еть только что вышедший фильм, который он ждал больше года, или сходить с очередной очаровательной подругой в бар. Но впервые в жизни Кристиан переборол свое отчаяние и продолжил писать. Однако это продлилось недолго – всего один час. После чего мыслитель не вытерпел, он устал думать, о чем ему еще написать, и, не найдя никаких свежих идей в своей голове, порвал исписанные листы блокнота и начал топтать кожаную обложку ногами. Такой странный метод преодолевать жизненные трудности успокаивал его в минуты отчаяния!
Кристиан пробовал в этой жизни, наверное, все, но ничего из начатого не довел до конца, и это ему отравляло душу. Особенно ему было горько оттого, что его знакомый Алекс, начинавший играть на гитаре вместе с ним, уже через полгода непрерывных занятий был признанным новым талантом в их тесной компании друзей.
Молодой дилетант также особо расстраивался, когда видел на пляже красивых подкачанных мужчин и думал, что эти люди смогли привести в форму свое тело, несмотря на боли в мышцах после тренировок, даже несмотря на то, что и без спорта в этом мире можно жить. Чем эти люди отличались от него – Кристиан не знал. Ему казалось, что они родились под счастливой звездой или их тела созданы для нагрузок, в отличии от его хрупкого, ранимого тела.
Кристиан смотрел на океан, а видел, как ни странно, себя. Все свои незавершенные дела, все свои угасшие амбиции. Рыжеволосый парень думал, что к тридцати годам он станет великим человеком, имеющим в этом мире все, что только можно желать. Но он смотрел на себя в зеркало и видел жалкое зрелище: продавец одежды для хомяков, морских свинок, котов и собак; человек, не имеющий своего собственного дома, а только съемное жилье; не состоявшийся гитарист, музыкант, писатель, актер, а также атлет с отнюдь не божественным торсом; обыкновенный мужчина, который не заложил в плодородную землю зерно и не посадил в своем саду дерево.
«Да, дерево было бы проще всего посадить», – приуныл Кристиан, сидя на берегу необъятного шумного океана.
Он думал, почему в этом мире каждый день зажигаются новые звезды. Новые песни находят отклик в сердцах слушателей. Новые произведения пронзают насквозь душу привередливого читателя, впервые столкнувшегося с современным литературным дарованием. Вот бы кто его однажды зажег? Он ведь горит, там, пока еще у себя внутри, и горит ничуть не тусклее.
– Почему об одних узнает весь мир, а обо мне не узнал никто? Почему? – сказал он себе с таким бунтом внутри, что океан, казалось, всколыхнулся.
Проходившая мимо пожилая старушка с яркой розовой шляпкой на голове услышала краем уха то, что произнес только что юноша, обращаясь к разбивающимся о берег волнам, как к своему старому другу. Никуда не торопившаяся женщина решила остановиться.
– Мне кажется, я знаю, почему о вас не знает никто, – сказала хриплым, но уверенным голосом морщинистая старуха, некогда бывшая молодой и цветущей орхидеей в чьем-то саду.
Кристиан встал со своего места на песке и посмотрел в глаза женщины.
– Что вы имеете в виду? Вы подслушивали меня?
Забавная женщина, словно персонаж анекдота, внезапно захохотала.
– В моем возрасте полезно подслушивать молодых людей. Это навевает на меня воспоминания.
Кристиан никогда особо не общался с женщинами ее возраста и ему эта короткая беседа показалась отнюдь не самой приятной.
– Почему обо мне не знает никто? – молодой человек все же хотел получить ответ.
– Потому что вы меняете женщин, как перчатки, а этого делать не стоит.
Слова пожилой женщины ввели Кристиана в ступор, ведь этого она знать никак не могла – о его отношениях с женщинами.
– Откуда вы узнали, что у меня нет постоянной женщины? Вы сказали наугад, ведь так?
– Юноша, – расхохоталась старушка снова. – Так не говорят – «нет постоянной женщины». Говорят – «нет любимой, нет желанной, нет моей». Я могу сказать наугад, что вам двадцать пять лет. А о женщинах я говорю всегда точно!
Старушка посмотрела на высокого юношу снизу вверх, а затем прищурилась от солнца:
– А разве может мужчина, ничего не добившийся в жизни, иметь рядом с собой любимую женщину? Нет, это невозможно.
Казалось, что Кристиана заинтересовали слова пожилой дамы.
– Но почему невозможно? Как это может быть взаимосвязано?
– О, – удивилась старушка, – да вы еще совсем молодое дитя, если ни разу не задумывались над этим. Вам есть двадцать пять?
– Тридцать, – ответил Кристиан, почему-то именно в этой беседе ему захотелось прибавить себе один год.
– Да вы не дитя, мой мальчик, я ошиблась. Вы балбес!
Манера общения этой увядающей женщины была не столько забавной, сколько неестественно артистичной.
– Если вы меняете женщин одну за одной, то и во всем остальном вы делаете примерно то же. Вот посудите сами, если бросать женщину только потому, что она в какой-то момент перестала быть вам интересной, переключаясь в итоге на любую другую, то и в вашей жизни будет происходить похожий сценарий. Вы находите причину в ней, что она недостаточно хороша для вас, недостаточно умна, недостаточно послушна, а иногда и вовсе невыносима, и так далее. А что если однажды остаться после того, как вы прочитали ее тело, притронулись неуклюжими пальцами к ее сокровенной натуре. После того, как остынет в ваших чашках чай, после того, как вам покажется она больше не интересной. Вы никогда не пробовали остаться?
Некие познания в области отношений между молодыми людьми у женщины эпохи каменного века все же имелись.
Кристиан немного даже улыбнулся от ее слов.
– Ну и что будет, если я останусь? Холодный чай невкусный.
– А кто вам предлагает холодный чай, юноша? Ни одна уважающая себя хозяйка не позволит дорогому гостю пить холодный чай. А вы разве не пробовали остаться на еще одну чашку?
– Не пробовал.
– А зря! Не каждый чай раскрывается с первым глотком. Истинный вкус многих трав удается раскрыть только после нескольких чашек. Одного глотка, зачастую, бывает мало, чтобы понять, хороший ли напиток ты пьешь.
Старушка думала продолжить свой путь, оставив молодого человека одного, но решила еще на минутку задержаться, так как вспомнила, что не объяснила ему, как связано одно с другим.
– Вы меня извините, у меня иногда случается склероз в силу возраста. О чем я говорила?
– Вы говорили о чаях, и о том, что обо мне не знает мир.
– А, – дама в шляпке вспомнила. – Так о вас не знает мир, потому что вы не умеете правильно пить чай! Совершенно точно вам говорю.
– Вы издеваетесь? – Кристиан потерял всякую надежду на просветление среди скопившихся над ним туч.
– Вовсе нет! – заверила его старушка. – Вот вы беретесь сразу за несколько женщин, но не допиваете их до конца. Я говорю вам, что с первым глотком еще даже не понятно, пьете ли вы чай или какое-нибудь другое пойло, имеющее внешние сходства с чаем. Но стоит вам сделать второй, третий, четвертый глоток – распробовать, так сказать, сам напиток, ощутить верный вкус настоявшихся трав, – то вам станет предельно понятно, нужно ли его допивать до конца! В любом вашем деле, юноша, вы должны распробовать «чай», а иначе вы не почувствуете вкус своего дела, его истинный аромат, нужно уметь переждать момент, когда горячая чашка обжигает губы. Нужно всего лишь больше терпения, подождать, пока остынет. Вы же не станете разбивать чашку об пол, если вдруг обожглись, сделав первый глоток? Или станете?
Пожилая леди увидела в глазах Кристина неподдельный интерес и любопытство.
– Стану, – сказал молодой человек.
– Я бы тогда посоветовала вам сходить к доктору, молодой человек, проверить нервы! Чашка не виновата в том, что она горячая.
– Все настолько просто? – не поверил Кристиан.
– А зачем все усложнять? Я привела вам самый простой пример с чаем, так как являюсь истинной поклонницей этого чудеснейшего напитка.
– Как вы узнали, что я меняю женщин, если не секрет?
– Я вам уже ответила. А относительно себя – я имею привычку каждый день чистить уши, что и вам советую попробовать. – Старушка задумалась и добавила: – Мужчина, не добившийся в этом мире ничего, всю свою жизнь будет искать причину в женщинах. Он будет их менять, как я меняю свои шляпки.
Женщина с достоинством поклонилась, придерживая правой рукой свою смешную розовую шляпку.
– Arrivederci[4], молодой человек. Научитесь наслаждаться чаем, дождитесь, пока раскроется весь букет трав, только затем решайте – осушить чашу до дна или оставить ее недопитой. И, может быть, тогда и о вас узнают чуть больше.
Старушка зашагала вперед смешным гусиным шагом. По всему ее виду можно было смело сказать, что она наслаждается прогулкой по набережной, как наслаждается истинным вкусом чая.
Роза не знала прошлого имени Парижа, она и не хотела его знать. Бывали моменты, когда Роза просыпалась среди ночи и смотрела на него, как на чужого. А затем она его вспоминала, она целовала его сонного и благодарила за еще один прожитый день.
Все же некий быт присутствовал в жизни Розы. К примеру, вчера они ходили выбирать новую посуду и новую скатерть к столу, Роза говорила, что устала каждый день есть из одинаковой посуды, это ее угнетало. Ее угнетала и желтая скатерть, на которую она не могла больше смотреть, и она ее выбросила поутру в мусорную корзину.
– Мне кажется, я пресытилась жизнью в маяке, я пресытилась океаном.
– Почему ты так думаешь? – спросил Париж, глядя на то, как тоскливо Роза смотрит в окно кофейни.
– Я начинаю чувствовать по вечерам холод вместо романтичной прохлады, доносящийся прямо в лицо из бушующих волн. Я начинаю думать о том, что могу заболеть, держась за перила снаружи и глядя на воду. У меня все чаще начинает болеть голова, и океан с каждым днем мне кажется все тише. – Роза посмотрела в глаза Оскара. – Что со мной, Париж?
– У тебя снова депрессия, Роза. Тебе стоило бы на время отвлечься – от океана, от маяка, от меня.