– Мисс Ишервуд, простите, я вынуждена на минуту отлучиться, и…
Я поднялась, намереваясь выйти к нему, но тут Фея, приглядевшись, подскочила и сама:
– Кэс? – спросила она недоверчиво. – Кэссиди Ли?
Джул обратил к ней невыразительное по обыкновению лицо и не сказал ничего. Некоторое время они глядели друг на друга; затем Фея снова опустилась на краешек кресла.
– Простите, – произнесла она напряжённо, отвернувшись. – Я обозналась. Что ж, всё-таки столько лет прошло…
В горле пересохло. Глядя попеременно то на Джула, то на мисс Ишервуд, я почувствовала настоятельное желание сделать наконец хоть глоток чаю. В моей жизни становилось слишком уж много циркачей, и два вопроса всё явственней вставали в полный рост.
Значило ли это, что она превращалась в цирк?
И какое место уготовано было мне в грядущем представлении?
Юджиния с кофейником и пирожными появилась как нельзя более вовремя. Я, правда, отдавала совсем другие указания и просила чжанский чай с лотосом, проясняющий мысли и дарующий спокойствие, как уверял нас торговец. Но зато кофейный аромат обладал одним заметным преимуществом: он заполнял собою не только всю комнату целиком, но и мысли. Неловкость немного сгладилась. Пока Юджи с охотою отвечала на вопросы и расписывала гостье прелести немного помятых марципановых роз – некоторые не вполне удавшиеся эксперименты Рене Мирея отсылали ко мне домой, благо детям они нравились – я не торопясь объяснила Джулу, как разыскать в участке Эллиса и что делать, если его там не окажется. И только напоследок, удостоверившись, что мисс Ишервуд нас не слушает, тихо спросила:
– Вы в порядке?
Признаюсь, невыразительное лицо Джула всегда меня немного пугало, хотя я и имела уже возможность убедиться в том, что он верен Клэру больше, чем безупречный вассал из исторического романа – своему сюзерену… Но неожиданный проблеск чувств произвёл действительно ошеломительное впечатление.
Черты его лица в одно мгновение заострились, глаза точно запали, и блеск их показался мне красноватым, демоническим; неприлично отросшая прядь волос, упавшая на лицо, напоминала кровавый подтёк.
– Мисс Ишервуд очень красивая, – ответил Джул невпопад, и к тому же с довольно странными интонациями. Если бы так говорили обо мне, я бы тут же отправилась к Эллису и пожаловалась, что меня собираются убить. – Она всегда очень красивая. Я отнесу записку, – добавил он, и его лицо снова превратилось в безжизненную маску. – Доброго дня, леди Виржиния.
После этого мне не оставалось ничего иного, кроме как вернуться к мисс Ишервуд и составить ей компанию за чашкой кофе. Собственно, с самого начала я и намеревалась так поступить, а вовсе не выманивать у своей гостьи откровения, подобно тому как ловкачка-гипси в ярмарочный день выуживает кошельки у городских обывателей… Впрочем, в отличие от мошенников, действующих лишь ради своей корысти, я действительно хотела помочь. И, передав мне часть своей ноши, мисс Ишервуд могла в итоге кое-что приобрести.
– И всё-таки как хорошо, что судьба не перестаёт удивлять нас! – вырвалась у меня сентенция – вероятно, от большого волнения. Право, даже стало немного стыдно за собственный менторский тон, однако Фея Ночи не заметила промаха – её больше занимали собственные страхи.
– Неужели? – отрешённо спросила она. – Мне кажется, что как раз наоборот. Поменьше б удивлений.
– О, это оттого что у вас оптимистический склад ума, – тут же откликнулась я, даже не задумываясь: в наше время особенно в чести умение вести остроумную беседу, не сбиваясь с мысли, и не говорить при этом ни о чём по-настоящему важном. – Получается, что судьба удивляет вас чаще поворотами к худшему. У меня же более пессимистический взгляд. Более того, опыт пока подсказывает, что нечего нам ждать чудесного разрешения всех бед… Так что я, пожалуй, буду надеяться, что впереди меня ждут сплошные разочарования.
Мисс Ишервуд посмотрела на меня, широко распахнув глаза, а затем рассмеялась – да так, что выплеснувшийся из чашки кофе запачкал её невероятные юбки.
– Вы уж простите, юная леди, – ответила она, отсмеявшись, – но сценический образ умудрённой годами особы вам никак не идёт. Поверьте моему чутью.
На мгновение я подумала, не оскорбиться ли… но затем вспомнила о разнице в возрасте между нами. Наверное, Фее действительно смешно было выслушивать поучения от кого-то младше её самой. Но, так или иначе, вновь вернулась атмосфера непринуждённости, и не развеялась даже тогда, когда в библиотеку ворвался Эллис, делая вид, что он, разумеется, оказался здесь совершенно случайно и вовсе не ожидал увидеть мисс Ишервуд. Я быстро сослалась на внезапно возникшие неотложные дела, принесла извинения и оставила детектива наедине с его жертвой; мисс Ишервуд, судя по стоическому выражению лица, была к этому готова.
У меня же ушло около получаса на то, чтобы оценить ущерб, нанесённый семейной ссорой Паолы с матерью – к счастью, непоправимо пострадала только самая уродливая ваза – и на попытки отыскать хоть кого-то из этого темпераментного семейства. В доме, похоже, осталась только «бабушка Энца»; она тихонько выплетала белоснежные кружева и напевала вполголоса, не отозвавшись ни на вежливый оклик по-аксонски, ни даже на фразу на ломаном романском. Разозлившись, я резко наклонилась к её лицу, нарочно, чтобы напугать. Но взгляд серых глаз, побелевших и помутневших от возраста, был направлен в одну точку – не на крючок, мелькающий в пальцах, и даже не игры света и тени на полированном полу, а куда-то в недосягаемую даль.
– Простите, – неожиданно для самой себя произнесла я, отступая. – Право, уж вы-то точно ни в чём не виноваты, почтенная сеньора. Чувствуйте себя как дома, отдыхайте.
Мне показалось, что старушка Энца улыбнулась – сморщенные сухие губы дрогнули; впрочем, наверняка она просто считала петли.
Что же до Эллиса и Феи Ночи, то они побеседовали вполне мирно. Входя в библиотеку, я успела разобрать обрывок фразы: «…постарайтесь уговорить её, возможно, это спасёт ей жизнь». Однако потом никто о расследовании речи не заводил. Зато мы обсудили погоду в Бромли и новую поэму миссис Скаровски, приуроченную к весне – в прошлом году парой строк из её работы, поговаривают, щегольнул Его величество на приёме – и распрощались. Детектив галантно вызвался проводить мисс Ишервуд до лагеря циркачей.
– Заодно и следующую жертву постараюсь убедить, что среди «гусей» ночевать безопаснее, пусть и в камере, – пробормотал он в сторону.
Что ж, вполне разумно.
Когда мы уже расставались с Феей Ночи, я от всего сердца попросила её доверять Эллису.
– Он правда желает вам добра, – сказала я, понизив голос, чтобы детектив не услышал и не преисполнился гордости – совершенно излишней, к слову. – Однажды мне повезло справиться с безумным убийцей. Но то всего лишь везение и некоторая доля упорства. Что же касается Эллиса, противостоять злу в человеческом облике – его профессия.
Фея вздрогнула.
– А что… – Голос у неё сел. – А что, если наш враг – и впрямь не человек?
Благоразумие подсказывало мне молчать. Но долгие беседы с покойной леди Милдред; но колдовские трюки Лайзо; но портрет Сэрана, поселившийся в покоях Клэра…
– В таком случае, мисс Ишервуд, я возьму это на себя, – ответила я негромко.
И почему-то на сей раз она не рассмеялась и ничего не сказала о самоуверенных юных особах.
…а ночью мне приснился престранный сон.
Потусторонняя сила перенесла меня в рыцарский замок, настолько древний, что от него остались лишь стены и фрагмент полупроваленной крыши. Облачённые в лохмотья карлики – в четверть от человеческого роста – сновали среди развалин и сладострастно вгрызались в камни; вот один из уродцев вспыхнул яростью и обрушил часть дверного приёма, но никто и головы в его сторону не повернул.
Десять человек сидели за столом; на каждом – причудливая маска и одеяние, больше похожее на карнавальный костюм из Серениссимы. Издали доносились всхлипы, стоны, вой, дребезг, но эти ужасающие звуки были настолько приглушёнными, что почти не тревожили. Сладковатый запах затхлости щекотал грудь; хотелось кашлять. Я прижала руку к губам, подавляя приступ дурноты…
Хозяин, чем-то напоминающий одного из карликов, только более полный и дебелый, махнул рукой. «Мы тебя не ждали, странник, – сказал он. – Но так и быть, садись к моему столу».
Я отступила на полшага; всё моё существо пронзило одним желанием – бежать, немедля бежать, но вдруг одна из гостий голосом Феи произнесла, обращаясь к хозяину: «Она ведь ничего не сделала».
«Так никто ничего не сделал, – ответил ей хозяин, пожимая плечами. – Потому-то нас всех и собрали».
Со странным глухим лязганьем, напоминающим движение несмазанного механизма, я опустилась на кресло, возникшее точно по волшебству. Передо мной тут же появилась тарелка с восковыми фруктами и бокал с тёмной жидкостью, издававшей отчётливый запах гнилой крови. Отвращение сдавило мне горло; однако больше никто, кажется, не замечал подвоха, напротив, гости наслаждались трапезой.
«Что же, добрейший сэр, так ты останешься голодным, – обратился ко мне хозяин снова. – Ну, хотя бы пригуби вина, и тебе сразу станет веселее. Ха! Ха! Ха!»
Вслед за ним принялись смеяться и карлики, а затем и гости, включая и Фею Ночи. Только для того чтобы прекратить насмешки, я протянула руку к бокалу… и в тот же миг он превратился в змею – чёрную, толстую, с такой встопорщенной чешуёй, что издали её можно было принять за шипы. В груди у меня похолодело. Змея качнулась, исторгая из горла клокочущее шипение – и ужалила мою руку.
Тут же смех оборвался.
Ядовитые зубы бессильно скользили по кольчужной перчатке; я ощущала только слабое давление, точно ладонь мне пожимал немощный старик. Испытывая омерзение, не страх, я скинула змею себе под ноги и растоптала металлическими каблуками, пока от неё не остались лишь мелкие стеклянные осколки вперемешку с несвежей кровью.