– Это безумие, – сказал наконец Оскар, когда они вернулись в маяк, вытерлись полотенцем и вышли на балкон, чтобы с высоты птичьего полета посмотреть на этот сумасшедший праздник. – Никогда в своей жизни не видел ничего подобного.
Оскар смотрел, как совершенно здоровые и нормальные люди подбегали к прохожим и обливали тех водой. Как радовались, как проживали этот миг, как уходили из повседневной обыденности и окунались в праздник.
– Я тоже, – ответила Роза.
И, затаив дыхание, наслаждалась происходящим вокруг.
А поздним вечером, когда местные разошлись по домам, Оскар пригласил Розу на яхту, провести с ним за бутылкой дорогого вина ушедший год и поговорить о будущем.
– Я для тебя все еще миг, который ты бы хотел заново пережить?
Она обняла его за плечи, когда он стоял за штурвалом и смотрел вперед.
– Да, – с достоинством ответил муж. – Расскажи о себе, кем ты была до меня? Что тебе нравилось до нашей встречи?
– А я разве была до тебя, Оскар? Ту женщину, которую ты нашел, подобрал и взял с собой на самый край земли, звали до тебя Розой. Ту женщину, которую ты приковывал первое время к кровати, чтобы она не калечила свое тело, чтобы не погибала от яда, который принимала внутрь на протяжении долгого времени. Ты вытащил меня из ада и хочешь, чтобы я рассказала тебе о том, как я там мучилась, как я в этой преисподней жила до тебя – зачем?
Оскар посмотрел ей прямо в глаза.
– Я тебе открыл часть своего ада в прошлый раз, чтобы ты туда заглянула краем глаза, поняла, кто есть перед тобой и что от него можно ожидать. Теперь мне хотелось бы с твоего позволения заглянуть внутрь тебя. В самый потаенный угол подвала, где прячутся твои демоны, которых ты запираешь в себе каждый день перед сном.
Роза опустила глаза.
– Что я могу тебе сказать, Оскар… Мои демоны такие же уродливые, как и у других. Если ты хочешь узнать, с каким мужчиной я была до тебя и как я себя с ним чувствовала – тогда слушай! Самое сильное воспоминание из моих прошлых отношений – это ванная комната его дома. Я сижу на унитазе, прости за подробности, справляю свою нужду, а он в это время бреется у зеркала и не обращает на меня никакого внимания. Словно я – часть шкафа, стоящего возле него. В общем, как и он давно для меня…
Ее новый муж внимательно смотрел на нее.
– Больше я ничего не помню, Оскар. Понимаешь, я это запомнила потому, что готова теперь умереть, я тебе клянусь, что готова сдохнуть! – Роза перешла на крик. – Если со мной такое случится впредь.
Оскар обнял ее и утешил.
– Этого не случится, – сказал он ласково, как отец своей дочери. – Мгновение – это слишком мало, чтобы дожить до этого дня.
Глава одиннадцатая
Впервые за эти долгие месяцы, проведенные в «городе восходящего солнца», в маяке погас свет.
– Это романтично, – сказала Роза, когда Оскар зажигал недавно купленную свечу, приготовленную для «особых случаев». «Каждый мой день – это особый случай», – про себя подумала Роза. А Оскар думал, что в следующий раз нужно будет купить побольше свечей.
В «городе восходящего солнца» не бывало ни лета, ни осени, ни зимы. Купаться в океане можно было в любой день года, а отметка на градуснике никогда не опускалась ниже двадцати. Что в таких погодных условиях больше всего не нравилось местным жителям этого города, так это сезон дождей.
Ливень мог не прекращаться неделю, а бывало – и несколько недель подряд. «Город восходящего солнца» в такую пору становился городом вечных дождей. От них не было никакого спасения.
Сезон дождей должен начаться только спустя неделю, а может, и две, поэтому Роза и Оскар сидели при свече с открытым окном, слушали океан и разговаривали. Как важно двум людям постоянно друг с другом говорить.
– Как думаешь, завтра появится свет? – спросила Роза. Ей очень не хотелось сидеть в тишине.
– Если нет, то я после рынка пойду в соответствующую инстанцию и лично потребую, чтобы его включили, – вполне серьезно заявил ее собеседник.
Роза засмеялась.
– А мне так больше нравится, – повеселела Роза. – Помнишь, утром мы видели с тобой акулу?
– Помню, – посмотрел на океан Оскар.
– Ты не боишься после этого спускаться в океан?
Ее муж улыбнулся.
– А почему я должен бояться? Ее плавник видно минимум за триста метров, к тому времени я успею вылезти из воды, и, может быть, даже не подвернуть себе ногу. А геройствовать с земли намного приятнее, чем из воды. Сама понимаешь!
– Значит, ты боишься акул…
– Конечно!
– Я думала, что ты ничего не боишься.
– Если надо, я могу не бояться акул.
– Поцелуй…
Он посмотрел при свете свечи на ее губы, а затем поцеловал их.
Свеча догорала, шумел громкий океан. Но не такой громкий, как их страсть. Свеча потухла к тому времени, как их тела дотлевали, как их глаза закрывались, а мысли через открытое окно покидали этот маяк.
Они спали целую ночь раскрытыми и только под утро натянули на себя шелковое покрывало. Роза обожала хлопок и шелк. Оскар этим утром проспал.
– Позвольте вам представить моего друга. Его зовут Аллен!
Юноша в белой рубашке наступал на тьму. Если бы у него спросили, какая на ощупь тьма, то он бы ответил, что каждый раз она на ощупь разная.
Темноволосая леди привстала со своего места и осторожно притронулась к протянутой руке молодого человека, который все время смотрел на стену позади нее.
– Рада знакомству. Лолита!
Аллен аккуратно уложил в свою ладонь эту маленькую, на ощупь, как кожура грецкого ореха, ручку очаровательной леди, кожа которой пахла ванильным мылом. И поцеловал эту ручку, как его научил верный друг. Джон прекрасно знал, как себя вести в обществе, его манерам можно было только позавидовать.
– Лолита, хочу вас сразу предупредить, а также от всей души извиниться за то, что я прервал минуту вашего покоя в кругу добрых друзей. – Джон низко поклонился подругам этой замечательной миниатюрной особы и продолжил: – Мой друг вас совсем не видит, – он повернулся в сторону Аллена, чтобы продемонстрировать его даме во всей красе. – Не смею от вас утаить, что мы сидели с Алленом за своим столиком и обсуждали вас. Всех вас! – подметил Джон, переведя свой взгляд на каждую из присутствующих особ. – Я описывал своему другу вашу внешность, вплоть до длины ваших ресниц. И когда я начал рассказывать ему о вас, Лолита, то он сказал, что вы безмерно красивая девушка, и ему очень жаль, что он не может с вами познакомиться, – Джон замолчал, а затем, понизив голос, продолжил: – Я сказал ему: «И мне жаль, Аллен», – а затем, не задумываясь о последствиях, взял его за руку и привел к вам.
Джон заметил, как покраснел его товарищ. Аллен каждой клеткой своего тела чувствовал, что сейчас все смотрят на него. Он испытывал волнение и страх.
– И вот еще минуту назад он жалел о том, что никогда не сможет начать беседу со столь восхитительной девушкой, как вы! Лолита…
А затем Джон отошел в сторону. Честно сказать, Джону уже приходилось демонстрировать окружающим свое красноречие. Как говорила ему мама: «Джон, у тебя хорошо подвешен язык. С твоим языком, хоть на юг, хоть на запад – нигде не пропадешь». Молодой юноша принимал эти слова за комплимент!
– Здравствуйте, – неуверенно начал Аллен.
– Здравствуйте, – сказала Лолита. Она была полностью увлечена этим слепым, волновавшимся мальчишкой. Ей понравилось то, что его руки дрожали, а голос нет.
– Может, вы присядете к нам? – она показала мальчикам на свободные стулья.
– С радостью. Благодарю! – отозвался Джон. Когда молодые люди сели, человек, видевший перед глазами тьму, сказал то, что привело его собеседницу в восхищение.
– Лолита… Как будто списано у Набокова, – выговорил он так красиво, что все аж замолчали. Эти слова Аллену шепнул на ухо Джон, когда усаживал своего романтичного друга на стул и посоветовал произнести их сразу без прелюдий.
– Браво, как красиво! – восхитилась юная леди с темно-синими глазами. «Это глаза океана», – как сказал бы Аллен.
– Какую литературу вы предпочитаете, Аллен? – в голосе девушки было неподдельное достоинство и сила.
– Под этим вопросом вы подразумеваете – хорошую или плохую?
Девушка улыбнулась, но ничего не ответила.
– Я предпочитаю хорошую, Лолита.
«Быстро учишься», – сквозь зубы тихо прошептал Джон, а затем подозвал официанта и заказал шампанское.
Официант подозрительно на него посмотрел:
– А вам есть восемнадцать, молодой человек?
Джон пожал плечами и жалобно по-детски вздохнул.
– Мне есть восемнадцать, – из-за соседнего столика встала тонкая, изящная женщина лет сорока. Джон первым делом заметил сходство этой женщины и Лолиты.
– Принесите моим детям дорогого, хорошего шампанского. Пусть они себя почувствуют взрослыми в компании этих замечательных молодых людей. Под моим присмотром, разумеется. Ступайте!
– Слушаюсь, – сказал официант и ушел.
Женщина села на свое прежнее место и продолжила беседу с сидевшим рядом мужчиной в возрасте.
– Это моя мама, – объяснила присутствующим Лолита.
– У вас прекрасная мама, – заметил Аллен.
– Благодарю! Но мы не очень похожи, – ответила девушка.
– А жаль, – вступил в беседу Джон. – Ведь наши матери закладывают в нас все самое лучшее, что есть в них. Откуда тогда в вас что-то другое? Если не возражаете, поинтересуюсь я.
– Не возражаю, – ответила девушка с дерзинкой в голосе. – А кто вам сказал, что матери закладывают в нас все самое лучшее?
Джон вошел во вкус.
– Мой отец. Он рассказал мне много интересных вещей о семье!
– Ясно, – ответила девушка. – Я смотрю на маму, как она курит. И представляю в будущем свою жизнь с сигаретой в руке! Я слушаю, сидя в своей комнате, как она ругается с отцом, и позволяю себе подобный тон по отношению к другим людям. Я смотрю, как мама говорит моей учительнице, когда я получила по литературе двойку, что та не разбирается в предмете, который преподает. А я смотрю на свою учительницу и понимаю, что она глупая женщина! – Лолита все это время смотрела Джону в глаза. – А иногда ко мне мама подходит сама, и начинает, как вы говорите, «вкладывать» в меня: что курить – это плохо, что ругаться с другими людьми не приемлемо для настоящей леди, а учителя вовсе не дураки, а высококвалифицированные специалисты, знающие свое дело. И вот она своим сладким, материнским словом старается в меня как можно больше хорошего «вложить», а вот оно не вкладывается. Как вы думаете, почему?