Флори даже крякнула от разочарования – похоже, она надеялась поразить и меня.
– Такой-то богатой публике я впервые карты раскидываю, а народец попроще любит, чтоб предсказание звучало складно и эдак туманно – тогда словам веры больше, – призналась она неохотно. И добавила, обращаясь к Эрвину: – Но ты, милок, к полюбовнице своей присмотрись, дурная она женщина. Обдерёт тебя как липку, нюхом чую.
– Благодарю за совет, с меня, пожалуй, пока гаданий довольно, – наконец пришёл в себя художник и закономерно поспешил убраться подальше. – Выбирайте следующую жер… то есть, разумеется, добровольца, следующего добровольца.
После его слов закономерно возникла небольшая пауза. Воспользовавшись ею, я обменялась взглядам с Эллисом, почти беззвучно шепнув:
– Это правда?
– Похоже на то, – так же тихо ответил он. – Я встречал ту его пассию, Мэйвис, тут, в «Старом гнезде». Скажу я вам, она и впрямь походила на мошенницу… Шепну словечко в Управлении кому надо, пусть её проверят.
Я поблагодарила его кивком и улыбкой. Тем временем тихие, но яростные споры о том, кому идти следующим, кажется, достигли апогея. Промелькнула даже мысль, не требуется ли моё вмешательство, но тут вперёд выступил человек, которого никто не ожидал увидеть сегодня за столом напротив Флори.
– Пожалуй, и мне стоит попробовать. Занимательные предсказания. Ещё и в стихах, – без улыбки произнёс маркиз Рокпорт, занимая место, освобождённое художником. – Что ж, любезная, погадайте и мне. Предположим, тоже о сердечных делах.
И тут же сделалось так тихо, что стало отчётливо слышно громкий, заполошный стук у меня в груди. Эллис кашлянул и уставился себе под ноги, не рискуя поднять взгляд; Клэр беззвучно посмеивался, прикрыв рот ладонью; Луи ла Рон сделал Джеремии знак отступить от фотоаппарата и прикрыть объектив.
Пожалуй, единственной, кто не осознавал в полной мере серьёзности положения, была сама Флори – счастье ещё, что она догадалась сменить панибратский тон на подобострастный.
– Вы, милорд, как я погляжу, птица важная?
– В некотором роде.
Кто-то в глубине кофейни закашлялся.
– Что, и поважней графини? – поинтересовалась гадалка, выкладывая перед собою карты.
– Леди Виржиния, безусловно, важнее всех, кто здесь присутствует, – ответил маркиз всё тем же пугающе спокойным голосом.
– Как иначе, она ж хозяйка тут, – согласилась Флори, не распознав подвоха. – Стало быть, она и всему голова… А вас, милорд, как звать-то?
…не рискну даже предположить, что двигало им, когда он улыбнулся и ответил коротко:
– Рэйвен.
– Ага! – обрадовалась гадалка. – Сталбыть, с птицей-то я угадала?
После этих слов гости, столпившиеся в первых рядах, отступили в единодушном порыве. Кто-то вернулся за свой стол, преувеличенно увлечённый содержимым чашки или десертом, кто-то и вовсе засобирался к выходу; Зельда осенила себя священным кругом и благочестиво сложила руки в молитве, сомкнув веки и потешно вздёрнув брови; Эллис закусил губу, старательно избавляясь от улыбки, а Клэр зачем-то отвернулся к стене, упираясь в неё лбом, и плечи у него меленько затряслись.
– Угадали, – произнёс маркиз. И, чуть наклонив голову, взглянул на Флори поверх синих стёклышек очков: – Если продолжите угадывать, возможно, получите небольшую приятную награду.
В кофейне было достаточно тихо, чтоб я расслышала, как Зельда шепнула, кивнув самой себе:
– Живой оставит, видать.
Тем временем гадалка начала наконец переворачивать карты одну за другой. И чем больше карт она открывала, тем бледнее становилась, пока цвет её лица не приобрёл интересный зеленоватый оттенок. Ещё раз всмотревшись в расклад, Флори прерывисто вздохнула, прижав пальцы к губам, и подняла испуганный взгляд на маркиза:
– Вы уж простите великодушно, но то, что я тут вижу, вслух я не скажу!
– Неужели? – он разом поскучнел. – Весьма… прискорбно.
От скрытой угрозы в его словах пробрало холодком даже меня, а уж что чувствовала бедная гадалка – и думать не хочу.
– Попробуйте стихами, дорогая, – громоподобным шёпотом посоветовала вдруг миссис Скаровски, истошно обмахиваясь веером. – Всегда можно сказать, что вы ничего такого в виду не имели, а это метафора, сиречь иносказание.
Флори сглотнула, обводя глазами зал кофейни, однако больше никто не отважился высказаться в поддержку. Молчала и я, потому что знала: дядя Рэйвен не настолько мелочен, чтобы послать человека на виселицу из-за пары неприятных слов, а что касается секретов Особой службы… боюсь, чтобы к ним подобраться, карт недостаточно.
Ведь для того чтобы истолковать знак, будь то предсказание, сон или наблюдение из жизни, нужно быть причастным тайне – а свои тайны «осы» хранили даже слишком хорошо.
Собравшись с мужеством, Флори зажмурилась – и выдала скороговоркой на одном дыхании:
– Солнце поскорей забудь – солнце больше не вернуть, и с луной, как ни крути, разные у вас пути! С той, что ходит по земле, знает о добре и зле, прячет имя в темноте – с ней тебе растить детей!
Я, признаться, была озадачена: для меня это прозвучало полной бессмыслицей. Однако лицо у маркиза на мгновение застыло, как от боли, чтобы затем снова принять совершенно равнодушное выражение. Чуть подавшись вперёд, он что-то тихо спросил, и гадалка яростно замотала головой, бормоча, что ничего не знает.
Маркиз повторил.
Она уставилась в стол.
После третьего вопроса, судя по длине фразы, отличающегося от первых двух, Флори не выдержала и перепуганным шёпотом ответила, косясь отчего-то на меня:
– Только вот что умер он, больше ничего, клянусь! Что ж по-вашему, на картах имена написаны? Откуда мне это знать?
– Что ж, справедливо, – усмехнулся вдруг дядя Рэйвен и наконец поднялся из-за стола. – Занимательный опыт, настоятельно советую и другим попробовать. Мистер Норманн, не желаете занять моё место?
– Я? – искренне удивился Эллис. – Сесть туда? И оставить без внимания вот этот замечательный кофе? – и он продемонстрировал свою чашку, уже наполовину пустую. – То есть проявить неуважение к старине Георгу? Как я могу!
Маркиз, кажется, развеселился; Флори за его спиной так и сидела, напряжённо выпрямившись, словно пыталась слиться с узором на ширме.
– А проявлять неуважение ко мне вы можете, мистер Норманн?
Эти слова могли напугать кого угодно, однако Эллис даже не смутился.
– Леди Виржиния, можно, я здесь посижу? – обратился он ко мне, потешно задрав брови.
– Как вам угодно, – церемонно ответила я, взмахнув веером.
– Вот видите, сама хозяйка разрешила, – хмыкнул детектив. – А важнее её, по вашим же собственным словам, тут никого нет.
Маркиз снова улыбнулся – уже второй раз за вечер… и с запозданием я поняла, что они вдвоём с Эллисом совершили почти невозможное: одним коротким диалогом уничтожили возникшее было напряжение и вновь сделали атмосферу в «Старом гнезде» непринуждённой.
Следующей вызывалась испытать таланты Флори миссис Прюн, сообщив попутно:
– Я, признаться, тоже питаю слабость к картам… У меня есть карты, которые весьма похожи на ваши, только называются они «Колодой Незнакомца». Так что с удовольствием послушаю, что вы скажете, дорогая моя.
Растроганная до глубины души, Флори тут же предсказала ей долгую и счастливую жизнь, множество добрых и заботливых друзей, весёлое путешествие к морю, внезапный подарок и «любовь мужчины, у которого волосы то ли красные, то ли чёрные, а глаза то ли жёлтые, то ли синие», посвятив этому целую поэму.
– Да я вроде как вдова, – развеселилась миссис Прюн.
– Так любовь, она того… не обязательно порочная! – не растерялась гадалка. И наставительно подняла палец: – Вы к сироткам присмотритесь. Может, усыновите малютку, а он к вам прикипит всей душой, а как подрастёт – разбогатеет и к морю повезёт.
Миссис Прюн неожиданно задумалась.
– А ведь и впрямь, брат мне предлагал у него в монастыре подсобить с сиротками, побыть у них учительницей… Только ведь малютку вырастить нелегко, в мои-то годы. Кто знает, сколько мне отмерено?
– Будете жить сто лет и ещё десять, – уверенно откликнулась Флори. – Хоть толпу воспитывай!
– Толпу я, пожалуй, не осмелюсь…
После неё своё предсказание получила леди Чиртон, которой пообещали «бурную грозу в доме», и престарелый сэр Хофф – ему сообщили, что-де «любовь у него под носом бродит, а он от неё нос воротит». Затем Георг, вероятно, стал добавлять в кофе чуть больше рому либо ликёра, чем требовал рецепт, потому что веселье и оживление перешло всякие границы.
Гости не расходились до полуночи, и почти каждый получил своё предсказание – кроме, разве что Клэра и Эллиса, которые пренебрегли возможностью заглянуть в будущее, и мисс Дженнет Блэк, с которой карты разговаривать отказались. Но остальные, надо признать, были немало заинтригованы и остались в полном восторге! Даже я, воспользовавшись положением хозяйки, попросила погадать мне, когда кофейня опустела. Спрашивала, конечно, о Валхе, но карты уклончиво ответили устами Флори, что моя судьба – в моих руках, а всё, что мне нужно для благополучного исхода – «хорошенько по сторонам поглядеть, вспомнить, кто друг, кто враг».
Такое туманное предречение было, скорее, исключением, что роднило нас с дядей Рэйвеном. Другим людям гадалка давала вполне конкретные советы, зачастую наполненные житейской мудростью – и немудрёными рифмами. Миссис Скаровски, впрочем, от поэтических способностей Флори осталась в полнейшем восторге и посулила ей сборник, напечатанный «настоящим, заслуживающим доверия издателем», славу и гонорар.
– В целом вечер имел успех, – подытожила я. – Не удивлюсь, если подобные развлечения войдут в моду подобно спиритическим сеансам… А теперь, Флори, пришло время и вам выполнить своё обещание. Я ведь своё сдержала, – обернулась я к гадалке.
Последние несколько минут она тихо и скромно сидела в углу, то обмахиваясь платком, то прихлёбывая из чашки воду – после нескольких часов непрерывных разговоров даже у такой крикливой