…и с изумлением я осознала, что лежу на холодном полу галереи – перед злополучной картиной, а вокруг толпятся утончённые друзья Глэдис и охают на все лады.
– Что случилось? – растерянно пробормотала я, пытаясь подняться. Один из мужчин, кажется, известный театральный критик, протянул мне руку, помогая встать.
– Наверное, вы упали в обморок, – предположила побледневшая от испуга Глэдис. – У вас же это семейное, верно, леди Виржиния? Ваш отец тоже…
– Кажется, да, – кивнула я. – Леди Клэймор, а куда делся тот незнакомец?
– Какой еще незнакомец? – нахмурилась она. – Здесь никого не было. Верно? – Глэдис обернулась к друзьям, и какая-то пожилая леди с энтузиазмом подтвердила:
– Да-да! Я была в том же зале и всё видела. Вы, леди Виржиния, подошли к картине, постояли немного – и вдруг свалились! Ох, и перепугалась же я, – потрясенно прижала она ладони к щекам.
Я с сомнением покосилась на картину. Незнакомец – Сэран? – хранил загадочное молчание и улыбался.
– Так что же это было? Духота? Или что-то ещё? – продолжала перебирать версии Глэдис, перекладывая лорнет из руки в руку.
Улыбка нарисованного Сэрана, кажется, стала насмешливой.
У меня вырвался вздох.
– Полагаю, дамы и господа, что это была великая сила искусства…
История шестая: Пикантный кофе с имбирём
Зимою, когда с одной стороны наседают холода и сырость, а с другой – головокружительно веселые, утомительно бесконечные, песенно-танцевально-бессонные праздники, всем ищущим тепла, алчущим жизненных сил и просто ценителям кофе небесполезен будет следующий рецепт.
Из расчета на четыре порции смешать молотый сушеный имбирь – чайную ложку с горкой, кардамон – пол-ложки, соли – щепоть, для усиления запаха, и перца чили – на кончике ножа (любители острых ощущений могут удвоить количество последнего ингредиента – по желанию).
Полученную смесь засыпать в турку, добавить четыре чайные ложки кофе, залить холодной «сырой» водой и поставить на самый маленький огонь, чтоб закипело не раньше, чем через десять минут. За это время натереть на мелкой терке восьмидесятипроцентный горький шоколад (без цукатов). Засыпать натертый шоколад в подготовленные чашки – одна столовая ложка с горкой на порцию. Когда на кофе в пятый раз поднимется пенка, его следует разлить по чашкам и помешать, чтобы шоколад растворился.
Готовый напиток рекомендуется подавать с мягкими пресными хлебцами.
Наслаждайтесь!
Ровно за десять дней до грандиозного бала в ночь Сошествия бессовестнейший человек в Бромли, гроза кофеен и обладатель самого проникновенного взгляда во всей Аксонии, детектив Алан Алиссон Норманн, появился на пороге моего дома с абсурдной, возмутительной и… и… и, в конце концов, непристойной просьбой.
– Виржиния, – Эллис сжал мою ладонь горячими пальцами, глядя снизу вверх широко распахнутыми глазами. – Я хочу стать вашим единственным спутником и кавалером в ночь Сошествия. Пригласите меня на бал во дворец. Очень нужно, честное слово.
Я издала жалкий придушенный звук и попыталась отступить. Тщетно. Хватка у Эллиса была, что у бульдога.
– Вы ниже меня. Мы не сможем танцевать.
– У меня есть ботинки на потайном каблуке. В целях маскировки иногда бывает нужно слегка поменять рост.
– У вас нет приличного маскарадного костюма.
– Зельда обещала сшить, через пару дней будет готово. Должно получиться что-то восточное – то ли чжанское, то ли бхаратское.
– Если я появлюсь с простым детективом, поползут слухи.
– О, никто меня не узнает. Если что, скажете, что это был старый друг семьи.
– Дядя Рэйвен вас убьет, – прибегла я к последнему аргументу.
Блекло-розовые, по-девичьи нежные губы тронула коварная улыбка.
– Что вы, Виржиния. Сказать по правде, это он отправил меня к вам с этой идеей.
Примерно четверть часа спустя, когда я совладала с искушением хорошенько стукнуть Эллиса тростью, а Магда принесла в гостиную чай и свежее имбирное печенье, разговор наконец-то принял деловой оборот.
– Итак, вы говорите, это дело государственной важности? – я вздохнула, примиряясь с судьбой.
– Да, – Эллис рассеянно кивнул, вертя в руках чайную ложечку. – И на сей раз я, к сожалению, не преувеличиваю. Вы слышали о том, что два месяца назад из Марсовийской Республики прибыла делегация?
Я осторожно кивнула.
– Политика мне не близка, однако о визите марсовийских дипломатов не знает, кажется, только глухой, слепой, чуждый всему мирскому отшельник или беззаботный дурак, не проявляющий интереса ни к чему, кроме своего уютного дома. Насколько я помню, визит связан с заключением военного союза. По крайней мере, именно так писали в «Новой Аксонии», но миссис Скаровски полагает, что… Эллис?
Глядя на горестно потупившегося детектива, я запоздало сообразила, что умудрилась между делом сказать какую-то ужасную бестактность.
– А я вот не слышал ни о какой делегации, пока труп одного из дипломатов не обнаружили в Смоки Халлоу в доме с весьма сомнительной репутацией, – угрюмо сообщил Эллис, ковыряя злополучной ложечкой накрахмаленную скатерть. – Собственно, когда стало очевидно, что это дипломат, а не какой-то там приблудный искатель острых ощущений с материка, я понял, что мне грозят неприятности. Но и догадаться не мог, какие.
– Сочувствую.
– Спасибо и на этом, – чуть более саркастически, чем допускали все правила приличия, откликнулся Эллис и продолжил: – Это случилось недели полторы назад, аккурат под выходные. Я заступил на ночное дежурство по Управлению и думал неплохо выспаться, но уже в половине одиннадцатого у дверей появилась красивая, но крайне скудно одетая девица – плащ, чулки и туфли на каблуке. И это в разгар зимы! – сварливым тоном старого ханжи уточнил Эллис. – Девица… хотя вряд ли она девица, назовем ее условно Китти, что ли… Так вот, эта Китти вылила на меня целое ведро слез и уверения в том, что она «все сделала, как надо» и не знает, «почему он вдруг раз – и помер». Так как кроме меня в Управлении на тот момент был только трудяга Смит и полдюжины относительно бесполезных «гусей», я смирился с тем, что выспаться мне уже не удастся, наскоро собрал отряд и проследовал за свидетельницей в Смоки Халлоу, в местечко под скромным названием «Цветущий жасмин». Цветами там, увы, и не пахло, зато чжанскими курениями, вином и духами от этого заведения разило за квартал. Даже миазмы Эйвона перебивало, честное слово.
А дальше история Эллиса приняла занимательный оборот.
Довольно скоро выяснилось, что господина, скончавшегося в процессе общения с бедняжкой Китти, звали Эрик Лефевр, и был он – ни больше ни меньше – атташе по вопросам культуры из недавно прибывшей марсовийской делегации. В «Цветущий жасмин» его привел некто в серебряной маске и бесформенном старомодном плаще. Впрочем, хозяев заведения такой наряд нисколько не удивил – гости частенько предпочитали сохранять инкогнито, посещая подобные места. Главное, чтоб гости охотно расставались с хайрейнами… а недостатка в деньгах человек в маске явно не испытывал.
Он сразу же оплатил все: и лучшее вино, и музыку, и отдельный кабинет «для старого, внезапно нашедшегося друга» – и, разумеется, самую красивую девушку заведения.
На этом моменте рассказа я запоздало сообразила, что скрывалось за невинной вывеской «Цветущего жасмина», залилась краской, мысленно отругала себя за впечатлительность, а Эллиса – за бесстыдство, и принялась обмахиваться веером, чтобы смущенный румянец можно было списать на духоту в жарко натопленной комнате.
Однако детектив, кажется, и не заметил моих переживаний.
– …похоже на сердечный приступ. Но старина Нэйт, молодчага, сразу обнаружил в крови у этого Лефевра что-то подозрительное. И то же вещество нашлось в бутылке вина, которую – внимание – подсунул покойному загадочный человек в маске. Ну, тут все стало кристально ясно, дело оставалось за малым – выяснить мотивы и найти преступника. И тут появился он, – Эллис не сдержался и испустил горестный вздох. – Маркиз Рокпорт. Чтоб ему спокойно спалось и сладко елось…
– Эллис!
– А что? – детектив невинно удивился. – Хорошее же пожелание. Еще и здоровья ему, чтоб сил хватало на всякие… гм… проявления трудового энтузиазма…
– Да Эллис же! Прекратите немедленно!
–…подальше от меня, – невозмутимо заключил он. – Так вот, маркиз заявился и испортил мне все расследование. Перво-наперво он запретил распространять любые сведения об отравителе в серебряной маске. Затем и вовсе порекомендовал мне самоустраниться от расследования, а убийство дипломата «объяснить» нападением с целью ограбления. Подходящий козел отпущения у маркиза, разумеется, уже имелся, и даже был препровожден в уютную камеру в недрах Управления. Но… – Эллис потянул трагическую паузу и признался: – Но тут я сам себе подложил большую свинью. Я ляпнул, что знаю, откуда взялся этот чудак в маске. Выложил свои предположения и, что самое скверное, оказался прав. По моей наводке люди маркиза накрыли одно из убежищ «Детей Красной Земли» и обнаружили там и яд, которым отравили Лефевра, и кое-какие любопытные документы.
И детектив многозначительно умолк – и молчал все то время, пока я размышляла над его рассказом, запивая яркие впечатления крепким чаем. Огонь в камине уютно потрескивал, слабо пахло дымом и сильно – выпечкой. Тени шарахались по углам от яркого электрического света. Все казалось таким… правильным, домашним.
У меня вырвался вздох. Когда это рассуждения о загадочных убийствах успели стать неотъемлемой частью моего досуга?
– Понимаю. Интересная история, – нарушила я в конце концов тишину. – Но мне все еще не ясно, как она связана с вашим предложением.
– А, вы насчет приглашения на бал? – Эллис очнулся от размышлений и невесело улыбнулся. – Благодарите за это вашего маркиза. Видите ли, эти самые «Дети Красной Земли» уже проходили по одному из моих дел три года назад. Массовое убийство, взрыв на площади перед романским посольством – вы помните?