Не сомневаюсь, что он нарушил бы приказ и сбежал бы; по крайней мере, я поступила бы точно также.
«Да, Джул… – вертелось у меня в голове, пока город, окутанный грозовым мраком, проносился за окошком. – Неужели он правда собирался выследить Тисдейла и убить? И правда сумел бы?»
Об ответе, впрочем, я догадывалась. Не зря же Клэр был так уверен в силах своего загадочного камердинера… К тому же перед самым отъездом у них состоялся странный диалог, в своём роде продолжение моего путаного сна, и на душе стало ещё неспокойнее.
– А если я не буду испытывать желания? – кротко, едва слышно спросил Джул тогда, на ступенях, пока маркиз отдавал распоряжения подчинённым. – Тогда… можно?
– О, тогда всё в порядке. Смерть в некотором роде есть противоположность любви, – ответил Клэр, и я не могла понять, серьёзен он или шутит в своей изысканно-ядовитой манере. – И есть два пути к саморазрушению. Первый – изображать любовь, не испытывая никакого желания, и это порок легкомысленных. А порок слишком серьёзных – страстно желать смерти.
– Своей или чужой?
– А это как раз неважно.
Помнится, Клэр тогда протянул руку, словно хотел оправить Джулу одежду или потрепать его по голове, но вовремя опомнился, напустил на себя кислый вид и нырнул в мой автомобиль. Я же притворилась, что ничего не заметила, но не потому что боялась задеть чужие чувства: настоящая откровенность смущает не того, кто говорит, а того, кто слушает.
– Два часа, – произнёс вдруг Клэр негромко, но голос его отдавался эхом внутри моей головы. – Даже если вы правы, моя проницательная племянница, и убийца заманил циркачку именно в амфитеатр Эшли, прошла уже прорва времени. Полагаете, мы успеем?
Он был, разумеется, прав. Именно поэтому я отвернулась и пренебрежительно бросила:
– Только не говорите, что вы переживаете за судьбу мисс Ишервуд
– И не стану. Но позвольте вас предупредить по-родственному: дабы избежать разочарований – не надейтесь попусту.
– Чудеса иногда случаются, – возразила я из чистого упрямства, но в глубине души не могла не признать, что Клэр со своим извечным скептицизмом как никогда близок к истине.
Всё это время, с самого начала убийца – Тисдейл – оказывался на шаг впереди. Мастерски используя страхи, желания и привычки своих жертв он вновь и вновь обыгрывал нас… И даже сейчас, когда Фею спрятали в самом безопасном месте Бромли – кроме, может быть, штаба Особой службы – он сумел выманить её. А сердце тревожно сжималось и болело, точно предчувствуя скорую смерть, и воображение рисовало кровавые картины.
Остаток пути мы хранили молчание. Когда амфитеатр завиднелся вдали, освещённый багровыми огнями, ещё более зловещими под грозовым небом, признаюсь, дыхание у меня перехватило. И только спустя полминуты я разглядела «гусей», снующих вокруг здания, несколько автомобилей Управления спокойствия и знакомый силуэт на ступенях.
– Вот несносный мальчишка, – произнёс Клэр премерзким тоном, но глаза у него улыбались. – Как отрадно, право, осознавать, что частенько он соображает гораздо быстрее меня.
Моя «Железная Минни» остановилась чуть поодаль; машина маркиза же подъехала к самому крыльцу, но её Эллис, разумеется, не удостоил вниманием.
– Леди Виржиния! – дождавшись, пока я приближусь, закричал он и замахал руками. – А я-то думал, когда вы доберётесь. Вы могли пропустить всё самое интересное! Вот было бы досадно, правда?
Зловещее выражение лица у дяди Рэйвена весьма красноречиво говорило о том, что он думает о развлечениях такого рода.
– А разве мы ещё не пропустили? – капризным голосом поинтересовался Клэр, обгоняя меня на полшага и точно бы защищая.
– Отнюдь! – солнечно улыбнулся Эллис, сбегая по ступеням. – Мы торжественно спасли жертву, скрутили злодея, словом, сделали всю скучную работу. Осталось лишь получить объяснения!
– Прекрасная идея, – кивнул маркиз. – Что ж, начинайте объяснять. Прямо сейчас.
И Эллис начал.
…леди Милдред, в отличие от моего отца, никогда не любила детективных романов. И если уж ей приходилось – исключительно для того чтоб поддержать беседу – приобщиться к творчеству сэра Игнасиуса Монро, то начинала она читать с конца, дабы знать наверняка, кто погиб, кому посчастливилось выжить, который из подозреваемых – настоящий преступник и какое ему уготовано наказание. О, как я её сейчас понимала – и как счастлива была, когда Эллис сразу изложил главное.
Во-первых, мисс Ишервуд удалось спасти, и сейчас она приходила в себя после выпавших на её долю испытаний, и компанию ей составлял не кто иной, как доктор Брэдфорд.
Во-вторых, зловещего убийцу – им действительно оказался Тисдейл – успешно скрутили и готовились отвезти в тюрьму.
В-третьих, попался в расставленные сети и его сообщник-униформист, Арчи Ярвуд.
– В-четвёртых, днём я купил кольцо с изумрудом практически за бесценок, – добавил Эллис, и взгляд у него на мгновение стал испуганный. – Но это к делу, разумеется, не относится.
Для всех остальных, возможно, так и было, но я-то ведь помнила, при каких обстоятельствах он пообещал сделать Мэдди предложение!
– Днём? Когда вы догадались о планах Тисдейла? – спросила я прямо, не обращая внимания на недоумённые взгляды.
– О, почти сразу после того, как мы расстались, – с охотой пояснил детектив. – Помните, вы мне сказали совершенно ужасную вещь? Что, мол, цель Тисдейла – не убить своих обидчиков, а сделать так, чтобы они оказались в его шкуре? Ощутили беспомощность, безнадёжность и тщетность? «Страх перед чем-то ужасным, что непременно с тобой случиться, от чего не спасут ни друзья, ни те, кого вы считаете семьёй» – так вы выразились, помнится…
– Вы правда так сказали? – перебил его Клэр, недоверчиво обращаясь ко мне.
Я почувствовала, как лицо моё заливает румянец.
– Опустим незначительные детали. Сейчас не время. Эллис, пожалуйста, рассказывайте.
И детектив невозмутимо продолжил ровно с того же места, где остановился:
– …и я никак не мог выбросить это из головы. Шёл и вспоминал – кого убил Тисдейл, как именно, как он отомстил герцогу. И знаете, что объединяет всего его преступления?
– Жестокость? – робко предположила я.
Маркиз качнул головой и вмешался впервые с начала разговора:
– Зрелищность.
– Именно! – Эллис восхищённо прищёлкнул пальцами. – Именно. Тисдейл остался циркачом до мозга костей. Каждое его убийство – трюк, причём блистательный. А о чём не так давно заявила наша Фея в кофейне? Луи ла Рон, между прочим, не упустил возможности и тут же тиснул её слова в своей газетёнке.
– Мне было не до газет… – начала было я и осеклась. – Представление. Мисс Ишервуд хотела дать новое представление, когда убийцу поймают!
Вдруг стало зябко. Да, пусть какой-то час назад пришлось использовать её слова как предлог, но я и подумать не могла, что преступник тоже за них зацепится…
– Совершенно верно! – воскликнул Эллис, несомненно, довольный моей догадливостью. – Фея – последняя жертва, финальная цель Тисдейла. Сцену для своей смерти она выбрала сама. Оставалось только дождаться правильного времени. Спешить он не мог – его добычу надёжно охраняли, но и слишком тянуть – тоже… В общем, когда мне доложили, что Тисдейл – в образе доктора Брута, разумеется – ловко избавился от слежки, я отправился за обручальным кольцом. А затем взял верных людей и вернулся к амфитеатру, благо у меня в цирке был надёжный сообщник.
Судя по тому, как тихо и выразительно фыркнул Лайзо за моей спиной, то был союзник вовсе не Эллиса.
– Мы с ним встретились, поговорили, я раскрыл некоторые карты, – продолжил между тем детектив. – И, как следствие, разделили обязанности: он позаботился об этом подозрительном Арчи Ярвуде, а я осмотрел сцену будущего преступления и убедился, что был абсолютно прав.
От того, что он поведал дальше, меня пробрало дрожью.
Тисдейл действительно приготовил настоящую сцену. Скорее всего, он задумал это давно и начал воплощать в жизнь, как только с амфитеатра сняли охрану, точней, сократили её ровно настолько, чтоб хватало отпугивать досужих зевак. Реквизит был простым, но выразительным: помост, на котором сложены принадлежавшие жертвам вещи, лист бумаги, чернильница, перо и верёвка с петлёй.
– Хлыст Барнабы Конделло, один из кинжалов Норы Томпкинс, узорный пояс Салиха, очки Лео Барнелла, туфли Барбары Пфафф, – монотонно перечислил детектив и вдруг в упор посмотрел на меня. – Знаете, как Тисдейл выманил Фею из вашего дома? Самым что ни есть примитивным образом – забросил в её комнату камень, обёрнутый запиской. А там было три слова: «Я расскажу правду». И мисс Ишервуд, эта неглупая, в общем-то, женщина вместо того, чтоб позвать на помощь, встала и пошла за ним. Правда – страшная штука, Виржиния, если использовать её правильно.
Я невольно зажмурилась, понимая слишком хорошо, что он хочет сказать.
Да, действительно, страшная. Правдой можно убить – точнее, побудить покончить с собой того, кто и так сходит с ума от чувства вины и потери. Поэтому Тисдейл устроил алтарь из вещей, принадлежавших мертвецам; поэтому он не приготовил ни яда, и ни ножа.
Петли и впрямь могло оказаться достаточно.
– Это страшно, – услышала я свой голос точно со стороны.
– Страшно, – согласился Эллис. И, поморщившись, добавил: – Но изящно. И стоит поблагодарить Тисдейла за чувство прекрасного: если бы не оно, долго бы я ещё бродил кругами. Если б убийца бесхитростно удушил нашу Фею, он мог бы уйти от правосудия, с его-то ловкостью. Но неотъемлемое свойство красоты – гармония, а что такое гармония, если не стройная логика? Стоит только уловить её – и дальнейшее уже предрешено.
«Жаль, вы не сделали этого раньше», – хотелось бы сказать, однако я промолчала. Глупо и недостойно было бы упрекать его; да, слова рвались с языка, да, во мне говорила горечь, идущая из самого сердца, но иногда всё же стоит руководствоваться не чувствами, а разумом.
– Спасибо… спасибо, что спасли мисс Ишервуд.