– Нахожу, – с улыбкой согласилась я, не слишком вдумываясь в слова Ренаты. Матрос не на шутку заинтересовал меня. Кажется, я где-то уже видела его – то ли вместе с тем невезучим, рыжим, которого избил Чендлер, то ли среди тех, кто запускал фейерверки… – Давайте подойдем ближе.
И в то же самое мгновение, как я сказала это, матрос вдруг обернулся через плечо, словно что-то почуяв – и кинулся бежать. А позади, у лестницы, закричали:
– Леди Виржиния, ловите его! – Голос Мэтью Рэндалла я узнала сразу. – Нелегальный пассажир!
Я нелепо дернулась и застыла, не понимая, как это – ловить. Бежать? Исключено, не с моей хромотой. А что, если…
…метать трости мне еще не приходилось, и попала я вовсе не туда, куда метилась. Беглец оступился от удара по спине, но почти сразу же припустил ещё быстрее – и скрылся за поворотом. Секретарь дяди Рэйвена пронесся мимо нас с Ренатой, добежал до угла и исчез. Вскоре он появился вновь, порядком раздосадованный, и уже не торопясь подошел к нам.
– Благодарю за помощь, леди, – с поклоном вернул он мне трость. – Но, увы, несмотря на вашу находчивость, на которую я так рассчитывал, наш загадочный безбилетный пассажир оказался ловчее.
– Не удивилась бы, узнав, что он к тому же вооружен. Так что, возможно, и к лучшему, что нам не удалось его догнать, – философски заметила я. Во время замаха в руке у меня что-то хрустнуло, и теперь плечо болело. – Не поведаете ли нам, мистер Рэндалл, как вообще обнаружили постороннего на корабле?
– Он спал в машинном отделении. В таком месте, куда обычно никто не заглядывает, – покосившись на Ренату из-под густых ресниц, произнес Мэтью. Говорить при посторонних он явно не хотел, но и мою просьбу оставить без внимания не мог. – Его нашел юнга, который хотел там же спрятаться от гнева О’Рейли, кока «Мартиники». Весьма удачное совпадение, не правда ли? Юнга поднял шум, команда попыталась отловить нелегального пассажира – что ж, результат вы видите сами. Боюсь, мы имеем дело с изрядным ловкачом.
– Это опасно? – взволновалась Рената. Азарт у неё уже схлынул, и наступило, очевидно, полное понимание случившегося.
Мэтью пожал плечами.
– Все зависит от его целей. Если он просто путешествует таким образом – ничего страшного, в конце концов, до сих пор не пропало ничего ценнее штанов старшего помощника, а единственной пострадавшей остается служанка, уронившая от испуга себе на ногу чайник. Ах, да, еще и чайник разбился.
– О, это просто ужасно.
– В вашем голосе, леди Виржиния, я не чувствую ни грана ужаса. Однако позвольте проводить вас к месту вашей трапезы. Я настаиваю, – по-лисьи улыбнулся Мэтью, и я вздрогнула – столь непривычное выражение на лице, столь похожем на лицо моего отца… – Вы побледнели. Вам дурно?
– Нет-нет, что вы. Это все морской бриз.
– Чрезвычайно вредная для здоровья леди субстанция, – подвел черту под абсурдным разговором секретарь, и мы степенно прошествовали обратно в малый зал.
А там царил настоящий хаос в худшем смысле этого слова.
Вокруг нашего столика собрались все гости малого зала – и чета Хаббард, и молчаливая романская семья из-за дальнего столика, и сухопарый фабрикант из Альбы, и даже служанки, которым вообще-то следовало заняться своей работой. А в центре внимания оказалась Мэдди, решительно упирающая руки в бока – и мистер Шварц, бледный, сердитый и заикающийся.
– Я прошу, нет, я т-требую, чтобы мне вернули мою д-драгоценную Ренату! Куда вы её подевали! Хенрих, сядь немедленно!
Миссис Шварц статуей замерла в проходе.
– Ах, святые небеса, у него же приступ!
– У мистера Шварца?
– У моего Херниха! Он сейчас начнет задыхаться… – пролепетала Рената и, причитая по-алмански, побежала к сыну. Растолкала толпу зевак, набросилась с обвинениями на мужа, обняла мальчика, расплакалась…
И все это за какую-то минуту.
– У вас возникли затруднения, мистер Шварц? – поинтересовалась я вежливо, подойдя к столику. Судя по тому, как Мадлен вцепилась в спинку стула, Карл Шварц был в шаге от того, чтобы разбить тот самый злосчастный стул – своею головой. – О, прошу вас, не молчите, поделитесь своими тревогами.
– Э-э… – Шварц, не знающий, что делать – утешать плачущую жену, спасать кашляющего сына или оправдываться передо мной – нервно переступил с ноги на ногу. – Я спросил у вашей служанки…
– Компаньонки, с вашего позволения.
– …у вашей компаньонки, где моя Рената есть. – Взгляд у него забегал. – Она злостно молчала, я стал беспокойный…
Мысленно напомнив себе, что по-алмански говорю еще смешнее даже будучи полностью спокойной, я терпеливо разъяснила взволнованному Шварцу:
– Мадлен молчала, потому что она нема. К слову, мы с вами уже говорили об этом.
– Гм, – потупился он. – Тогда приношу нижайшие… то есть глубочайшие извинения.
– О, не стоит переживать, мистер Шварц.
Я улыбнулась той самой улыбкой, которая дает понять, что разговор окончен, но не забыт. Мистер Шварц кашлянул. Затем Рената быстро сказала ему что-то по-алмански, и они распрощались и удалились, велев напоследок прислуге отнести завтрак в номер. Глубоко вздохнув, я наконец-то села на стул, давая отдых больной ноге, и только тогда заметила на полу записную книжку в обложке из коричневой кожи.
– А, это Хенрих уронил, когда давиться стал, – охотно пояснил Лиам. – Ох, и страшенно было…
– Полагаю, это принадлежит миссис Шварц, – задумчиво повертела я в руках находку. – Что ж, идти прямо сейчас было бы крайне неразумно. Давайте навестим Шварцев после обеда – или отдадим при случае за ужином… А вот и наш завтрак. Мадлен, садись, прошу тебя, и отпусти стул – он ничем перед тобой не виноват. К слову, леди Хаббард, лорд Хаббард – вы не хотели бы присоединиться к нам за завтраком? Право же, беспокойное выдалось утро!
За трапезой последовала неспешная прогулка по верхней палубе, затем – неторопливая беседа в Восточном салоне, где к нам присоединилось уже знакомое по утренним событиям романское семейство, а после и рыжеволосый фабрикант из Альбы, которого, как выяснилось, сопровождала прелестная жена с двумя взрослыми дочерями. Увы, торопливую речь с альбийским акцентом порой разобрать было сложнее, чем иностранный язык, а в романской семье аксонским лучше всех владела гувернантка, родившаяся и выросшая в Бромли. Поэтому сперва мы сыграли в складную головоломку, чтобы немного привыкнуть друг к другу, благо разговаривать во время собирания картинки много не требовалось. Набор для головоломки представлял собою огромную географическую карту, по краю которой вился узор из сказочных цветов. Лиам, вместе с романскими девочками собиравший игру попроще, с завистью поглядывал в нашу сторону через плечо гувернантки; Мадлен разрывалась между тем, чтобы присматривать за мальчиком и за мной – все никак не могла решить, кому же нужнее поддержка; дочери фабриканта, слишком взрослые, чтобы присоединиться к детям, и слишком юные, чтобы насладиться обществом старших и светской беседой, старались держаться ближе к матери.
За головоломкой последовала недолгая партия в карты – зависть во взгляде Лиама стала почти материальной; затем еще одна, перерыв на чай и – неминуемое разделение общества на леди и джентльменов, причем джентльмены предсказуемо вернулись к покеру, а леди – к головоломкам и, разумеется, сплетням.
Мадлен, бросив на меня полный страдания взгляд, ушла присматривать за Лиамом и помогать ему собирать географическую карту.
Ближе к обеду джентльмены на полчаса перебрались в курительную комнату и вернулись уже в компании дяди Рэйвена и Мэтью Рэндалла. Я быстро расправилась со своей частью головоломки, дослушала познавательный рассказ леди Хаббард об умопомрачительной меховой шляпке герцогини Альбийской, извинилась и покинула общество дам.
Маркиз, разумеется, не отказал в любезности проводить нас с Мэдди и Лиамом до каюты – ещё утром я просила подать обед именно туда.
– Как мне подсказывает интуиция, вы вновь вернулись к старым своим развлечениям, драгоценная невеста. Да еще и миссис Шварц к ним приобщили, – в шутку укорил меня дядя Рэйвен, и я рассмеялась:
– Вашей разговорчивой интуиции следовало бы добавить, что не без её помощи я едва не рассталась со своей тростью навсегда… Впрочем, это было забавно.
– Рад, что сумел развлечь вас, леди, – меланхолично заметил Мэтью. – Осмелюсь заметить, что в присутствии столь блестящего лорда, как маркиз Рокпорт, любой становится разговорчивым, не только интуиция.
Мадлен фыркнула.
– И почему я этому верю? К слову, о невероятном. Дядя Рэйвен, того подозрительного беглеца так и не нашли?
– Безбилетного пассажира, прикидывающегося матросом? – сдвинул брови маркиз. – Увы. Собак на борту нет, а груз на «Мартинике», к сожалению, весьма удобен для игры в прятки даже против всей команды. К тому же среди пассажиров есть ещё три девицы, время от времени по разным причинам убегающие на ночные прогулки по палубе, лунатик и некий джентльмен, питающий излишнее пристрастие к крепким напиткам. Я уже не говорю о детях и слугах, которые совершенно непредсказуемы…
– Но его найдут?
Дядя Рэйвен устало потер висок и улыбнулся.
– Для начала вообще неплохо было бы узнать, зачем он пробрался на корабль. Если для того, чтоб бесплатно добраться до Серениссимы – невелика беда.
– Могут быть и другие причины?
– Шпионаж, – внезапно подал голос Мэтью. – Замысел убийства. Желание утопить корабль со всеми пассажирами заодно. Попытка досадить некой высокопоставленной особе. Намерение украсть честь благородной девицы…
– О, вот это уже лишнее, – поспешила я перебить его, чувствуя, как теплеют щеки.
– Как бы мне сейчас ни хотелось сказать грозным голосом «мистер Рэндалл» и успокоить вас, драгоценная невеста, однако я вынужден признать, что в словах Мэтью есть зерно истины, – сдержанно произнес маркиз. – Пока мы не знаем о целях «крысы», обосновавшейся на «Мартинике», удар может настигнуть с самой неожиданной стороны.