– Ничего, леди, – покладисто ответил Лайзо. – Говорю, как прикажете – так и сделаю.
Я сильно сомневалась в правдивости его слов, однако времени на раздумья уже не оставалось. Мы подъехали к самому особняку. И, похоже, меня ждали давно – на ступенях торчал, как путевой столб у дороги, слуга. Лайзо проехал по площади полагающийся по этикету круг и остановил автомобиль прямо напротив порога. Сам вышел первым, открыл для меня дверцу, помог выйти… А дальше моим вниманием завладел слуга Рокпорта, немолодой, но с виду сильный – и одноглазый, как пират. После тёплых и радушных приветствий он проводил меня через холл, по лестницам и запутанным переходам, в уютный небольшой зал со старинным камином, отделанным красноватым камнем.
Меня окутал призрачно-знакомый запах – сандал, горькая полынь и что-то пряное, дурманное, восточное – и голову повело. Рыжее пламя, плясавшее в камине, стало вдруг близко-близко…
– …Виржиния?
– Добрый день, маркиз, – улыбнулась я через силу. Не хватало свалиться тут в обморок! Кажется, Эллис в таких случаях советовал дышать глубже и размеренней, не делать резких движений, а при первой возможности – садиться. Так и поступлю. – Смотрю, вы не изменяете привычкам. Полумрак, благовония…
– Мы можем перейти в другой зал.
Рокпорт протянул мне руку, предлагая пройти к столу.
– Не стоит. – Пальцы у маркиза были холодными, а хватка – крепкой; как и всегда, он не просто проявлял вежливость, а поддерживал по-настоящему. – Ведь именно здесь вы часто беседовали с моим отцом, верно?
– У вас прекрасная память, Виржиния, – согласился маркиз и с улыбкой отодвинул для меня стул. – И прекрасный вкус. Это платье подходит вам в совершенстве, хотя я никогда не подумал бы, что тёмный пурпур – ваш цвет. А серьги и ожерелье кажутся мне знакомыми.
Ричард Рейвен Рокпорт был одним из немногих мужчин, которые умели правильно читать знаки. Не только движения веера, но другие, менее очевидные… Язык драгоценностей, цветов и ароматов.
– Любимый аметистовый комплект леди Милдред. Она часто надевала его.
– Аметист – камень искренности и добрых намерений, – вновь улыбнулся Рокпорт. Даже теперь, в полумраке, он предпочел остаться в очках. – Это хорошо. Нам о многом нужно поговорить.
Звякнул колокольчик. Немолодая, хотя и красивая служанка в чёрном платье бесшумно вошла, разлила по чашкам чай и так же незаметно покинула комнату – тень, не человек.
– Может, расскажете немного о своём путешествии? – предложила я, когда молчание затянулось. – Никогда не была в Алмании. Какая там сейчас погода? Тепло? Много ли солнца?
– Больше, чем у нас. А вот на политическом небосклоне – сплошные тучи. Того и гляди, грянет гроза. – Маркиз попробовал чай, нахмурился и потянулся к сахарнице. Один кусочек, другой, третий… На шестом мне стало смешно, и я отвела взгляд, глупо улыбаясь. – Тут нет ничего веселого, юная леди. Я говорю совершенно серьёзно. На материке сейчас вообще крайне неблагоприятная ситуация. Алмания копит оружие, с каждым месяцем расходы на содержание армии увеличиваются, бродят слухи о новом изобретении – неких военных машинах-крепостях. А простые люди между тем беднеют, кое-где встаёт призрак голода. Засуха сильно ударила по этой прежде богатой стране. Аксонии, конечно, тоже досталось, но нас выручают поставки из колоний, особенно в Западном Бхарате. А вот у Алмании колоний нет, но аппетиты большие. – Маркиз говорил медленно, как будто старался с особой аккуратностью подбирать слова. То ли старался объяснить мне всё как можно проще, то ли не хотел сказать ничего лишнего. – Канцлер умело подогревает воинственные настроения в народе. Раньше Алмания была одной из самых гостеприимных стран, а теперь иноземцев там не любят.
– Так вы поэтому прервали поездку?
Я дышала глубоко и мерно, однако дурнота усиливалась. В ушах стоял противный звон, сердце колотилось, и любому стало бы уже ясно, что духота и благовония здесь ни при чём.
«Сказать ли маркизу? – Меня одолевали трусливые сомнения. – Нет. Не стоит. Тогда поговорить по душам точно не получится, он же сразу отправит меня отдыхать».
– Скажем так – слишком недружелюбная стала атмосфера. – Маркиз произнёс это таким голосом, каким обычно рассказывают анекдот. – Однако я успел и отдохнуть, и встретиться со своими алманскими приятелями, и даже привёз домой несколько сувениров. Есть у меня подарок и для вас, Виржиния, – отставил Рокпорт чашку и с теплотою посмотрел на меня. – Позволите вручить вам его прямо сейчас?
– О… – растерялась я. Дома мне казалось правильным вести себя с женихом вежливо, но отстранённо, ни на шаг не отступая от этикета. Но теперь, после беседы о таких, казалось бы, глупостях, как политика, во мне начало оживать полузабытое чувство родства. Всё напоминало о тех временах, когда меня, ещё совсем маленькую девочку, больше похожую на куклу в нарядных платьях, брали в гости к лучшему другу отца – и там, в полутёмной комнате, наполненной запахами благовоний, я пила из большой кружки настоящий Взрослый Чай и слушала Взрослые Разговоры… От чужого, опасного человека – маркиза Рокпорта, я не хотела принимать ничего. Но дядя Рэйвен – другое дело. – Конечно, с удовольствием! – откликнулась я наконец.
Рокпорт снял очки – синие стёкла поймали отблеск пламени – и в первый раз за вечер прямо посмотрел мне в глаза.
– Честно сказать, там даже два подарка, – и он коротко позвонил в колокольчик. – Думаю, вам понравится.
На зов явилась та же немолодая служанка, выслушала указания маркиза, вышла и вскоре вернулась с подносом, на котором лежала старинная книга и небольшая плоская шкатулка.
– Первый подарок – для хозяйки кофейни, – пояснил Рокпорт, передавая мне книгу. Она оказалась очень тяжёлой – сколько же серебра пошло на инкрустацию обложки? И застёжка сложная, сразу и не поймёшь, как раскрывается… Сразу видно, что древняя! – Это старинный сборник алманских рецептов. Тут напитки и десерты. Всё написано, к сожалению, весьма архаическим языком, но я приказал приложить к каждому рецепту лист с переводом. Впрочем, алманский язык вам знаком, насколько мне помнится, так что это простая предосторожность.
– Да, знаком… но не слишком хорошо. Я редко говорю на нём. Спасибо за заботу.
Застёжка наконец поддалась. Я раскрыла книгу наугад и с благоговением провела кончиками пальцев по шершавому, прохладному пергаменту. Слева витиеватыми буквами был выписан рецепт – практически нечитаемый из-за устаревшей грамматики и архаичных словечек, а справа умелая рука художника изобразила роскошный пирог. От времени краски немного поблекли, но всё равно рисунок выглядел объёмным, живым – кажется, склонись над страницей – и ощутишь умопомрачительный запах выпечки, мёда и ягод.
– Пожалуй, стоит выучить староалманский, чтобы прочитать это без перевода, – прошептала я. – Спасибо!
– Вижу, первый подарок вам понравился, – удовлетворенно кивнул Рокпорт и взял с подноса шкатулку. – Надеюсь, понравится и второй. Тот, что для моей невесты, графини Эверсан-Валтер.
Обращение неприятно кольнуло собственнической ноткой. Подавив совершенно неуместное желание одёрнуть маркиза, я улыбнулась и заглянула в шкатулку.
Серьги, колье и браслет. Невесомые серебристые листья и цветы, перевитые с тонкими цепочками, сверкающая крошка – иней, и мелкие тёмно-синие камни-кабошоны – роса полуночи.
Я медленно и очень осторожно закрыла шкатулку, а затем… вернула её Рокпорту.
Каждая леди хоть немного разбирается в драгоценностях. Даже та, что их не любит – как я. Сапфиры и бриллианты и вовсе трудно спутать с чем-либо. Они дороги и сами по себе, а в подобной тонкой работе…
По меньшей мере – четыре тысячи хайрейнов. Может, и больше.
– Вы молчите, леди. Вам не понравилось?
– Очень. – Голос у меня сел, я кашлянула и продолжила уже твёрже, стараясь не обращать внимания на усиливающееся головокружение: – Очень красивая работа. Изумительная.
– Почему бы вам не примерить подарок?
Святые Небеса, он так надо мною издевается? Куда подевалась его наблюдательность именно теперь, когда я с трудом могу складывать слова в предложения, а нервы из-за недосыпа натянуты, точно струны?
– Это очень любезно с вашей стороны. Однако не думаю, что сейчас подходящее время… – и я замялась, не зная, как объяснить деликатней.
Но Рокпорт меня опередил:
– Вижу, что вы не хотите принимать его, леди, – спокойно констатировал он, и я испытала ни с чем не сравнимое чувство облегчение… правда, слишком рано: – Но почему? Вам ведь понравился гарнитур.
Я вдохнула всей грудью и медленно выдохнула, представляя, что сказала бы на моем месте леди Милдред.
– Мне кажется, что такой подарок будет слишком обязывающим.
– Мы почти что одна семья, Виржиния, – мягко ответил Рокпорт – без улыбки. – Граф Валиант подарил в прошлом году супруге замок у озера Кэт, а виконт Сэйлем преподнёс дочери весной бриллиантовую диадему. Или вы считаете и это предосудительными поступками?
– Я для вас не дочь и не супруга, – резко возразила я и мгновенно пожалела. Спокойнее, спокойнее… Надо вести себя так, как вела бы леди Милдред.
– Какие холодные слова, – вздохнул маркиз, вновь пряча глаза за непроницаемо синими стеклами очков. – Официально мы помолвлены. И, помнится, прежде вы не возражали против того, чтобы помолвка однажды переросла в брак.
– Только если я не встречу того, кого действительно полюблю всем сердцем! – вспылила я, не выдержав. – Простите. С одной стороны, вы правы, официально мы помолвлены, и вы можете дарить мне любые подарки, приглашать в театр и прочее, прочее – никто не подумает дурного. Но с другой… Мы с вами прекрасно знаем, что помолвка не настоящая. И мы также знаем, почему она была заключена.
Маркиз, кажется, превратился в каменное изваяние – безмолвная фигура в старомодных одеждах, слепой блеск синих стекол и побелевшие губы.
– Да, – сказал он после долгого молчания. – Я знаю, почему Иден настоял на этой помолвке, хотя вам тогда было только шесть лет. И помню, почему даже леди Милдред не стала возражать против. А вот вы – помните? Знаете ли, как всё было на самом деле, или отец рассказал вам лишь часть того, чего опасался?