– Несправедливо, – произнёс он наконец и поднял взгляд на служанку. – Мисс Миллз всё-таки умерла, пусть и из-за случайности, но есть в её смерти доля вины мисс Грунинг. И нечестно будет всё оставить по-прежнему; мне кажется, когда дурные поступки остаются безнаказанными, они ведут к ещё большей беде. А потому, мисс Грунинг… – он запнулся, набирая воздуха, но продолжил фразу твёрдо и спокойно. – Вы уволены.
Я думала, что служанка потеряет сознание, однако она оказалась гораздо крепче благовоспитанных леди. Только глаза у неё почернели из-за расширенных зрачков, а лицо стало белым, как полотно.
– Вы уволены, – повторил Роджер Шелли, глядя на неё без тени слабости или неуверенности. – Завтра вы зайдёте ко мне в кабинет за расчётом и получите четыреста семьдесят хайрейнов. Я откладывал их для другой цели, но уже неважно… С этими деньгами вы исчезнете с глаз моих на четыре года. Куда угодно, но чтобы я не увидел вас за это время ни разу. Когда вам исполнится двадцать один год, если будете ещё что-то чувствовать ко мне – возвращайтесь, а до тех пор делайте, что угодно. Подумайте, как распорядиться временем и деньгами, чтобы наша встреча была… – Роджер захлебнулся вздохом, сглотнул, но заставил себя договорить фразу: – Чтобы наша встреча была другой. Ступайте, мисс Грунинг. Кольцо я эти четыре года поберегу.
Эллис пристально посмотрел на него, а затем сказал без улыбки:
– А вы жестокий человек, Роджер Шелли.
Повар, за последние минуты постаревший лет на десять, разжал руки. Мисс Грунинг вывернулась из его хватки и, вытирая слёзы и всхлипывая, выбежала из комнаты.
– Догнать? – мрачно спросил усач, Хоукс, почёсывая ушибленный затылок.
– Не стоит, – качнул головой Эллис. – Это не наше дело. Да и вообще, пора бы возвращаться в Управление, раз уж я наглядно объяснил, что никакого убийства не было. Так что ступайте первыми, джентльмены, а я немного задержусь, чтобы попрощаться с хозяевами дома.
Вскоре в комнате остался только один человек – Баррисон, повар. «Гуси», по пути обсуждая отчёт, направились сразу к выходу из дома – прямо по чёрной лестнице для прислуги. Роджер взялся сопроводить нас с Паолой Мариани обратно в гостиную, но на полдороги мы столкнулись с миссис Прюн, и он разговорился с нею; речь звучала тихо, неразборчиво и обеспокоенно.
– Леди Виржиния, отойдём в сторону, – шепнул вдруг Эллис. – Хочу шепнуть вам пару слов перед уходом, но не здесь.
Мы спустились на этаж ниже, правда, до гостиной так и не дошли – остановились около красивой ниши, выкрашенной в нежно-зелёный цвет, напротив запертой комнаты. Паола деликатно потерялась где-то на полпути, у лестницы, и теперь видела нас краем глаза – но не слышала.
Детектив прикусил губу – так, что остались на несколько секунд белёсые отметинки – и взъерошил себе волосы. Я не торопила его, чувствуя, что ему нужно собраться с мыслями. Наконец он выпрямил плечи и произнёс на выдохе:
– Я хотел бы извиниться, Виржиния.
Всё расследование не удивило меня так, как эта короткая фраза.
– Святые Небеса, за что? – воскликнула я. И, спохватившись, понизила голос: – За безобразную сцену с мисс Грунинг? Оставьте, мне случалось видеть вещи и похуже. Конечно, я не совсем понимаю, зачем я понадобилась вам именно сегодня…
Эллис испытующе взглянул на меня исподлобья:
– А что, если я скажу, что просто хотел видеть рядом друга? Не только сегодня, а вообще, с самого начала, когда я понял, что придётся снова иметь дело с этим проклятым домом.
– И с его обитателями? – совсем тихо спросила я.
Детектив кивнул, механически проводя рукой по стене; кончики пальцев окрасились в болотно-зелёный цвет, напоминающий одновременно о гниении – и о весне где-то в мрачном месте.
– Шелли – хорошие люди. Но когда я слишком долго нахожусь рядом с ними, мне начинает казаться, что я такой же, что я медленно схожу с ума. А вы, Виржиния, самый здравомыслящий человек, которого я знаю, – улыбнулся он. – Ваше присутствие – как глоток свободы от… от этой семьи, частью которой я не желаю быть.
Я вспомнила недавний сон и обхватила себя руками, подавляя зябкую дрожь, а затем спросила осторожно, глядя не на Эллиса, а на силуэт Паолы у лестницы:
– А у вас есть основания думать, что вы могли бы быть её частью?
Он колебался всего секунду – и, когда поймал мой взгляд, выглядел спокойнее, почти как прежде, до расследования смерти Джудит Миллз.
– К сожалению, да. Вы же знаете историю моего рождения, – не удержался Эллис от кривой усмешки. – Когда я впервые попал в дом Шелли, то был поражён сходством с миссис Шелли и с Роджером. Я говорю не только про черты лица, руки или приметную седину. Манера вести себя… Вы тоже заметили?
– Немного эксцентричная, – сдержанно согласилась я, стараясь обойти опасную тему.
Он поморщился и махнул рукой:
– Говорите уже прямо: миссис Шелли – совершенно сумасшедшая, Роджер – на грани, а я… Ну, благоразумным джентльменом меня не назовёшь. И история миссис Шелли, – вдруг перескочил он на другую тему и вздохнул резко и неглубоко. – У неё, то есть тогда ещё у леди Миранды Клиффорд был жених. Непорядочный человек, очень. И когда помолвку разорвали, он отомстил. Результатом этой мести стал ребёнок, мальчик, которого леди Миранда выносила, но вытерпела подле себя только полгода и отдала в приют. Точнее сказать, бросила на служанку, а уж та уверяла хозяев, что о младенце теперь есть кому позаботиться.
– И он?.. – я осеклась.
О чём я хотела спросить? Считает ли Эллис себя тем, нежеланным ребёнком? Или предпочитает думать, что сын Миранды Клиффорд умер?
– Не знаю, – резко ответил Эллис, передёрнув плечами. – И никто не знает. Я задавал вопросы мистеру Шелли… Всё сходится, кроме сроков. У нас с Роджером разница в пять лет. Год после разрыва помолвки, два года взаперти, новая помолвка и через год – появление Роджера. Не сходится. Не сходится, Виржиния, хотя сходится всё остальное.
Я не знала, что ответить, но просто так стоять истуканом было невыносимо – и тогда я положила ему руку на плечо, словно хотела обнять, как младшего брата, которого у меня никогда не было… И не могло быть.
– Соболезную.
– Спасибо, – выдохнул Эллис шелестяще. – Когда всё это начиналось, Виржиния, я хотел показать вам эту семью, которая могла быть моей – и которую я не хочу. Чтобы вы поняли, и, наверное, одобрили меня. Сказали: «Я вас понимаю, Эллис». Потому что какой же дурак на самом деле предпочтёт приют возможности обрести родную кровь… Но те, кого я люблю, кем я дорожу – там, в приюте. Это они – моя семья. А здесь я начинаю сходить с ума, в слишком буквальном смысле, Виржиния.
И тогда я наклонилась к нему почти вплотную и прошептала, немного сжав пальцы на плече:
– Я вас понимаю, Эллис. У вас есть семья – и кто сказал, что она ненастоящая? И друзья тоже есть.
– Спасибо, – повторил он и наконец улыбнулся. – И простите, правда, что ли. Я действительно не думал, что всё это закончится таким фарсом, когда рассказывал о Шелли впервые.
Наверное, мы бы долго ещё простояли так, но тут издали донёсся приглушённый крик:
– Детектив Норманн! Детектив Норманн! – И тише, словно в сторону: – Да куда он делся-то?
– Хоукс, болванище, – поморщился Эллис. – Что ему понадобилось, интересно. Виржиния, я пойду проверю, что там стряслось, а потом, пожалуй, поедем отсюда. Мне не с руки сразу возвращаться в Управление, но и здесь быть дольше я уже не могу. Так что буду вам безмерно благодарен, если вы пригласите меня сегодня в «Старое гнездо».
– Разумеется, – кивнула я, сообразив, что это хороший шанс помирить их с Мадлен. – Ступайте, а я пока придумаю благовидный предлог и попрощаюсь с миссис Шелли.
Он махнул рукой и, немного сгорбившись, побежал к лестнице. Там остановился, чтобы обменяться репликами с Паолой Мариани. Я замешкалась, заметив крохотную чёрную нитку на своём рукаве, а буквально через мгновение из ниоткуда появился Роджер – и, распахнув дверь в ближайшую комнату, втолкнул меня туда:
– Простите, пожалуйста! – громким шёпотом взмолился он с ходу, становясь спиной к выходу и перекрывая мне путь. – И не бойтесь, я ничего дурного не сделаю, только выслушайте меня, пока не поздно.
– Отойдите немедленно, – произнесла я холодно.
Комната оказалась тёмной, большой и почти пустой. То ли гостиная, которую никогда не использовали, то ли кабинет, откуда вынесли письменный стол и полки. Правда, я приметила на полке увесистый канделябр… Не трость, разумеется, но тоже сойдёт.
– Не отойду, – ответил Роджер упрямо, наклоняя голову. – Это ради Эллиса.
Затрудняюсь предположить, чем бы это закончилось, если б в комнату, легко отодвинув его, не вошла Паола Мариани. Свой изящный, расшитый бисером ридикюль она держала полуоткрытым, и между завязками виднелось нечто подозрительно похожее на рукоять револьвера.
– Леди Виржиния? – негромко обратилась ко мне Паола, вставая аккурат между мною и Роджером. – Вам нужна помощь?
Я отчего-то сразу очень хорошо вспомнила – и прочувствовала – что дядя Рэйвен нанял эту женщину следить за мною и охранять меня. А случайных людей у него в подчинении не бывало.
– Нет, всё хорошо, – улыбнулась я, не сводя взгляда с Роджера. – Только подойдите ближе ко мне. А вы говорите, мистер Шелли. И пусть присутствие миссис Мариани вас не смущает. Я выслушаю вас либо так, либо уже никогда.
Он сомневался несколько секунд, глядя то на меня, то на Паолу… Но затем всё же прикрыл дверь плотнее и заговорил:
– Что ж, тогда не буду тянуть время и перейду к главному. Леди Виржиния, убедите Эллиса признать, что он мой брат.
Признаться, я оторопела. Паола же и бровью не повела, но глубже запустила руку в ридикюль; что-то выразительно щёлкнуло.
– Почему вы решили, что Эллис – ваш родственник? – спросила я ровным голосом, совладав с собою. – Право, глупая фантазия. Прошу извинить, мистер Шелли, но у меня появились срочные дела. Увы, вынуждена уйти прямо сейчас.