ла, что вертикальная морщина между бровями у него стала резче.
– Нет никаких предпосылок считать так, – немного помедлив, ответил он. – Джеффри Олбрайт занимает позицию сторонников войны с Алманией, однако не позволяет себе никаких публичных заявлений… и вообще никаких высказываний о политике. Он весьма сдержан в этом вопросе. С семьёй герцога его связывает только одно: как и леди Фэйт, единственная дочь и наследница герцога, Олбрайт появлялся на собраниях «Благодетельных леди».
– Они допускают на свои встречи мужчин? – удивилась я.
Маркиз усмехнулся:
– Исключительно благодетельных и разделяющих их убеждения. И – готовых спонсировать некоторые их мероприятия… Я бы счёл это совпадением, но буквально на днях мне сообщили, что леди Фэйт видели в обществе Олбрайта.
Дядя Рэйвен замолчал слишком резко. Мне показалось, что ему хотелось добавить что-то, однако он сомневался. Я же вновь ощутила тревогу – как в тот момент, когда впервые увидела Салиха лежащим на брусчатке, ещё не догадываясь даже, что ему угрожало… Кажется, судьба услышала мои неосторожные слова насчёт того, что приятно иногда довериться её воле, и решила разыграть новую карту, выражаясь словами Клэра.
Так или иначе, если дядю Рэйвена что-то беспокоило, единственным – и естественным – моим желанием было ему помочь, пускай я и не представляла пока, чем именно.
– Прошу, продолжайте, – попросила я, немного понизив голос. – В этом доме слуги нелюбопытны, а вы ведь не просто так делитесь со мною своими соображениями. Чем больше я буду знать, тем лучше.
Выражение лица у маркиза немного смягчилось.
– Как же вы похожи на Идена временами, – улыбнулся он. – Другие слова, другой образ жизни, однако те же манеры и устремления… Хорошо. Я не зря упомянул в самом начале, что доктор Брэдфорд находится в затруднительном положении. Виной всему слухи; я никак не могу доказать, что их источником является Олбрайт, но то, как слухи распространяются, выглядит слишком знакомым. Методы и способы, способы и методы… Однако к делу. Итак, в последнее время в определённых кругах бытует – не без усилий со стороны некоего неустановленного лица – мнение, что следует ускорить события, связанные со смертью герцога: наказать виновных или, если это будет невозможно, назначить таковых. Громкий судебный процесс отвлёк бы всех заинтересованных от политических последствий кончины Хэмпшайра.
Я замерла, почувствовав скрытый смысл в его словах.
– Заинтересованных в чём?
– В мирном разрешении разногласий с Алманией, – ответил маркиз прямо – и вдруг наклонился ко мне, глядя почти в упор. – Герцогиня Хэмпшайр действительно признательна вам, моя дорогая невеста. Она была бы счастлива, если бы вы навестили её.
Других пояснений мне и не требовалось.
– Разумеется, это мой долг. Я сама глубоко обеспокоена здоровьем герцогини. И, конечно, считаю необходимым также поддержать леди Фэйт, ведь бедняжка только что потеряла отца. А чувство потери близких мне, увы, знакомо – ведь я тоже рано осиротела.
И маркиз, который прежде всегда отговаривал меня от всевозможных авантюр и оберегал от опасностей, сейчас кивнул:
– Рассчитываю на вас, дорогая невеста.
И это больше, чем что-либо ещё, сказало мне о серьёзности положения. Если дядя Рэйвен вынужден был задействовать все связи, отставив сентиментальность… Некстати вспомнился сон – и волна крови, разлившаяся по карте, и Лайзо, который шёл по выжженной земле; сделалось жутко.
– Эллис… Эллис знает о том, что угрожает его другу? – спросила я, стараясь скрыть охватившую меня тревогу.
– Я сообщил ему то, что необходимо, – ответил маркиз суховато. – Мы немного разошлись во мнениях. Я всё больше уверяюсь в мысли, что герцога устранила военная клика, а убийства циркачей – лишь попытка замаскировать истинные мотивы. Он же считает, что дело в личной мести.
Недавний сон об унижении на цирковой арене вспомнился отчётливо до оторопи. И я хотела уже высказаться в защиту Эллиса, когда меня вдруг пронзила неожиданная мысль.
– Но разве не можете вы оба быть правы? Некто, у кого есть политические мотивы, использует того, кто горит жаждой мести? Один имеет средства, другой – возможность и желание…
– Слишком запутанно, – покачал головой маркиз и потянулся к очкам… да так и замер. Его рука застыла над поверхностью тумбы. – Прошу прощения, Виржиния, я вынужден срочно откланяться. Хотелось бы ещё немного насладиться вашим обществом, но…
Меньше чем через минуту мы были уже в холле, и Юджи подавала ему пальто и трость. А я чувствовала себя совершенно растерянной, точно сказала нечто важное – и сама не поняла, что именно, поскольку не видела всей картины. Но, провожая дядю Рэйвена, ясно сознавала одно: сюда он пришёл в сомнениях…
…а ушёл – узнав некую тошнотворную правду.
ПРОКЛЯТИЕ ИЛИ ЧУДО?
Новое убийство в знаменитейшем цирке!
Снова пришла дурная весть из амфитеатра Эшли. Когда мы перевели дух и решили, что худшее позади, желая лишь справедливой кары для убийцы и более ничего, злодей нанёс удар из темноты – на сей раз в буквальном смысле слова… Впрочем, обо всём по порядку.
Вчера незадолго до рассвета я совершал утренний моцион в Ист-хилл, неподалёку от Дэйзи-Раунд, в компании близкого приятеля Джеремии, чьим увлечением, по любопытному совпадению, является фотография. Внезапно наша увлекательная дискуссия о новом, посмертном издании последнего романа сэра Артура Монро – стоит упомянуть, что оно проспонсировано редакцией «Бромлинских сплетен» с полного одобрения жены покойного – была прервана самым невероятным образом, однако в духе лучших детективных романов. Вдруг раздался душераздирающий крик, разносящийся, без преувеличения, на несколько кварталов. О, что это был за кошмарный звук! Казалось, он не принадлежал ни зверю, ни человеку – скорее, мифическому чудовищу, фурии или гарпии. Мой добрый друг Джеремия едва не выронил фотоаппарат, к нашему общему ужасу, ибо то была новейшая модель из Колони, «волшебная машина» мистера Вестмена… Я не случайно останавливаюсь на этом моменте, и позднее станет ясно, почему.
Итак, раздался крик, леденящий кровь.
Что делает в таком случае обыкновенный человек? Бежит прочь, или уповает на помощь доблестных защитников из Управления спокойствия, или укрывается в ближайшей церкви, взывая к милости Небес. Что сделали ваши покорные слуги? Разумеется, мы кинулись к источнику звука!
Ещё крепко держалась за свои владения зыбкая предрассветная мгла, ещё не сдался, не отступил в подворотни туман; будь на моём месте человек менее практичный, питающий доверие к оккультным изданиям, он бы мог назвать обстановку «зловещей». Я же скажу только, что видимость была прескверная. Амфитеатр Эшли окружён пустырями; днём, без сомнения, местность далеко просматривается, но мы с Джеремией оказались в положении капитана и штурмана, которые вынуждены вести свой корабль сквозь густую хмарь, в непроглядном сумраке, полагаясь лишь на интуицию и удачу. Немудрено, что все наши чувства обострились. И в какой-то момент до моего слуха отчётливо донёсся треск – и шум шагов. Кто-то бежал к нам, под сень запутанных, безлюдных в этом часу кварталов, со стороны амфитеатра! И ни на какие добрые мысли после воистину ужасающего крика этот таинственный беглец во мраке не наводил.
«Джеремия, ты слышишь то же, что и я?» – спросил я своего друга. Он, побледневший, однако сохраняющий присутствие духа, кивнул в ответ и подтвердил, что, кажется, кто-то приближается к нам. «Лучше бы нам спрятаться, сэр, – благоразумно добавил он. – Похоже, что этот человек, кем бы он ни был, пытается скрыться. И вряд ли намерения у него благие». Я согласился с Джеремией, и мы отступили. Парадоксальным образом звук шагов, приближаясь, становился всё тише, словно неизвестный пытался утаить своё присутствие от возможных свидетелей. Меня охватило странное чувство; с одной стороны, предвкушение и азарт, а с другой – ледяной ужас, точно к нам направлялась сама Смерть; не исключаю, впрочем, что уже впоследствии мои воспоминания исказились, когда я узнал, что стало отправной точкой всей цепи событий. Но, так или иначе, мы с моим другом терпеливо ждали, и наше ожидание оказалось вознаграждено, если так можно выразиться.
Нашим взорам явилось существо.
О, без сомнений, оно было подобным человеку: две руки, две ноги и голова. Но что за голова! Джеремия разглядел оголённый череп с глазницами, залитыми мраком; мне померещилась ритуальная маска с Чёрного Континента, из тех, что привозят в Аксонию бравые капитаны. Существо было облачено в некое подобие монашеских одеяний, нечто чёрное и развевающееся… Лёгкими шагами оно пронеслось мимо, едва касаясь земли; небольшая хромота нисколько не мешала ему передвигаться, и, признаюсь, у меня вновь появились мысли об оккультном, ибо посланникам тьмы приписывается хромоногость наряду с прочими зловещими приметами. Я остолбенел. Но Джеремия, этот храбрый парень, воистину достойный сын офицера аксонской армии, поднялся из укрытия и исполнил свой долг. Как там говорится в рекламных проспектах аппаратов мистера Вестмена? «Вы нажимаете кнопку – мы делаем всё остальное»? Так и произошло.
Существо, из какой бы мрачной бездны оно ни явилось, не замедлило бега, хотя совершенно точно услышало звук спускаемого затвора. И вскоре стало ясно, почему – стоило ему скрыться, а шагам – стихнуть, как появился преследователь, необыкновенно высокий мужчина, чья голова была на альравский манер замотана шарфом. Передвигался он странно, точно испытывая боль; подле нас он замер на мгновение, неузнаваемый под покровом тумана, и поднял указательный палец к устам, как бы призывая к молчанию, а затем направил его в сторону амфитеатра Эшли. Нечто гипнотическое, можно сказать, месмерическое было в его движениях и манерах, однако не пугающее, отнюдь; и всё же мы с приятелем застыли. А когда очнулись, то некоторое время ещё словно блуждали впотьмах; Джеремия сделал несколько снимков, не имеющих, однако, никакой ценности. Мы же постепенно приблизились к казармам за амфитеатром, где временно расположился «Сад Чудес». Там царило нездоровое оживление: всюду сновали циркачи, мелькали мундиры Городского Управления спокойствия… Показалось и знакомое всем нам лицо: мистер Норманн, более известный как детектив Эллис. В весьма нелюбезной манере он поинтересовался, что я делаю там, но, услышав о снимках, тут же переменился.