Журналист же, паря на крыльях благих устремлений, не учёл главного: собственного исключительного таланта.
Как итог – милое, шутливое поздравление, предназначенное для узкого круга посвящённых, привлекло слишком много нежелательного внимания. Написанная лаконичным, но в то же время поэтическим слогом, статья стала предметом всеобщих разговоров на званых вечерах и в салонах, особенно среди впечатлительных дам, которые с удовольствием обсуждали историю «невероятной, трогательной любви» и даже зачитывали друг другу вслух особенно сентиментальные пассажи. Даже я, признаюсь, не выдержала и улыбнулась в том месте, где ла Рон уверял: в «Старом гнезде» якобы видели святого Кира Эйвонского, который явился в образе заблудившегося почтальона и лично поздравил своего воспитанника с помолвкой.
Чистая выдумка, впрочем, сколь прелестная, столь и бессмысленная: никакие поддельные почтальоны в кофейню в тот день не заглядывали.
А святой Кир навестил нас, насколько я помню, только на третий день, ближе к полуночи, в своём собственном обличье: отсалютовал трубкой из темноты за окном и ободряюще подмигнул, а Эллис и Мэдди затем обнаружили в своих вещах каждый по зелёному шарфу – совершенно новому, но пропахшему табаком и церковными благовониями.
– Этот тщеславный дурень мог бы просто принести свою писанину сюда и зачитать вслух, а не публиковать в газете, – скрежетал зубами детектив, сверля взглядом вышивку на скатерти. – Тогда у меня был бы хоть более узкий круг подозреваемых. А теперь что прикажете делать? Допросить половину Бромли – ту самую, которая испытывает ко мне неприязнь?
– Не раздувайте собственную значимость, – улыбнулась я. – Смею уверить, что ваша слава – и дурная, и добрая – не так уж велика.
– Положим, не половина, а десятая часть. Или двадцатая. Да будь это даже та клятая сотня прохиндеев, которым я оттоптал хвосты в нынешнем году, нам-то не легче, – буркнул он, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. – Какой-то замкнутый круг, право слово…
Тут я нахмурилась. Нет, бесспорно, Эллис порой заходил в «Старое гнездо» в прескверном расположении духа, но, как правило, быстро вдохновлялся – обыкновенно пирогами с острой начинкой – и возвращал себе оптимистический взгляд на жизнь. И никогда не бывало, чтоб он жаловался по целому часу кряду, прерываясь лишь на то, чтоб запить свои горести большим глотком кофе и трагически заломить брови.
– Прошло уже три недели, нет, даже больше, – попыталась я его приободрить. – Может, нападение на Мэдди вовсе и не связано с той статьёй? Сегодня я всего лишь дважды слышала, чтоб её упоминали.
– Дважды! – детектив закатил глаза. – И это здесь, где вы запретили смущать Мадлен разговорами о свадьбе. И что прикажете делать с записками, которые в вашу теорию никак не укладываются?
Под «записками» он, вероятно, подразумевал угрозы, составленные из газетных строк и наклеенные на лист дешёвой бумаги. Первый раз, когда мы с Георгом обнаружили такое послание воткнутым между дверью и косяком, это изрядно обеспокоило нас. Ещё бы! Ведь неизвестный сулил «невесте порочного человека» страшные кары небесные, грозил виселицей и чумой. Но время шло, зловещие предсказания, естественно, не спешили исполняться. Я перестала обращать на них внимание, и Мадлен тоже: мы передавали записки Эллису и тотчас же забывали о них.
– Однако за последнюю неделю ни одной угрозы не появилось, – ответила я вслух. – Полагаю, что это грубое развлечение наскучило нашему неприятелю, кем бы он ни был.
– Не стал бы на это рассчитывать, – возразил детектив угрюмо. – Сумасшедшие мстители обычно очень настойчивы.
– Но, право, кто бы мог вам мстить? Преступники, пойманные вами, все до сих пор за решёткой или вовсе уже на виселице, – попыталась воззвать я к его разуму. Исключением была, разумеется, Финола Дилейни, однако с нею у меня установилось хрупкое перемирие, основанное на взаимном сочувствии. – Разве что их родственники…
– Родственников я проверил в первую очередь, особенно справедливо обиженных наследничков, – буркнул Эллис, скрестив руки на груди. – А также всех тех, кто потерял из-за меня состояние или репутацию… – И добавил нехотя: – Не так уж много их и оказалось, честно сказать.
– Так может, это просто совпадение? Может, тот человек всего лишь бродяжка, который возжелал лёгких денег, а Мэдди ему попалась случайно?
– «Случайно»! – саркастически откликнулся он. – Виржиния, вы умная женщина, отчего же вы так любите ссылаться на случайности? Слишком много совпадений для простого «случая».
Честно признаться, меня это задело. Даже если он и считает мои слова глупыми, но всё равно мог бы и не повторять слово «случайно» в разных видах целых три раза!
– Зачем же вы спрашиваете, если и так всё знаете? – сердито ответила я. – Найдите тогда более разумного советчика, который не станет изрекать банальности.
Сказала – и тут же пожалела. Я думала, что Эллис вспыхнет и скажет что-нибудь язвительное, как в самом начале нашего знакомства, однако всё вышло ровно наоборот: он поник и спрятал лицо в ладонях.
– Утешения не должны быть разумными, – послышался глухой ответ. – Они должны быть убедительными, а сам я себя, увы, не убеждаю.
В кофейне стало очень тихо; и не удивительно – Георг и Рене Мирей давно отправились по домам, Мадлен ушла спать, а Лайзо ждал меня снаружи, у автомобиля.
– Эллис, – произнесла я неуверенно, не представляя, что делать. В конце концов, он был куда старше меня, сильнее духом и намного опытнее. Мне ли его утешать? – Не знаю, смогу ли помочь вам… Но скажите, что происходит с вами на самом деле?
Он раздвинул пальцы, глядя на меня, как из-за решётки или сквозь карнавальную маску.
– А вы не боитесь пьяных?
Я улыбнулась, разгадав его замысел:
– Нисколько. В крайнем случае – кликну Лайзо, если вы станете грубо себя вести, и наконец попробую разок вышвырнуть вас разок из кофейни.
Эллис сделал вид, что не заметил шутку и серьёзно кивнул. А потом – взял и допил оставшийся кофе с ромом залпом, все полчашки; сущие пустяки, на самом-то деле – особенно для мужчины его возраста и образа жизни. Некоторое время он сидел, точно прислушиваясь к себе, а затем сказал негромко и слишком ясно для пьяного:
– Я боюсь, что мне не хватит жалования на то, чтоб содержать семью.
Признаюсь, в первое мгновение я даже опешила – детективам Управления спокойствия платили достаточно, а затем вспомнила, что большая денег часть до сих пор уходила в приют. Конечно, теперь пожертвований из моих личных средств и от тех, кто последовал моему примеру, хватало для детей… Да и отец Александр понял бы, приди Эллис и заяви ему, что отныне станет отправлять на благотворительность меньше.
Но дело было в другом – в привычке, пожалуй.
Образ жизни менять нелегко.
– О, по первому времени вам с Мэдди ни о чём не следует беспокоиться, – с деланой легкомысленностью ответила я. – Леди Милдред подарила на свадьбу мистеру и миссис Хат небольшой дом – полагаю, мой долг поступить точно так же, и я с удовольствием последую ему.
Эллис посмотрел на меня тоскливо.
– Не могу же я жить за ваш счёт.
– Раньше вас это не смущало, – не удержалась я от безобидной шпильки.
– Раньше у меня не было жены, – возразил он, и его отчётливо пробрало ознобом. – Я хочу, чтобы Мадлен полагалась на меня, а не… И Небеса с ними, с деньгами, Виржиния. Но когда-то Мадлен узнает обо мне многие вещи, которые я хотел бы скрыть…. И о ней в том числе. О той самой.
Прозвучало это до крайности двусмысленно, но я сразу поняла, что, вернее, кого он имел в виду: свою первую невесту, которую ему пришлось отправить на виселицу. Та история даже до меня дошла лишь в самых общих чертах.
– Если вас это беспокоит, так идите и расскажите сейчас, – сказала я, опустив взгляд. Нелегко давать советы, в которых ты сама не уверена… Нет, Мадлен бы ни за что не отказалась от Эллиса из-за его прошлого – только не она, однако это не значит, что правда бы никак не повлияла на их отношения. – Не вы ли мне говорили, что не стоит уступать шантажистам?
– Боюсь, в этом случае меня шантажирует лишь собственная совесть, – пошутил он невесело.
– Так тем более! Ни шагу назад! – подбодрила я его и протянула руку, накрывая ладонью его пальцы. – Знаете что, Эллис? Ступайте-ка спать. Ночь располагает к печальным размышлениям, а завтра многое покажется вам гораздо проще. Да и того человека, который напал на Мэдди, наверняка поймают в скором времени, и по крайней мере одна причина для беспокойства исчезнет.
– Разумно, – пробормотал Эллис, поднимаясь. На ногах он, к слову, стоял не очень твёрдо. – И очень, очень убедительно.
К несчастью, именно на сей раз я оказалась неправа.
Хотя нападавшего и нашли, но облегчения это не принесло. Под описание в точности подошёл мужчина лет сорока, обитавший в Смоки Халлоу – бездомный по имени Джонатан, которого собутыльники звали «Джо-Коряга». Встопорщенные седые усы, шрам на щеке от осколка разбитого кувшина, приметная коричневая шляпа – отыскали его быстро, но живым, увы, не застали. Бедняга Джо той же ночью утонул в Эйвоне, но сам или с чьей-то помощью – выяснить не удалось, как не вышло узнать, кто подкупил его и велел напасть на Мэдди. А через неделю в кофейню подбросили новую записку с угрозами. «Ты пожалеешь, что стала его невестой», – гласило послание.
Мадлен временно переехала ко мне в особняк, у «Старого гнезда» теперь день-деньской слонялся констебль, но тревоги это не умалило; летняя духота была отныне наполнена смутной тревогой, словно небо перед грозой.
И ещё кое-что не давало мне покоя.
До встречи с Абени оставалось уже совсем немного времени – самая короткая летняя ночь приближалась неотвратимо. Удивительное дело, сны мне в последний месяц почти что не снились, точно я бессознательно отгородилась от них. Дневники леди Милдред лежали в самом дальнем ящике стола, в шкатулке, запертой на ключ, и там же – письмо от Абени, о котором я до сих пор никому не сказала. Ни маркизу, ни Эллису…