Последнюю фразу я произнесла, пожалуй, слишком громко, но, к счастью, в кофейне уже почти никого не было. Мы с Эллисом обменялись долгими взглядами и улыбнулись одновременно – и, могу спорить очень похоже друг на друга.
– Что ж, надеюсь, я сумела развеять вашу скуку?
– А я – помочь вам советом?
…ответы, впрочем, не требовались – ни мне, ни ему.
Спустя полчаса гостей в зале стало ещё меньше, и когда ушёл последний из них, полковник Арч, коротавший время за чтением мемуаров, к нам с Эллисом за чашкой кофе присоединилась Мэдди. А чуть позднее – и Рене Мирей, который как раз закончил колдовать над какими-то восхитительными пирожными: безе, малиновый джем, бледно-лиловый масляный крем, благоухающий фиалками…
На вкус они были словно весна и лето одновременно – нежные, сладковатые цветы и освежающие ягоды, точно сорванные с куста минуту назад.
– Как вы это сделали? – заинтересовалась я не на шутку, распробовав угощение. – Немного напоминает алманские десерты – лепестки цветов в сахаре, но вкус гораздо ярче.
– О, дело в фиалковом сиропе, – оживился Мирей, польщённый моим вниманием. И добавил, многозначительно взглянув искоса на Мадлен: – Разумеется, это лишь эксперимент, да, друзья мои. Для обычного меню – слишком дорого, и мороки много… Но что, если сделать такой свадебный торт?
Намёк по ошеломительной мощи был сравним с тропическим ураганом – или с северным штормом. Мэдди, конечно, тут же покраснела до ушей, да и Эллис порядком смутился, явно не зная, как отвечать. Полагаю, он про себя взмолился о помощи всем святым, но помощь пришла с неожиданной стороны – от Небес весьма далёкой .
– Жаль разрушать вашу идиллию, – прозвучал совсем рядом вкрадчивый голос Клэра. – Но мне нужно сказать мистеру Норманну пару слов. С глазу на глаз.
Детектив растерянно выгнул брови:
– Умеете напугать. Доброго вечера, кстати.
– Если бы доброго, – скривился Клэр, умудряясь при этом – вот парадокс – выглядеть довольным, как кот, притащивший к порогу жирную мышь. – Мистер Мирей, вы ещё здесь?
Повар, уже знакомый с нравом и повадками моего фамильного чудовища, тут же поспешил удалиться, и Мэдди последовала за ним, не дожидаясь, пока прогонят и её. Я тоже было поднялась, но дядя указал обратно на стул:
– А вы останьтесь.
– Приятно быть исключением из правил, – не удалось мне удержаться от шпильки.
– Привыкайте, – елейно ответил Клэр. – Однако помните, что привилегии влекут за собой ответственность. Сперва я перестаю относиться к вам как к безголовой девице, дорогая племянница, а затем начинаю требовать, чтоб вы пользовались этой своей головой по назначению.
– Какие безжалостные мысли приходят к вам на голодный желудок, – восхитился Эллис. И – подтолкнул к нему своё пирожное, лишь слегка надкушенное с одной стороны: – Угощайтесь.
Клэр сощурился, поморщился, презрительно заломил брови – и, наконец, исчерпав весь запас уничижительных гримас, опустился на стул и придвинул тарелку с десертом.
– И как вы догадались, что я голоден?
– Ну, я же детектив, мне положено, – отшутился Эллис. – К тому же чудак чудака видит издалека… то есть я хотел сказать, что великие люди смотрят в одном направлении.
– На кухне оставался ещё мятно-лимонный чай, летнее изобретение мистера Белкрафта, – добавила я, улыбаясь. – Так что мне, пожалуй, придётся всё-таки ненадолго оставить вас наедине. Я ведь пришла к верным умозаключениям, дядя – вы хотите пить? Или для безголовой девицы это всё-таки слишком сложно?
Клэр ответил таким взглядом, что я поспешила на кухню едва ли не быстрее, чем Мэдди – признаться, главным образом потому, что не могла дольше сдерживать смех. Возвращаться же, напротив, не торопилась: мне казалось, что этим двоим есть что обсудить и без лишних ушей, да и к тому же присутствие леди несколько связывает и обязывает джентльменов, даже если они утверждают обратное. Так что пусть сперва поговорят свободно, не сдерживаясь в выражениях, а уже затем перейдут к сути.
Тут-то я и вернусь.
– …да, не могу не признать ловко вы ухватили его за я… – воодушевлённо кивал Эллис, пока не заметил меня с чайником. И тут же исправился: – …за ясно видимый след вы ухватились, да. Уважаю, преклоняюсь, – добавил он и кашлянул. Впрочем, долго его смущение не продлилось: – Вовремя вы, Виржиния, у меня чашка как раз опустела. Как думаете, пара капель кофе ведь не испортят чай?
– Вас уже ничего не испортит, – ворчливо отозвался Клэр и как бы между прочим забрал у меня поднос, а затем водрузил его на стол.
– И хорошо! – согласился Эллис невозмутимо. – Знаете же, как говорят? Чистые сапоги хозяин бережёт, а грязные – хозяина берегут. И да, кстати, Виржиния, ваш чудовищный дядя сберёг нам всем очень много времени и сил! Ни за что не поверите, что он сделал. Помните того афериста, который пытался надуть Мадлен, но сам же и пострадал?
– Смутно, – призналась я, занимая своё место. – Помнится, вам пришлось отпустить его после допроса. У него ещё было такое забавное имя… Мистер Пигги?
– Твигги, – охотно подсказал Эллис. – Самюэль Твигги, немножко аферист, немножко гипнотизёр – и азартный игрок, как выяснилось.
Не понять, к чему он ведёт, было невозможно. Я обернулась к дяде, чувствуя, как догадка пляшет на кончике языка:
– Вы его подловили? – предположила я. – Этого Самюэля Твигги.
– Для начала мы сыграли партию в покер, – ответил Клэр, явно немало довольный собой. – Ничего сложного, к слову: он сам явно искал партнёра, но завсегдатаи паба не горели желанием составить ему компанию. Что вполне объяснимо – я тоже не любитель играть с человеком, который прячет у себя в рукавах по пять тузов разом. Но чего не сделаешь ради благой цели…
Рассказ получился занимательным.
Самюэль Твигги был человеком весьма примечательным. Седьмой сын седьмого сына, он рано понял, что в родной деревушке на севере Альбы ему тесновато – и, прихватив семейные сбережения, отправился искать счастья в столице. В Бромли, разумеется, юный мистер Твигги с ходу попал в скверную компанию, но оказался слишком изворотливым и беспринципным даже для местных заводил. Привитую матушкой набожность он вскоре променял на суеверность, постепенно растерял совесть и стыд… Поднабравшись опыта у мошенников всех мастей, он принялся путешествовать по городам и деревням, набивая карманы, однако неизменно возвращался в столицу. С его изворотливым умом и способностью вводить жертв в подобие транса, Самюэль Твигги давно мог бы разбогатеть и остаться почивать на лаврах, если б не два его больших порока: страсть к азартным играм и неумение вовремя остановиться.
– Он месяцами копил деньги, обирая частных людей, затем спускал всё накопленное за одну ночь, наутро каялся, обещал себе взяться за ум и отправлялся на свой беззаконный промысел, – брезгливо сообщил Клэр. – Снова и снова, по кругу. Я говорил, что молодые девицы глупы? Забудьте, любая из них – светило науки по сравнению с этим ничтожеством. И образец достоинства.
Не так давно Самюэлю Твигги сравнялось сорок лет – и он опять очутился на улице с пустыми карманами. И даже мало того, с поломанными рёбрами, ибо последние его партнёры по карточному столу без всякого понимания отнеслись к появлению лишних тузов во время партии… Совершенно потерянный, он отправился промочить горло в ближайший паб, но и там бедолагу ждал удар: хозяин отказался принимать фальшивый хайрейн и даже попытался вытолкать обманщика за порог. И вытолкал бы, без сомнения – если б не заступилась за него почтенная вдова.
– Женщина сплошь в чёрном, прячущая своё лицо за вуалью – ничего не напоминает? – выгнул Клэр брови, и меня пробрало холодком. – Она вызывалась заплатить за мистера Твигги, якобы напоминающего ей умершего брата, а в ответ попросила оказать ей небольшую услугу. Догадаетесь какую?
– Насолить Мадлен, – мрачно откликнулся Эллис. – К счастью, на сей раз даже способности этого подлеца к гипнозу не помогли.
– Какой из него гипнотизёр? Немного обаяния, много нахальства, доля актёрского мастерства – вот и весь секрет, – отмахнулся Клэр. – Финал этой истории вы знаете. Но куда интереснее мне показалось вот что. Женщина расплатилась за Твигги не рейнами или хайрейнами, а старой серебряной монетой – и не где-нибудь, а в пабе «Печальный кров».
Я едва не подскочила на месте. Ещё бы не говорило! Рассказы Лайзо о мертвецах, не гнушающихся выпивки в приметном заведении неподалёку от собора святой Люсии, до сих пор не стёрлись из памяти, более того, мне бы не составило труда повторить их слово в слово.
– Вы же не хотите сказать, что та особа… – начала было я.
– Нет, разумеется. Хоть вы-то не заражайтесь дурной суеверностью, – безжалостно отбросил мою теорию дядя, не удосужившись даже дослушать. – И мертвецов я не боюсь: они, знаете ли, исчезают с рассветом и свято блюдут договорённости. Хитрая бестия, которая не побоялась притвориться потусторонним существом и сыграть на слабостях матёрого афериста – вот что страшно, дорогая племянница. Не думаю, впрочем, что она охотилась именно за Твигги: в «Печальном крове» ошивается немало мерзавцев, а чем больше мерзостей творит человек, тем чаще он находится во власти предрассудков и суеверий, тем больше нуждается в личных маленьких ритуалах. Скажем, чтоб приманить удачу или отвадить от себя несчастье.
– Среди преступников и впрямь хватает людей мнительных или впадающих в мистику, – подтвердил Эллис. – Мне встречались убийцы, который выкалывали жертвам глаза, чтоб никто не мог увидеть их образ, запечатлённый во взгляде убитого. Или, скажем, воры, которые вместо кошеля подкладывали в суму камешек – тогда, с их точки зрения, это из воровства превращается в торговую сделку, а значит, можно будет избежать посмертных мук за грехи. Так что я ничуть не удивлён, что Самюэль Твигги принял свою «благодетельницу» за призрак – и вполне искренне решил уважить её последнюю волю.
– Так или иначе, но теперь в нашем распоряжении словесный портрет той предприимчивой особы в чёрном, – заключил Клэр и положил на стол два мятых листа бумаги. – Немного, но лучше, чем ничего. Да, со своей «заказчицей» Твигги встречался дважды. Второй раз – у заброшенного дома на другом берегу Эйвона.