снимки кардиганов Алекса Фербера, которые будут вместе с платьями…
– Само собой. – Саша кивнула, ощущая себя суперважной персоной, и рассчиталась банковской картой.
– Я тебе на телефон деньги переведу, – тихо сказала Лиза. Переваривание только что услышанного далось ей с трудом. – Что это сейчас было?
– Это я делала то, что ни капли не заслужила. Грелась в лучах дедушкиной славы. Не смотри на меня так, дело реально не во мне, а в деде. На меня они чихать хотели. Но тут такое дело! Хозяйка FashionBiscuits вместе с дедом рекламную кампанию запускают по соцсетям. И я там малюсенькую роль сыграю. Сделаю фоточки в платьях и кофтах, типа, смотрите все, как шикарно они смотрятся вместе. Так что не расслабляйся. Платье будешь отрабатывать.
– Я?! А можно без меня? Только платье.
– Нельзя! – Сашка показала подруге язык. Откуда-то изнутри поднималось гейзером ощущение счастья бытия. Хей, мы обычные нормальные девчонки! Купили крутые платья с огромными скидками и сделаем инста-фотосессию в них. А сейчас пойдем пить кофе и болтать о жизни. О парнях, нарядах, планах на будущее. Но самое главное – о жизни.
В кофейне на первом этаже они уселись поближе к огромному окну-стене. Начался дождь, и было чертовски здорово смотреть на мокрый Питер через струи, стекающие по стеклу. Да еще с таким обзором! Казалось, ты сидишь прямо там, под дождем, и лишь чудом до сих пор не промокла до нитки.
– Классный какой, – вздохнула Лиза.
– Угу. – Сашка немного удивилась определению «классный», но в целом была согласна. – Люблю, когда дождь идет. Особенно над морем. Я тогда в гейзерной кофеварке кофе варю.
– Да я не про погоду… я… вон, посмотри.
Поближе к барной стойке расположились двое. Парень был очень хорош собой. Светлокожий, темноволосый, с капризно набегающими на лоб длинными локонами-спиралями. С бровями, словно нарисованными умелым каллиграфом. В общем, ходячий образец школьного сердцееда – полный, безупречный, оттого стандартный. И все равно безупречный. Эх… Он улыбался и кивал в ответ на рассказ своей спутницы, которую было не рассмотреть – она сидела, повернувшись в сторону торговой галереи и витрин. Рассматривать девушку Саша не стала – все равно бесполезно. Да и в мальчишку тоже сильно не вглядывалась, потому что узнала его.
– Классный, конечно, – согласилась она с Лизой. – Он, кстати, еще и умный. Такой весь из себя, первый и олимпиадник на деревне. И вроде бы в дерьмовых выходках не замечен.
– Ты его знаешь? – Подруга вытаращила глаза.
– Угу, он со мной в одной параллели учится. Ну, я с ним не знакома, но его все знают. Зовут Никита, фамилия Праворукий. Как будто специально для биллборда подбирали. И хотя он парень не плохой, все равно связываться с ним себе дороже.
– Это еще почему? – Лиза явно изнывала от любопытства.
Саша осторожно, стараясь не вертеться слишком сильно, оглядела кофейню. А, вот, конечно, так и знала.
– Посмотри вон туда, столик между окном и, пардон, выходом в туалет, – сказала она.
– Ну, вижу. Я еще удивилась, вроде есть другие свободные, а эти две девки возле сортира уселись.
– Черненькая из моего класса, Кристиной зовут. А вторая из параллельного, по-моему, с Никиткой, ну, с парнем этим вместе учится. У нее имя такое, модное. Аврора, что ли. Еще одной не хватает. Всего их три подружки. И они как бы Никитины сталкеры. У меня такое ощущение, что сейчас если парень хотя бы немного красивее обезьяны, то у него обязательно толпа шизанутых фанаток найдется. Они за ним все время по пятам шастают, фотографируют, в «Инстаграм» выкладывают. Хихикают как дуры вечно. Говорят, его родители даже возмущались, а он сказал, что пофиг, у них это пройдет, а ему все равно. Только я этой его девушке не завидую, ох, не завидую.
Лиза слушала Сашку, тараща глаза и вцепившись мертвой хваткой в свой стакан с «сюрпризом от бариста» – неожиданно для кафе качественным варевом, щедро сдобренным сливками и шоколадом. Сашка и сама любила такое, хотя сама варила исключительно крепкий, острый и почти всегда несладкий кофе. Сейчас Лизка так увлеклась, что чуть ложечку сливок мимо рта не пронесла. Как будто Саша ей новую серию любимого сериала пересказывает.
– Ничего себе дела-а, – протянула она. – Я слышала в интернете, да и в новостях как-то передавали, что несколько школьниц избили девчонку за то, что та с каким-то «ихним», так они говорили, мальчиком встречалась. Но у нас в школе такого не было. А эти что? Бить будут?
Сашка дернула плечом.
– Я в этом уверена. – Настроение опять дало сбой. – Если бы еще их двое было… Понимаешь, двое – это компания. И интересы у них на двоих. А трое – это уже толпа. И интересы у них такие… на толпу. Отмутузить кого-нибудь толпой – это для них вау-вау, кайфота. Мне иногда кажется, что в какой-то момент дело уже не в парне, а… вот в этом… мерзком кайфе. Напасть вчетвером на одного, почувствовать, какие сами сильные, а этот, один, – слабый…
Подруга посерьезнела. Прищурилась. На лицо словно тень упала.
– Саш, ты рассуждаешь как специалист, – сказала она, чуть качнув головой. – Откуда набралась такого опыта? Сама ты на сталкершу непохожа. Да и вообще, нормальный человек так тупо развлекаться не будет…
– Они не развлекаются, они вполне всерьез.
– Тем более! Всерьез такие гадости творить ты тем более не станешь. Так что?
Саша уткнулась в тающую шапку сливок на своей порции кофе.
– Я в Питере у деда чуть меньше двух лет живу.