Вот оно что…
Не Хэмбл убивал – ради коллекции.
Дуглас Шилдс – ради своего сына. И Энтони догадывался о чем-то, Энтони пытался сказать этой книгой, объяснить, показать…
Святые небеса, как же мы были слепы!
В распахнутые ставни бесстыже пялилась луна – масляно-жёлтая, огромная, страшная…
У жертв отрезали пальцы на руках и ногах. Удаляли глаза и изымали органы из тела. Наверное, на алтаре – хорошо освещенном, похожем на стол для операций. Белом… А у Эвани локоны цвета кофе с шоколадом, нежный румянец на скулах и ловкие пальцы мастера-парикмахера…
Неужели и её…
– Святые Небеса, нет! – Я шваркнула проклятую книгу об пол и, сама перепугавшись, принялась быстро вставлять закладки на прежние места. – Я не допущу. Не позволю. Не позволю.
И пусть Эллис уехал сейчас обыскивать дом Хэмбла. Время терять нельзя – вдруг мы опоздаем на минуту, на секунду! Нет, решено – я оставлю ему записку, велю миссис Стрикленд передать её Эллису, как он появится. Другую пошлю ему с… скажем, с Томми Эндрюсом-младшим. Пусть возьмет лошадь из конюшни и едет сию секунду. А я… кажется, у меня лежал где-то револьвер. И Эллис научил меня неплохо с ним обращаться. Сколько там слуг у Шилдса? Трое? Что ж, думаю, револьвер вполне может уравнять шансы одной леди против четверых мужчин.
Миссис Стрикленд, к счастью, оказалась не из тех служанок, что удивляются странным приказам. Сказано дождаться мистера Норманна и передать записку – значит, будет сделано. К Томми пришлось искать иной подход, но и тут я справилась. Какой мальчишка не мечтает стать героем? А мне даже и привирать не пришлось – записка действительно могла спасти Эвани жизнь.
Некоторое время я колебалась: не позвать ли с собой Мэдди? Однако второго револьвера у меня не было. Зная Мэдди, глупо было рассчитывать на то, что она просто постоит в сторонке. Нет. Готова поклясться – кинется в самую гущу событий… Нет, рисковать ещё и Мэдди нельзя.
Значит, еду одна, благо лошадь уже поседлана и дожидается у ворот. К тому же всё, что от меня требуется – отвлечь Шилдса от ритуала и выиграть для Эвани время. А потом уже подоспеет помощь, и спасут… нас обеих.
Да. Надо надеяться на это.
Другого выхода нет.
В спальне я быстро переоделась в амазонку – в юбках наверняка будет неудобно, а шлейф потом можно просто заколоть, чтоб не мешался. Револьвер дожидался своего часа в дубовом ларце, в кабинете. Тяжёлый, холодный металл удобно лёг в ладонь – иллюзия, я знала, что через час мне уже трудно будет держать такой вес на вытянутой руке.
Но другого выхода нет.
Из-за волнения у меня наступило престранное состояние. С одной стороны, мышление сделалось ясным и чётким, всякое действие прослеживалось на несколько шагов вперед, как в шахматах. Я уже почти не боялась. Только кровь горела, словно превратилась в крепкий кофе с бхаратским перцем. С другой стороны, некоторые мои поступки иначе, как «глупостью», назвать было нельзя.
Зачем, спрашивается, я пыталась подвязать шелковой лентой шляпку, если головной убор мне только помешал бы в итоге?
Право, загадка.
В раздражении я швырнула шляпку на стол и собралась уже было выходить, как на пороге кабинета появился тот, кого мне никак не хотелось видеть.
– Вы куда-то торопитесь, леди?
– Не ваше дело, мистер Маноле.
Он улыбнулся. Тёмно-красная рубаха, чёрные плотные штаны, сапоги до колен, какой-то талисман на длинном шнурке – не порядочный аксонец, гипси, бродяга, мошенник… колдун, как сказала Зельда. Даже глаза у него отсвечивали зеленью, как у злой кошки.
– Моё. Эллис мне сказал приглядеть за вами, леди. Куда ж вы собираетесь?
– В сад. Освежиться.
– Врёте ведь. Вы собираетесь ехать к этому Шилдсу.
Краска бросилась мне в лицо.
– Так вы прочли записку?
– Ну, разумеется, – пожал он плечами и уставился на меня в упор. – Нет, леди. Вы никуда не поедете. Слишком опасно. Дождемся Эллиса, он будет тут через час или полтора, самое большое.
От ярости голос у меня срывался. Невидимая отсюда бесстыжая луна сверлила спину жёлтым глазом – кажется, прямо сквозь стены и потолки – и толкала на странные поступки.
Я чувствовала, как схожу с ума. Как пьянею – без вина… Моё место словно заняла незнакомка, и она говорила страстно, горячо – и глупо, но поделать с нею я ничего не могла. Лайзо попытался задержать меня, пусть и из благих намерений, и стал врагом.
Это… страх за близкого человека? Это чувство, затмевающее рассудок?..
– Полтора часа – сюда. Полчаса теряем на сборы. Ещё час – на дорогу к Шилдсу… За такое время можно убить десяток человек!
Я спрятала руку за спину и незаметно взвела курок. Святые Небеса, зачем, зачем?
– Предпочтете рискнуть тремя жизнями вместо одной? – Лайзо тоже повысил голос, и я невольно отступила на шаг. Это было… жутко.
– Почему – тремя? – едва я нашла в себе силы ответить. – Вас я не прошу меня сопровождать… а со своей жизнью как-нибудь разберусь. Отойдите, мистер Маноле, если не желаете мне помогать.
Он сузил глаза.
– Если понадобится, я просто-напросто оглушу вас, леди, и оставлю дожидаться Эллиса без сознания, – слова холодно отзванивали металлом. – Если вы правы, то Шилдс там не один. Их четверо – в лучшем случае. Мы не справимся, леди.
– Ах, оглушите? – Мой голос истекал патокой. Я знала, что Лайзо прав, кругом прав, но остановиться уже не могла, потому что в этот момент, Эвани, возможно, мучительно умирала. – Я тоже умею угрожать, мистер Маноле, – и черное дуло револьвера уставилось ему в лоб. – Попробуете напасть – спущу курок.
– Убить человека сложно, леди.
Теперь сощурилась уже я.
– Наверное, да. Возможно, я даже пожалею потом. Но сейчас… Вы ведь понимаете, мистер Маноле, да?
– Опустите револьвер.
– Отойдите в сторону.
– Опустите револьвер, – с мягкой угрозой произнес Лайзо. – На выстрел сбежится полдома. Всем будете угрожать?
– Я скажу, что вы напали на меня. Слово леди против слова гипси?
Он выругался. Я быстро оглядела письменный стол – ключей от двери нигде не было видно. Неужели опять оставила их в спальне?
…что я творю, о, святая Роберта, что творю…
– Хватит споров, мистер Маноле. Вы ведь знаете, что я могу выстрелить, и что я выстрелю, если возникнет необходимость. – Кажется, моими устами говорили сейчас все две сотни предков по линии Валтеров – флотоводцы, генералы, шпионы на службе у короны… И такие, как леди Милдред – не боящиеся ничего и никого, ломающие вековые устои, ставшие кумирами целых поколений. – В комнату, быстро. – Я отступила в сторону. Лайзо подчинился, сверля меня тёмным взглядом. Что его убедило – револьвер? Или овладевшее мною безумие страха? – Хорошо. А теперь – полезайте под стол.
– Что? – В кошачьих зелёных глазах мелькнуло искреннее удивление. – Леди, я…
– Не спорьте, – холодно произнесла я. Нервы были натянуты, как стальные струны. Еще немного – и лопнут, и тогда я точно нажму на курок. – Просто делаете, что вам говорят. Ну!
Лайзо, бросив на меня еще один странный взгляд, все же послушался.
– Спиной к ножке стола.
Хорошая вещь, старинная… неподъёмная. Чёрное дерево вообще весьма плотное, а этот полированный монстр вдобавок огромный, как корова. И весит, полагаю, столько же.
– Руки завести за ножку. Выше. Выше! Вот так. А теперь – не шевелитесь. Честно скажу, мне сложно держать револьвер одной рукой. Только дёрнитесь – выстрелю.
– Понял. Смотрите, не нажмите на курок случайно, – насмешливо протянул Лайзо.
Я вдавила дуло револьвера ему в затылок уже с силой – будет знать, как смеяться над графиней… Впрочем, сейчас моя проблема не в этом. А в том, чтобы прикрутить руки Лайзо к ножке так, чтобы он хотя бы с четверть часа не мог выпутаться. Впрочем, опыт обращения с шелковыми шляпными лентами у меня более чем обширный. И затянуть узел, даже и одной рукой, я сумею.
«Это ошибка, ошибка, ошибка», – колотилось в висках.
Но страх опоздать и потерять Эвани говорил громче.
– У вас ловкие пальцы, леди.
Нельзя было понять, говорит это Лайзо с издёвкой или искренне хвалит.
– Спасибо.
Я попыталась проверить надежность узлов, поддев ленту. Однако ногти лишь впустую царапнули разгоряченную кожу – шёлк прилегал очень плотно. Пожалуй, даже слишком – так недолго и перекрыть ток крови. В порыве жалости я, будто извиняясь, огладила смуглые запястья, напряженно сжатые кулаки… Лайзо вздрогнул и вывернул шею, пытаясь заглянуть мне в глаза.
Нечто фантасмагорическое и тревожное чудилось в этой мизансцене. Связанный под прицелом револьвера, Лайзо должен был выглядеть беспомощным, но отчего-то казался по-прежнему опасным.
До мурашек по спине, до странного чувства, словно что-то щекочет внутри при каждом вздохе…
– Ну, что же, леди, похоже, мне остается только пожелать вам удачи? – полувопросительно произнёс Лайзо. Уголки губ у него подрагивали.
– Пожелайте, почему бы и нет. – Я отступила, но пока не спешила убирать оружие. Сделать это можно и на улице. – Мне совсем не хочется стать очередной жертвой чудовища.
– Тогда – удачи, – без тени сомнения сказал Лайзо. – И я поеду за вами, как только стяну это, – он выразительно шевельнул пальцами.
– Как пожелаете, – только плечами пожала я, прекрасно понимая, что через полчаса меня будет уже не остановить. Пока поседлают лошадь, пока выведут её на дорогу… – Всего наилучшего.
Хлопнула дверь, разделяя пространство на два мира. В первом, безопасном и относительно спокойном, остался Лайзо, по-дурацки привязанный зелёной шляпной лентой к массивному письменному столу. А во втором меня ждала ночь – и неизвестность.
– Только не сомневаться, – прошептала я, чувствуя, как исчезает овладевшее мною ненадолго безрассудство и приходит осознание-предчувствие страшной ошибки. – Ради Эвани. Ради неё.
Я сама не заметила, как очутилась в седле. Лошадь беспокойно фыркала и переступала копытами – наверное, чуяла моё волнение. Или, возможно, просто была недовольна, что её разбудили и заставили скакать куда-то в темноте. Впрочем, дорога к поместью Шилдса была ровной… Если ехать попеременно шагом и рысью, получалось около сорока минут, хотя обычно эту верховую прогулку мы растягивали на два-три часа – уж больно места красивые. Значит, пущу лошадь галопом – доеду за двадцать минут. Но что делать в самом поместье?