Леди Кэмпбелл расцвела.
– Конечно, могу. Только… не смотрите пока, хорошо?
– Хорошо, – согласилась я. – Мадлен, Мэй, как насчет чашечки кофе? Баронет Сайер, вас это тоже касается.
Наслаждаясь кофе с песочным печеньем, слушая море, я нет-нет – да и бросала взгляд в сторону Арлин. Она, кажется, была полностью увлечена своей работой и даже выглядела более взрослой, чем обычно. На лбу, между бровей, залегла изломанная морщинка, пальцы быстро запачкались черной графитовой пылью. Я почти не следила за разговором и с трудом дождалась того момента, когда Арлин обернулась, довольная, и позвала нас:
– Готово!
С альбомного листа на меня слегка удивленно смотрела леди Хаббард, за плечом у которой вырисовывался легко узнаваемый силуэт служанки с саквояжиком. От неожиданности я рассмеялась, и художница понурилась.
– Очень плохо?
– Очень хорошо! – искренне заверила её я. – И так быстро…
– А можно, я тогда еще что-нибудь нарисую? – просияла Арлин.
…Итак, следом появилась «жадность» – разумеется, Чендлер; «гордыня» – к моему искреннему возмущению, дядя Рэйвен («Не могу представить, чтобы человек с таким лицом перед кем-нибудь склонился», – тихо пояснила Арлин), незнакомая мне женщина с томно изогнутыми бровями стала «невоздержанностью», а Мэй – «верностью»… Мы так увлеклись обсуждением рисунков, что не услышали, как скрипнула дверь.
– А леди Кэмпбелл действительно талантлива, – раздался голос дяди Рэйвена. – Добрый вечер. Надеюсь, я не помешал?
По виду Арлин можно было сказать только одно – она хочет сквозь землю провалиться, прямо сейчас, до того, как «гордость» увидит свой портрет. Впрочем, зная дядю Рэйвена, я могла предположить, что он уже разглядел всё, что нужно.
– Нет, нисколько. Прошу, – пригласила я его пройти в комнату. – Арлин, кажется, вы еще не представлены друг другу официально? Тогда позвольте мне исправить сие досадное недоразумение. Леди Кэмпбелл, это мой жених, маркиз Рокпорт. Дядя Рэй… гм, – кашлянула я, заговорившись. – Маркиз, позвольте представить вам леди Арлин Кэмпбелл.
– Арлин Кэмпбелл-Чендлер, – поправила она тихо, но твердо. Холодок пробежал по спине – мне так хотелось забыть о том, какой супруг достался Арлин, что я даже мысленно называла её только по девичьей фамилии.
– Польщен знакомством, – склонил голову дядя Рэйвен и вновь обернулся к рисункам. – Позвольте задать вопрос. Где вы встречали этого человека? – и он указал на один из последних безымянных набросков.
Арлин растерялась.
– В поместье… Он приезжал туда уже после нашей с Рольфом свадьбы, два или три раза… А почему вы спрашиваете?
– Просто так, – усмехнулся дядя Рэйвен и медленно провел по рисунку пальцем, смазывая мягкие карандашные линии. – Задумался о том, где вы могли встретить того, которого лично я вижу только в Палате лордов в парламенте.
– Действительно? – удивилась Арлин, а лицо Мэй приняло обеспокоенное выражение. Видимо, старшая сестра догадалась, к чему клонит маркиз. – Я и не знала… Он ведь и в дом не заходил даже. Какой позор, надо было его пригласить!
– Не думаю, что граф Уилфилд принял бы ваше предложение, – загадочно ответил дядя Рэйвен. – Но если он не заходил, то где вы могли его увидеть?
Арлин замялась, бросая красноречивые взгляды то на меня, то на сестру. В конце концов Мэй выступила вперед, сделала книксен и обратилась к маркизу сама:
– С вашего позволения, сэр, я расскажу. Леди Кэмпбелл была удручена смертью своих родителей и брата и очень нуждалась в прогулках. Ну, я и водила её. Мы ходили пешком вдоль реки, у опушки, недалеко от поместья, в общем. Но мистеру Чендлеру про то знать не надо было, чтоб он, э-э… не волновался.
Дядя Рэйвен оценил изобретательность метафор Мэй сдержанной улыбкой:
– Продолжайте, прошу.
– В общем, гуляли мы, гуляли, и вдруг видим – едет из ворот Чендлер. Верхом, а он лошадей не любит…
– Лошади нечистый дух чуют, а по наущению святого Кира Эйвонского и покусать могут, – встрял вдруг Лиам. – Ну, так нам отец Александр говорил…
– Мудрый человек, – совершенно серьезно кивнул дядя Рэйвен.
– Чендлер верхом по дорожке процокал, а мы в сторону отошли, цветочки понюхать, на всякий случай, – продолжила Мэй, с нежностью взглянув на Лиама. – Шли, шли, и случайно по тропинке прошли рощицу насквозь и выбрались к опушке. А там у холма, на перекрестке, где большая дорога с нашей, маленькой сходилась, карета стояла. И тут же лошадь Чендлера была привязана. Нам сверху хорошо было видно… Долго ли, коротко ли, вышел из кареты Чендлер, сунул что-то за пазуху и стал на лошадь карабкаться. А из кареты возьми да и выгляни тот человек. Это осенью было, почти сразу после свадьбы. А другой раз он зимой приезжал, перед Сошествием.
– За две недели, – уточнила Арлин. Она понемногу переставала чураться разговора, хотя, очевидно, побаивалась маркиза. Я догадывалась, почему – наверняка не только из-за портрета. Скорее всего, Чендлер что-то рассказывал ей о своем политическом сопернике.
– За две? – искренне обрадовался дядя Рэйвен. – Да, всё совпадает. Он тогда тоже приехал в карете, но в поместье заглядывать не стал?
– Да. На том же перекрестке встречались, – осмелев, кивнула Арлин. – Мы с Мэй были на верховой прогулке. Рольф не знал об этом. Началась метель, и мы хотели возвращаться, когда увидели на дороге ту же карету и лошадь из наших конюшен. Пришлось ехать в обход. Но я заметила, что из кареты выскочил сначала Рольф, а потом этот мужчина, и они ругались.
Дядя Рэйвен на мгновение прикрыл глаза – вряд ли для того, чтобы поблагодарить Небеса за щедрый подарок, но очень на то похоже.
– Прекрасно. А третий раз?
– Возможно, это другой был, на третий раз, – ответила за сестру Мэй. – Мы в сопровождении ещё одной служанки возвращались из города и видели, как на железнодорожной станции Чендлер прогуливается с каким-то джентльменом.
– И когда это было?
– Перед самым отплытием, недели за три… может, чуть больше, – неуверенно ответила Арлин. – Простите, я хотела бы узнать… А мне не навредит то, что я рассказала?
– Вам? О, нет, – развеселился неизвестно отчего дядя Рэйвен, и мне, знающей его хорошо, стало жутковато. Кажется, у него в голове сложилась некая загадка, сошлись концы. – Леди Кэмпбелл-Чендлер, могу я попросить вас об одолжении? Нарисуйте мне более, гм, узнаваемый портрет этой персоны. Ваш супруг, разумеется, об этом знать не должен… чтобы не волноваться попусту.
Улыбка маркиза была воистину змеиной.
Арлин, выиграв короткую битву с собственными страхами, согласилась.
В тот вечер спать я легла поздно, а проснулась ближе к утру с ясным ощущением, что за мной кто-то наблюдает. По холодной погоде иллюминатор был закрыт, занавеска – задернута, и не осталось ни единого источника света. В каюте царила полнейшая, кромешная темнота. И впервые в жизни я пожалела, что не имею привычки оставлять зажженный ночник.
– Кто здесь? – спросила я. Хотела громко, а вышло полузадушено и хрипло со сна. – Я знаю, что тут кто-то есть. Будьте любезны ответить, иначе мне придется… – Я запнулась, сомневаясь, чем же пригрозить, потом вспомнила один из рассказов Эллиса и улыбнулась: – …или мне придется достать из-под подушки револьвер и начать стрелять наугад.
Некоторое время стояла мертвая тишина, а потом темнота глухо рассмеялась:
– Нрав леди Метели по-прежнему холоден.
Этот голос, богатый на обертоны, но слегка испорченный металлическим эхом, я не узнать не могла.
– Сэр Крысолов? У вас, кажется, появилась дурная привычка – заявляться в мою спальню, когда вздумается.
– Представьте, что это сон, – лукаво посоветовал Крысолов.
– А это сон?
– Возможно… Я пришел потому, что волнуюсь о вас. Вы спаслись только чудом, леди Метель, – произнес он вдруг неожиданно серьезно.
– Вы не представляете, насколько правы сейчас, – вздохнула я, садясь и подтягивая одеяло повыше. Впрочем, даже призрак вряд ли смог разглядеть что-либо в такой густой темноте. – Однако нельзя не заметить, что я сама была виновата. Беспечно гуляла одна, в то время как врагов у меня хватает. Боюсь, тот безбилетный пассажир, которому досталось от моей трости, до сих пор вспоминает её недобрыми словами.
– Как знать, – усмехнулся Крысолов. Похоже, он подошел немного ближе; голос теперь раздавался совсем рядом, у изголовья кровати. – Полагаете, это он покусился на вашу жизнь?
– Возможно. Но что-то мне подсказывает, что это был другой человек, – неохотно признала я. Версия с нелегальным пассажиром мне нравилась, но беспокойное поведение Шварца её опровергало.
Тёплые пальцы коснулись моей руки.
– Ни о чем не бойтесь. Скоро всё разрешится. Я обещаю, Виржиния.
Моё имя, привычное, истертое о повседневность, прозвучало отчего-то настолько нежно и лично, что кровь прилила к щекам. Я не смогла вспомнить сразу, называл ли Крысолов меня так прежде. А потом ощущение прикосновения исчезло.
– Уже уходите?
– Увы, да, – с сожалением вздохнула темнота. – Иначе наш разговор может разбудить вашу служанку.
– Значит, это всё же не сон?
Я подалась вперед, пытаясь поймать его за руку – и внезапно меня с головой накрыло одеялом. От неожиданности даже дыхание перехватило. Что-то звякнуло – металл о металл… А когда удалось, наконец, выбраться из вороха подушек, то Крысолова и след простыл. Сразу же я позвала Мадлен, и, не пожалев времени, мы зажгли лампу и тщательно осмотрели всю каюту – и мою спальню, и гостиную, и комнатку «для прислуги». Но двери были по-прежнему заперты – так же, как их оставили вечером, а вещи лежали на местах.
– Ничего страшного, Мэдди, – сдалась я наконец, уже готовая поверить в духов и призраков. – Сон привиделся, только и всего.
В ответ на это она перетащила подушку и одеяло на диванчик в моей спальне и оставалась там до утра.
Дня три или четыре не происходило ровным счетом ничего. Компания в прежнем составе собиралась по вечерам в Восточном салоне. Иногда к нам присоединялся сам капитан Мерри, иногда – дядя Рэйвен, и тогда игра становилась немного богаче на впечатления. Чендлер, завидев маркиза, как правило, выходил из салона, и запуганная Арлин оживала и начинала улыбаться.