– Пусть ее поставят к остальным подаркам, – я тихонько указала на стол, где были сложены многочисленные коробки, свертки и конверты. – И скажи Георгу, что горячего шоколада придется делать больше.
Магда послушно исполнила поручение. Через некоторое время служанка внесла небольшую черную коробку и поставила ее на стол. Пора было уже устраивать небольшой перерыв, а после него – кофейную перемену, но тут случилась странная вещь.
Кошка в золоченой клетке вдруг вздыбила шерсть и страшно зашипела, а затем рявкнула.
– Святые небеса! – охнула Абигейл и заморгала. Гости постепенно замолкали, один за другим. А кошка все шипела и шипела, выгибая спину и яростно топорща черную шерсть. Служанка потянулась было к клетке, чтобы убрать ее, но маркиз взмахнул рукой:
– Нет, погодите. Леди Виржиния, не подходите к коробке. А всех собравшихся попрошу оставаться пока на местах.
Подозвав служанку, маркиз что-то коротко приказал ей, а затем подошел к столу с подарками и осторожно приподнял загадочную черную коробку. Я с опозданием заметила, что она была перевязана траурными лентами и сглотнула.
«Странная форма для подарка на совершеннолетие», – пронеслось у меня в голове.
Дядя Рэйвен взвесил коробку на руке, тщательно придерживая крышку, а затем поднес к уху. Прислушался, закрыв глаза… и отвел коробку в сторону, как можно дальше от себя. Пожалуй, только я, знавшая маркиза очень хорошо, понимала сейчас, что он в шаге от того, чтобы швырнуть ее в сторону. Губы у него побелели, и, хотя на лице оставалось то же спокойное и уверенное выражение, бьющаяся на виске жилка выдавала всю степень волнения.
– Господа, прошу не беспокоиться, – улыбнулся он как словно бы смущенно и доброжелательно; но это было ложью, ложью настолько невероятной, что я удивлялась, как на нее можно купиться. – Кажется, в этом году в моду вошли живые подарки. Вот кто-то и прислал нам, по-видимому, живого хорька или, возможно, горностая. Сложно определить только по звукам. Так как кошка в золотой клетке у нас леди, то удалиться придется джентльмену, то есть хорьку. Сейчас слуга унесет его, и праздник продолжится.
Он еще не договорил, когда в зал вошел мужчина, одетый слугой. Правда, я не могла припомнить, чтобы у меня в доме работал человек с такой неприметной, серой, внешностью и в то же время цепким и неприятным взглядом. Маркиз передал «слуге» коробку, шепнув напоследок пару слов, и вернулся за стол.
Несмотря на все улыбки и уверения в том, что эта ситуация – исключительно забавное недоразумение, мне стало не по себе. Кошка в клетке застыла ониксовой статуэткой, тревожно щуря желтые глаза.
К счастью, это происшествие оказалось единственным за весь вечер. Зато я услышала много комплиментов и уверений в самом глубоком уважении к моей особе. «Кофейная» перемена имела необыкновенный успех, а герцогиня Дагвортская, расчувствовавшаяся к концу вечера, уверяла меня, что такой способ оформления десерта непременно войдет в моду до конца сезона.
Но, как бы то ни было, я устала. Так, будто день и ночь непрерывно ворочала тяжелые камни. Когда гости начали расходиться в первом часу, у меня уже подгибались ноги, а улыбка, кажется, навсегда пропечаталась на лице. Дядя Рэйвен, святой человек, взял на себя большую часть формальных забот, благо статус хозяина вечера это позволял. Когда последний гость покинул особняк на Спэрроу-плейс, я выдохнула с облегчением.
– Это был невероятно долгий вечер, дядя.
– И невероятно трудный, – нахмурился маркиз. – Не хочу зря пугать, драгоценная моя невеста, но кто-то пытался вас убить. Благодарите кошку за спасение жизни.
От его слов меня бросило в холодный пот, а сознание сразу прояснилось.
– Что вы имеете в виду?
– Вы сейчас сами похожи на ту кошку, Виржиния, – невесело усмехнулся дядя Рэйвен, коснувшись моего плеча. – Такой же боевой и настороженный вид… Помните коробку с траурными лентами? Так вот, в ней была змея. Обыкновенная черная гадюка. Как правило, они не нападают первыми, но эта была очень злой. Пожалуй, я и сам бы разозлился, если бы меня посадили в душную коробку и хорошенько потрясли.
– Получается, если бы я беспечно открыла коробку…
Сердце у меня колотилось так, что, кажется, его было слышно даже на Эйвонском Горбу. Но голос звучал ровно и холодно; бабушка могла бы гордиться мною.
– Возможно. Впрочем, зная вас, я рискну предположить, что первого нападения змеи вы бы благополучно избежали и тут же раздавили бы ее тростью, «Собранием законов аксонских» или статуэткой в виде горного козла с вашего рабочего стола в кабинете. Но мне не нравится сам факт, что кто-то отважился на столь наглое покушение. Мне бы очень хотелось… побеседовать с этим храбрецом, – произнес дядя Рэйвен с той особенной интонацией, от которой у меня всегда начиналось легкое головокружение. – Гадюку мои люди, разумеется, уничтожили. Но, кроме нее, в коробке была еще и записка. Три слова – «Змее от змеи», и подпись – «Ф.Д.». Вы не знаете никого с такими инициалами, Виржиния?
Я не сомневалась ни секунды.
– Финола Дилейни. Дело об убийстве Патрика Мореля, в прошлом году. На суде она заявила, что является «Дочерью Ши».
– Значит, мисс Дилейни, – сухо подытожил дядя Рэйвен. Взгляд у него стал вымораживающим, как дыхание зимы. – Очень интересно. Завтра я наведу справки об этой самой «Дочери Ши». А сегодня – отдыхайте и ни о чем не думайте, Виржиния. Мои люди проверили остальные подарки – ничего опасного в них нет. У парадного входа и на площади вьются «осы», и если будет опасность, вам нужно только позвать.
Вскоре дядя Рэйвен попрощался и уехал. Я приказала выпустить кошку из клетки и приготовить ей особую подушечку для сна, а сама по привычке поднялась в кабинет. И только там, увидев знакомый конверт на подносе для несрочных писем, я все вспомнила.
– Приглашение Крысолова! Святая Роберта Гринтаунская… и что же мне теперь делать?
Пожалуй, еще полчаса назад я бы отмахнулась от него – из-за усталости. Но рассказ дяди Рэйвена не то что взбодрил меня… Пожалуй, я в ближайшие несколько часов вообще не смогла бы уснуть. Змеи никогда не вызывали у меня симпатии, а уж змеи в моем доме… Бр-р!
Растерянно глядя на письмо, я размышляла. С одной стороны, поехать было бы ужасным безрассудством. Ведь это могла оказаться ловушка все той же мстительной Финолы Дилейни, происки других врагов, наконец, просто приглашение от сердцееда, намеревающегося испортить мою репутацию. С другой же стороны… Крысолов на балу в ночь на Сошествие спас мне жизнь. Подаренный браслет до сих пор лежал в столе, в ящике под замком, в спальне. Иногда я доставала его, разглядывала подолгу – и на сердце у меня становилось отчего-то тепло.
Пойти или нет?
А будет ли другая возможность?
…С картины, прислоненной второпях к стене, ткань наполовину спала. И храбрый генерал Миттвилль, неканонически смуглый и черноволосый, чем-то похожий на романца или гипси, уверенно сжимал в левой руке шпагу, указывая ею на обреченный город Руан-су-Видор. В глазах у генерала был азарт – и уверенность в победе.
Я задумчиво провернула на пальце фамильное кольцо с розой.
– Поеду. Все-таки поеду. Осталось только придумать, куда спрятать отцовский револьвер, чтобы не было очень заметно под одеждой…
В конце концов, вдруг этой ночью мне удастся приподнять завесу тайны над личностью Крысолова?
Подготовка к свиданию – святые небеса, мне даже мысленно было трудно произнести это слово! – заняла не так уж много времени. Запас темных старомодных платьев сохранился с тех времен, когда я носила траур по леди Милдред. Пригодилась и потрепанная домашняя шаль, и простая шляпка с густой вуалью. Из украшений я не надела ничего, кроме бабушкиного серебряного кольца и – после недолгих колебаний – подаренного Крысоловом браслета.
С револьвером возникло небольшое затруднение. Сумочка в качестве тайника не годилась – слишком легко ее отобрать, да и к тому же это первое место, где револьвер будут искать, если что. Какое уж там «тайком пронести»! Некоторое время я металась по комнате, лихорадочно размышляя. А потом мне вспомнилось, как Лайзо, еще в первый наш визит в приют, показывал детям фокусы с помощью своего кепи…
Что ж, тулья у моей старой шляпки была достаточно высокой, чтобы спрятать в ней хоть два револьвера. Ну, а замотать его в тонкую полотняную салфетку и потом приколоть этот сверток для надежности к жесткому фетру и вовсе не составило никакого труда. Ленты закрепляли шляпку достаточно надежно для того, чтобы она не свалилась с моей головы даже с лишним грузом, а потому разоблачения можно было не бояться.
В последний момент, собираясь уже выходить, я заметила на столе тонкий, но острый костяной нож – подарок, преподнесенный восхищенными дикарями с Черного Континента леди Милдред и ее супругу. У аборигенов этот предмет, кажется, был ритуальным, но в нашей семье его непочтительно использовали для вскрытия конвертов – традиция, заведенная еще моим отцом. По наитию я взяла нож и, замотав его носовым платком, привязала к щиколотке. Затем потопала ногой, проверяя, надежно ли он закреплен – и взглянула на часы.
Половина третьего.
«Пора».
Перед самым выходом я, не удержавшись, посмотрела на свое отражение в зеркале. Зря – только расстроилась. Разумеется, от изысканной графини Эверсанской и Валтерской, блиставшей нынче на званом ужине, не осталось и следа. Траурное платье со старомодно длинными юбками и высоким воротом, чудная шляпа с густой вуалью, массивные, но зато теплые и устойчивые ботинки, тяжелая трость… До ослепительной леди Метель мне было далеко.
Впрочем, отчего-то я была уверена, что Крысолова заинтересовала отнюдь не прекрасная маска с зимнего карнавала.
Особняк Эверсанов все еще не спал. Служанки прибирались в малых гостиных, в зале и холле, мыли посуду и замачивали перепачканные скатерти и салфетки. В небольшом кабинете на первом этаже левого крыла горел свет – это мистер Чемберс под руководством Стефана составлял отчет о проведенном мероприятии; для молодого дворецкого, несмотря на обширный опыт работы, это было в новинку – в других семействах подобные вещи в круг его обязанностей не входили. Впрочем, не было сомнений в том, что мистер Чемберс с легкостью справится с составлением несложного, пусть и объемного документа.