– Ведьмак или ведьма… – История неведомого Егорки Сашку совершенно не задела почему-то. Зато перед глазами снова встала Катя. Если в девочку Катю подселился ведьмак, то мог ли он внести какие-то случайные коррективы в ее внешность? Сделать такой… слегка андрогинной? И, пардон, почувствовав в ней присутствие парня, Никита не смог с ней встречаться? Вздумай Сашка озвучить свои соображения – звучало бы лютым бредом. Именно поэтому они так походили на правду. Поэтому Кей практически не подпускала Никиту-Амарго к Саше… ох…
– Саш, ку-ку, ты тут? У нас, между прочим, серьезное дело, – Дарки махала перед Сашкиным носом длиннопалой рукой. – Или ты от нервного напряжения засыпаешь?
– Нет, я… на нервах, конечно. Но еще переболела буквально только что. Так что?
– Оставим Егора пока что. В общем, последние где-то три недели просто волна смертей во сне. И все молодые или даже дети. И у всех семьи, которые горюют.
– И их помыслы оборачиваются к Смерти…
– Да. Но нас сейчас интересует не это! – Рассказывая, точнее, излагая, Дарки раскраснелась. Единственный глаз ее сверкал, волосы чуть растрепались. – Нас интересует, скажем так, общее в этих случаях.
– Колыбельные, – отрешенно проговорила Саша. Усталость накатила, как темная волна на набережную. Силы таяли, как случайный снег под этой самой волной.
– Что? – подлетела над креслом Даша. – Ну-ка, поподробнее!
– Старший брат Миленки, ну, той малышки, про которую я говорила, слышал, как мама пела ей колыбельную, только с другими словами. Лиза передала мне голосовое сообщение через своего фамильяра. И она в конце тоже запела… сама себе! И тоже с какими-то левыми словами. Платон перед смертью слушал на повторе «К Элоизе», а я просто как факт знаю, что ему эту песню вместо колыбельной пели.
Дарки всплеснула руками. Саша даже показалось, что та собралась ей врезать, но сдержалась.
– И кто тут информацию утаивает? – воскликнула книгарка. – Это же сужает круг подозреваемых до буквально пары-тройки видов! Вспомнишь хоть один текст? Неправильной колыбельной? Мне пару строк для гугла.
На стихи память у Сашки была отличной.
– Батя сделает гробок из осиновых досок, – процитировала она с ходу.
– Угу, секунду, – Дарки извлекла из кармана смартфон и быстро набрала фразу в поисковике. – О-о, великолепно! То есть гадство. Но гадство весьма определенное. И это великолепно.
– Ну?
– С моста столкну! Это тексты смертных колыбельных. Знаешь, что это такое? В деревнях, кроме обычных про волчка и прочих баю-бай, пели смертные. Вот про гробики и всякие «хоть назавтра ты помри». Исследователи спорят, зачем они так делали. Кто говорит – отгоняли смерть, кто – пугали детей, чтобы слушались. А кто считает, что к слабым и больным смерть призывали, чтобы здоровым и сильным больше еды доставалось.
– Это Спарта, это такая суровая сибирская Спарта, – Саша покачала головой, – а на самом деле как было?
– Понятия не имею. Но зато я раздел про ведьм, связанных со сном, проштудировала от и до. Глазом клянусь, наш беглец – колыбельник. Представляешь, было время, когда от матери, поющей колыбельную, протягивались коридоры ко всем на свете матерям. А колыбельник, меняя веяния и нашептывая слова, мог любую колыбельную превратить в смертную.
– Это то, что он делает сейчас… – Сашке стало трудно дышать. – Это то, что он сделал с Лизкой!
Дарки размышляла, уставившись в одну точку.
– Я только не понимаю… По идее колыбельную должна петь мать. В Книге Ушедших сказано четко. – Она перевернула пару страниц, нашла нужное место и начала читать: «Колыбельная сеть или колыбельные коридоры протягивались от матери к матери…». Ой, нет. Вот уточнение: «…от матери к дитяти, от дитяти к матери и даже от дитяти к дитяти, если колыбельная имела для них особое сакральное значение, либо они инстинктивно чуяли ее магию». Вопрос снят. Если человек относится к колыбельным по-особому… а это же большинство людей… то для колыбельника раздолье. Не теряй времени. Если можешь связаться с мыкарем – сообщи ему.
Разговаривать с Серым по-прежнему не хотелось, поэтому Сашка отбила ему смску «Колыбельник». Подумала и добавила: «Ты еще в Выборге?». Ответ пришел тут же: «Гораздо ближе. Спасибо».
– И мне свой номер дай, – сказала Дарки, барабаня красными ногтями по ободку смартфона. – А то мало ли что.
«Мало ли что» не заставило себя ждать. На мониторе ноутбука, где пустовал зал с книгами, что-то изменилось. Сашка и Дарки дружно уставились на него. У входа топталась дрожащая, запыхавшаяся Кей.
Глава 13
– Добрый вечер. Вы за Кулинарией? – Дарки вынырнула из подсобки.
– Нет, – резковато отозвалась Кей, – я ищу Сашу Фербер. Беленькая такая. Если она у вас была, то совсем недавно.
Камера не передавала звука, но, выходя, Дарки оставила приоткрытой дверь, поэтому Саша все слышала.
На мониторе Дарки склонила голову набок, рассматривая посетительницу.
– Вы были у нас раньше? – донесся ее голос из торгового зала. – Я вас знаю, но откуда?
Кей пожала плечами и отвечать не стала. И Саша поняла, что та не уйдет без нее. И если Сашины догадки были верны, то Дарки грозила опасность. Потому ли, что от нее к Саше протянулись первые ниточки дружеской симпатии, или же просто потому, что она сейчас оказалась помехой на пути Кей.
Что ж, хотелось бы надеяться, что мыкарь как-то ее отыщет.
«Я в Книгарях», смснула она. И добавила вдогонку: «И Колыбельник, возможно, тоже».
«В курсе. Скоро буду», – тут же пришел ответ.
А Саша вздохнула и вышла следом за Дарки навстречу Кате.
– Вот ты где, – с облегчением выдохнула Кей. – Саш, ты совсем без головы, что ли? Умотала больная через пол-Питера. Я за тебя волнуюсь. Еще и трубку не берешь… Пойдем домой, а?
– А если не пойду?
– Лучше даже не начинай…
– А Никита где?
– В коридорах тебя искал. Сейчас, наверное, по городу носится. Пойдем, а? По пути его вызвоним.
Саша перехватила взгляд Дарки. Судя по всему, та что-то поняла, поэтому смотрела на Сашку так, что чуть ли дыру в ней не буравила. Сашка кивнула ей, мол, все нормально. Но, наверное, ее собственный взгляд сообщил книгарке, что ничего тут не нормально. И все же она вышла на темную улицу следом за Кей, от всей души надеясь, что мыкарь вот-вот явится.
– Ну и что это было? – зло спросила Катя, едва они сошли с крыльца.
– Поиски истины, – ответила Сашка. Надеялась, что это прозвучит насмешливо, но получилось блеяние овцы. Больной со страха.
– И много истины нашла? – фыркнула Катя. И явно напряглась.
– Сколько надо. Кей, куда мы идем? Я тут не ориентируюсь.
– Тут остановка недалеко. Автобусы и маршрутка к метро ходят. Давай, шевели ногами.
«А не то – что? – подумала Саша. – Песенку мне споешь?»
– Такси не хочешь взять? – спросила она. – А то в темноте… не знаю, как тебе, а мне страшно как-то.
Местечки действительно были жутковатые. Вроде не свалка, не трущоба. Но очень уж пусто. И машин нет. Как будто они шли не по старым Питерским улочкам, наверняка соединяющим набережную Выгребного канала с каким-нибудь проспектом, а бродили по декорациям того же Питера, когда из павильона ушла съемочная группа.
Кей мотнула головой.
– Тут рядом…
Они снова свернули. Вместо проспекта – очередная улица. Тоже пустынная, но хоть автомобили стоят вдоль тротуара да пара магазинов вроде работает.
В кармане Саши пискнул телефон – смс пришло.
– Что там? – нервно спросила Кей.
Саша неопределенно дернула плечом и открыла сообщение. Похоже, от Дарки. Ссылка на фотку в соцсети. Так… фотоальбом Егора Рябинкина. Альбом назывался «Фотографии со страницы Егора», и на первом же снимке до ушей улыбался незнакомый светлоголовый пацан, ровесник Сашки или чуть старше. Рядом с ним мрачно усмехалась в камеру Кей. Егор запросто обнимал ее за шею, как будто фотограф поймал их, когда они дурачились. «Нас ждут великие дела», – гласила подпись. И пара сотен комментариев, все не прочитать, но верхние об одном и том же: «Выздоравливай, Егорец». Фотка была сделана примерно две недели назад.
– Так, – сказала Кей, заглядывая Саше через плечо. – Все хуже, чем я думала.
– Зачем я тебе? – спросила вдруг Саша. Ей захотелось сесть на край бордюра и больше просто никуда не идти, не бежать. Просто кулем осесть от усталости и не шевелиться даже. Не бежать. Не бояться. Не терять и не бояться потерять. Хватит…
– Жить хочется, – просто сказала Кей. – А ты, знаешь ли, некая гарантия моего выживания.
Сашкины ноги действительно подогнулись. И она плюхнулась на брусчатку.
– Вот, значит, как, – сказала она.
Кей нервно оглянулась, даже вроде бы принюхалась.
– Вот черт, – воскликнула она, и ее голос ножом вспорол тишину улочки. А потом она сделала такое, что Сашка больше даже удивилась, чем перепугалась. Но перепугалась она так, что забыла, как дышать.
Кей вдруг метнулась чуть в сторону, огибая сидевшую на бордюре Сашу. Только это не было побегом. Она оказалась за спиной Сашки и, прежде чем та успела хотя бы шевельнуться, обхватила ее рукой за шею. Не до удушья, как мыкарь, а будто бы обняла. В другой ее руке неведомо откуда возник… нож. Нормальный такой кухонный ножище. Лезвие его бликовало в тусклом рыжем фонарном свете.
– Не подходи! – Руки Кей были тверды, но в голосе зазвучала самая настоящая истерика. Сашку прямо-таки парализовало. Нож оказался очень близко к ее лицу. Не к горлу, хотя черт его разберет, может, и к нему. И что делать? Как ударить или толкнуть Кей, не напоровшись на лезвие? Как бы вообще лишний раз не вздрогнуть и не шевельнуться… Ох, как хочется живой выбраться. Но кого испугалась Кей? Неужели мыкаря?
Нет, из проулка между домами вышел не мыкарь. Это был Никита. И он тут же оценил обстановку.
– Саша, – мягко сказал он, – не бойся, она ничего тебе не сделает. Верно, Кей? Ты же не навредишь моей Саше?
– Еще как наврежу, – взвизгнула та, – если ты хоть пальцем тронешь