Всё оставшееся время, пока мы ехали к особняку, я мысленно поправляла своё деловое расписание, чтобы непременно выделить время на визит к дяде Рэйвену. Перед ним, хоть он ещё этого и не знал, стояла дилемма: герцоги были как раз по его части, но не опускаться же «осам» до цирка! И я, кажется, знала, как разрешить её к всеобщему удовольствию.
В том числе – к собственному.
Говорят, что упорным судьба идёт навстречу. Свидеться нам с дядей Рэйвеном удалось всего через три дня – не в особняке на Спэрроу-плейс, не в кофейне и даже не у него дома. И вышло это совершенно случайно.
Я договорилась с леди Вайтберри, с которой не виделась уже несколько недель, наведаться к одной модистке, якобы необычайно популярной, и заказать пару шляпок и перчаток к весне. Несмотря на деликатное положение, подруга не могла отказать себе в этой маленькой радости, но выбраться куда-то в одиночестве или со служанкой долго не отваживалась, так что моё предложение оказалось как нельзя кстати. Я же, кроме того что отчаянно соскучилась по милой Эмбер, надеялась разузнать, откуда взялись восковые цветы из сна: в кофейне, увы, никто не сумел мне ничего подсказать.
Погода выдалась премерзкая: небо низко-низко нависало над улицами, втискивая отяжелевшие облака прямо между крыш, дождь сыпал вперемешку с крупным, склизким подтаявшим снегом, тротуары покрывала, не побоюсь этого слова, слизь, точно город обернулся огромным порченым куском сыра. Покинуть относительно сухой салон автомобиля казалось немыслимым… Но когда мы выехали на Блум-лейн, то у пятиэтажного серого здания с химерическими львами по обе стороны крыльца я вдруг заметила знакомый силуэт и попросила:
– Останови!
Приземистый седоватый мужчина в униформе шофёра держал зонтик над своим хозяином, высоким и старомодно одетым, пока тот спускался по ступеням. Я с трудом дождалась, пока Лайзо откроет передо мной дверцу, и поспешила к крыльцу, всё ещё опасаясь, что ошиблась. Но напрасно, к счастью.
– Леди Виржиния, какая неожиданность – встретить вас здесь, – улыбнулся дядя Рэйвен, вовремя подхватывая меня под локоть – мостовая оказалась ещё более скользкой, чем выглядела. – Я получил вашу записку и намеревался нанести визит в ближайшее время.
– Ближе, чем прямо сейчас, вряд ли получится, – ответила я. И сделала Лайзо знак остановиться: – Нет, зонта не надо, благодарю… Вы не против не большой прогулки? – снова обратилась я к маркизу.
Готова спорить, он спешил, однако любезно подставил руку:
– Счастлив буду провести с вами хотя бы четверть часа, о большем и не прошу.
Иначе говоря, дольше маркиз задерживаться не может при всём желании; что ж, и то неплохо. Зеркально возвращая мне любезность, он оставил своего шофёра на крыльце, а зонт взял сам, наклоняя его так, чтобы лиц не было видно и никто не считал нашу беседу по губам. Мы отошли шагов на пятнадцать, прежде чем я заговорила – причём сразу о деле.
– Полагаю, о трагедии в амфитеатре Эшли вы наслышаны?
При всём своём самообладании маркиз едва не сбился с шага, и теперь уже мне пришлось проявить твёрдость и непоколебимость – воистину подвиг на скользких булыжниках.
– Только не говорите, что вы были там, прелестная невеста. Это бы означало, что мне нужно избавиться по меньшей мере от двух агентов. Утаивание сведений или ротозейство – даже и не знаю, что хуже, – мрачно пошутил он и прищурился задумчиво. – Так вот почему вы настаивали на встрече…
– Мальчики разыгрались в особняке, и мы решили их отвлечь от шалостей – хотя бы цирковым представлением, – подтвердила я. – Сэр Клэр Черри сумел достать семь билетов на балкон, два лишних места достались Мадлен и детективу Эллису.
– Вашей компаньонке и близкому другу или мистеру Норманну с мисс Рич?
– Второе ближе к истине, – качнула я головой, позабавленная. О, эти нюансы, исключительно важные лишь для тех, кто привык общаться на языке намёков и читать знаки! – Однако Мадлен, увы, ожидало разочарование: Эллис не пришёл из-за дел необычайной срочности и важности, а билеты послал вернуть своего друга, доктора Брэдфорда.
Маркиз непроизвольно ускорил шаг – вероятно, задумался и на мгновение забылся. Некоторое время мы шли в молчании, до угла улицы, а там остановились.
– Счастливое совпадение, на самом деле, – произнёс дядя Рэйвен несколько рассеянно, явно пребывая мыслями где-то далеко. – Благодаря ему герцогиня Хэмпшайрская осталась жива.
Пауза была слишком, слишком выразительной. Сердце у меня замерло. А ведь я надеялась, что всё завершилось благополучно!
– А герцог?..
– Увы. Скончался вчера. Полагаю, шило в мешке получится удерживать ещё не дольше двух-трёх дней, а затем газеты раструбят об этом на весь мир, и нам придётся нелегко.
Теперь мы возвращались, двигаясь медленнее, чем прежде. Дождь теперь молотил не только в зонт, но и по спине, и пальто постепенно промокало… Дядя Рэйвен говорил «нам», имея в виду, что его устремления и желания едины с интересами Аксонии, и потому я продолжила уверенно:
– Об этом-то я и хотела поговорить. Герцог Хэмпшайр произнёс несколько слов, которые, не скрою, очень меня обеспокоили. «Проклятие… возмездие… Он дотянулся, клянусь, я видел его. Конец Аксонии, будь проклято оно всё». Вам, без сомнений, уже передали…
Он обернулся ко мне столь резко, что я едва не вскрикнула. На мгновение маркиз показался мне человеком чужим и опасным, но пугающее ощущение ушло так же быстро, как и появилось.
– Нет, не передали. – Голос был сухим и неприятным, и приносило облегчение лишь то, что недовольство дяди Рэйвена адресовалось на самом деле не мне. – Вы сообщили мне нечто очень важное, Виржиния, даже не представляете, насколько.
Пожалуй, я представляла – ровно настолько, чтоб не настаивать на деталях и делать вид, что беседуем мы о житейских пустяках и невзгодах. О том, как сложно было попасть в цирк; об очевидной неприязни многих и многих людей к герцогу Хэмпшайрскому, о которой упоминал Клэр; о коротком столкновении с «Благодетельными леди» на крыльце; о страстном увлечении герцога дикими зверями, известном всему Бромли; о том, как дрессировщик исчез – неожиданно и для своих друзей тоже… Судя по спокойному, отрешённому даже выражению лица, ничего нового я дяде Рэйвену не поведала.
– Больше чего-либо необычного вы не видели? – спросил он. До комичных львов у крыльца оставалось шагов двадцать, и из-за хмари казалось, что каменные звери вот-вот недовольно встряхнутся и слезут со своих постаментов. – И не слышали?
– Не поручусь, – вздохнула я. И добавила досадливо: – Как жаль, что детектив Эллис не смог прийти тогда! Он наверняка бы запомнил больше.
– О, порой мистер Норманн бывает полезен.
Мы шли так медленно, что ещё немного – и вовсе остановились бы.
Уголки губ у маркиза дрогнули: наверняка он понял, что я упомянула друга не случайно. Впрочем, мне бы никогда на ум не пришло тягаться в проницательности с человеком, возглавляющим Особую службу, нет; против болезненной подозрительности есть лишь одно противоядие – прямота. Зачастую оно же и оружие. И не потому, что собеседник прослезится от умиления детской непосредственностью и сразу вам поверит, как правило, наоборот – заподозрит двойную игру или постороннее влияние – и решит сделать по-вашему, чтоб посмотреть, к чему это приведёт.
– Так скажите ему, чтоб он расследовал этот несчастный случай! – сказала я убеждённо. – Во-первых, Эллис уж точно вас не обманет, во-вторых, его нельзя подкупить, в-третьих, он добрый друг доктора Брэдфорда…
– …который первым прибыл на помощь пострадавшим и которого уже пытаются обвинить в том, что он-де и свёл герцога в могилу, – со странными интонациями подхватил фразу дядя Рэйвен. – Сдаётся мне, что отнюдь не случайно. Не люблю, когда мною манипулируют, леди Виржиния. Это заставляет почувствовать себя дураком, что в моём положении недопустимо. К счастью, я обладаю одним крайне неприятным для врагов свойством: я всегда получаю сведения, которые от меня утаивают, совершенно невообразимыми путями, – позволил он себе улыбку, от которой холодком по спине тянуло. – Как сейчас, например, – и он, склонившись, вразрез со всеми правилами церемонно поцеловал мне руку прямо поверх перчатки. – Впервые польза от нашей встречи оказалась больше удовольствия видеть вас и говорить с вами, дорогая невеста.
– А что насчёт Эллиса?
– Разумное предложение, – кивнул он и слегка ускорил шаг. Из-за каменных львов донёсся хохот: даже и не знаю, что рассказал Лайзо нелюдимому водителю маркиза, чтоб так развеселить. – Пожалуй, воспользуюсь им, тем более что убийства – по части мистера Норманна.
Я вздрогнула.
– Убийства?
– Такие люди не умирают случайно, – ровно ответил дядя Рэйвен. Хотя я сама думала о чём-то подобном, в чужих устах это прозвучало откровенно пугающе. – А уж в то, что столь трагическая случайность могла произойти на представлении, о котором герцог говорил последние три месяца, меня заставит поверить лишь помутнение рассудка.
Я вспомнила панику, поднявшуюся в зале, заплаканного Кеннета, девушку в розовом платье, бледную как полотно леди Чиртон, кровь на решётке – Небесам ведомо, звериную или человеческую… И воскликнула невольно:
– Тогда скорей бы отыскали негодяя, который это устроил!
– Негодяя? – неожиданно усмехнулся маркиз. – Если б вы знали, леди Виржиния, сколько людей прекрасных, отважных, преисполненных добрых намерений проливают реки крови. А благу Аксонии порой служат самовлюблённые, погрязшие в пороке мерзавцы вроде герцога Хэмпшайрского.
Что-то почудилось мне в его голосе – затаённая горечь, убийственная самоирония, глубокая печаль? – и сердце защемило.
– Вы хороший человек! – с жаром произнесла я, обеими ладонями обхватывая его напряжённые пальцы, точно в раковину пряча. – Вы хороший человек, и я люблю вас всей душой! И, уверена, многие люди могут сказать то же самое!
Договорила – и залилась краской, как дебютантка на балу. Маркиз рассмеялся, но я видела, что он тронут.