Выглядел он прескверно: глубокие тени под глазами, порванный рукав пиджака, заляпанные грязью брюки… Стараясь не шуметь и не привлекать лишнего внимания раньше времени, я шагнула к нему навстречу; сердце прерывисто колотилось в груди.
– Что случилось? – Голос у меня резко сел.
– Ничего, я… – Он оглянулся по сторонам и затем тихо продолжил: – Только сразу Мэдди не говорите, хорошо? Мы её упустили.
Если до тех пор меня снедала страшная тревога, то сейчас она внезапно исчезла. Так, словно наконец-то всё стало правильно: в воздухе витало предчувствие беды – и беда наконец-то произошла.
– Речь о Фрэнсис Марсден? – спросила я негромко, но спокойно.
Лицо у Эллиса просветлело, словно он ожидал несколько иной реакции, а сейчас, когда так и не столкнулся с нею, расслабился.
– Да. Кто-то её предупредил, похоже. Нисколько не удивляюсь, впрочем, – вырвался у него вздох. – У Бромлинской Гадюки всегда хватало своих людей в рядах Управления спокойствия, глупо было думать, что за десять лет она растеряла все связи. Однако вести не так уж плохи: мы сумели арестовать почти всех её подчинённых, включая тех двух морячков. Ускользнуть сумели лишь некоторые слуги и те два странных посланника, которые исполняли поручения Фрэнсис Марсден, например, к мадам Оноре ездили, помните? Ну, да рожи у них приметные, найдём. И всех предателей в наших рядах найдём тоже, сколько бы усилий это ни потребовало, даже если они прямо тут, в кофейне затаились… Кстати, сама Бромлинская Гадюка поменялась одеждами со своей горничной и сбежала. Вот ведь изворотливая змея, да? Мне надо перевести дух, Виржиния, а потом уже думать, что делать дальше, – признался он тихо. – Скорее всего, придётся обращаться за помощью к вашему жениху… В любом случае, пути назад нет.
– Но есть горячий пирог, – улыбнулась я. – И, кажется, бульон – по крайней мере, Мэдди собиралась его приготовить.
Детектив немного оживился:
– Да? Это очень славно. Где, говорите, можно отыскать упомянутые сокровища?..
Если кто-то и удивился из-за внезапного визита Эллиса ещё до открытия кофейни, то вслух этого не выказал. Даже Мадлен не стала задавать вопросов о поимке Фрэнсис Марсден: вероятно, догадалась по выражению лица Эллиса, что не всё прошло гладко. Он же откровенно избегал разговоров – то ли из-за усталости, то ли потому что боялся сказать лишнего… Пирог и бульон исчезли, впрочем, в одно мгновение, а затем детектив устроился с чашкой кофе прямо в зале, за ширмой, на своём привычном месте, явно что-то обдумывая.
Может, и впрямь вычислял предателей в рядах «гусей»; может, просто отдыхал.
Вскоре подошло время открытия, и «Старое гнездо» начало постепенно заполняться гостями.
Беседуя с миссис Скаровски, громогласно сожалеющей об отсутствии сегодня сэра Клэра Черри и желающей непременно передать ему лично в руки томик «отменно хороших стихов, избавляющих от любой мигрени», я заметила, как в кофейню проскользнул мальчишка-оборванец. Он повертел головой по сторонам – и, увидев Эллиса, опрометью кинулся к нему, на ходу вытаскивая записку из-за пазухи.
«Посланец из Управления спокойствия? – промелькнуло у меня в голове. – Не похож что-то…»
Подспудно ожидая, что детектив вот-вот попросит у меня пару мелких монеток, чтоб наградить мальчишку за труды, я постаралась аккуратно закончить диалог с миссис Скаровски… и оказалась совершенно не готова к тому, что Эллис вдруг подскочит, с грохотом опрокидывая стул, и выбежит из кофейни.
Мальчишки тоже и след простыл.
Скомканная записка, впрочем, осталась на столе. Она была короткой; подпись отсутствовала. Однако нескольких слов хватило, чтоб меня снова охватил ужас:
«Если хочешь, чтоб твоя невеста дожила до вечера, приходи к мосту через Эйвон у старой церкви не позднее, чем через час пополудни…»
Клочок бумаги выпал у меня из рук.
Вот только боялась я не за Мадлен – она-то сейчас хлопотала на кухне под незримой, но надёжной защитой людей из Особой службы, а среди «ос» предателей точно не было. До Особой службы Фрэнсис Марсден не дотянуться, даже если заключить сделку с демоном.
И детектив ведь не мог не понимать этого… или мог?
Тревога, терзавшая его на протяжении стольких дней; нервное истощение; ночь без сна…
– Эллис, – хрипло прошептала я, чувствуя головокружение. – Что же вы творите, вы ведь обещали мне…
Сейчас, в эту самую секунду, я твёрдо знала одно: надо остановить его немедленно.
Любой ценой.
Поначалу мысли спутались. Что сделать в первую очередь? Люди маркиза Рокпорта наблюдают за кофейней, можно ли как-то обратиться к ним за помощью? Ведь у них-то наверняка бы хватило и навыков, и сил, чтобы вернуть Эллиса даже с полпути…
«Нет, – внезапно осознала я и замерла посреди зала. Кажется, миссис Скаровски взволнованно звала меня, да и полковник Арч, оторвавшись от кофе с коньяком, уже поднимался из-за стола. – Нельзя. Дядя Рэйвен, скорее всего, дал им вполне чёткие указания – следить за этим местом, охранять супругов Перро и заодно нас с Мэдди… Спасать Эллиса они не станут. А вот задержать меня здесь, чтобы не подвергать лишней опасности, вполне могут».
Одна здравая мысль потянула за собой другую.
Сообщать что-либо Георгу или Мирею тоже нельзя: пусть они и мужчины, толку от них в нынешнем положении немного. Я только потеряю время – или вообще окажусь взаперти, без возможности сделать что-либо… Единственный, на кого можно положиться – это Лайзо.
…а ещё можно схитрить: заставить «ос» помогать нам, не нарушая приказа.
Ведь если мы с Мадлен покинем кофейню при крайне подозрительных обстоятельствах, в явной спешке, то люди маркиза Рокпорта почти наверняка последуют за нами. И нужно дать Клэру знать о том, что произошло – и чем быстрее, тем лучше...
– Леди Виржиния? – донёсся до меня осипший от беспокойства голос миссис Скаровски. – Вы так побледнели, просто чудовищно! Что произошло? Дурные вести?
– Нет, – заставила я себя ответить с некоторым трудом и окинула зал взглядом в поисках человека, на которого могла бы положиться. И – о, счастье – увидела синюю шевелюру, которая могла принадлежать только одному эксцентричному художнику. – Нет, пока никаких дурных вестей. Просто детектив Эллис, как это говорится… умеет произвести неизгладимое впечатление. Приношу свои извинения, кажется, мы с вами не сможем закончить в высшей степени интересную беседу о поэзии, поскольку у меня появились дела… Мистер Калле, добрый день! Право, вы всегда вовремя! – воскликнула я, направляясь навстречу художнику, который только вошёл в двери кофейни.
В конце концов, однажды мы с Эллисом помогли ему в весьма деликатном деле – не станет же он отказывать мне в небольшой просьбе?
– Ах, что вы, драгоценная леди Виржиния, я же просил называть меня просто Эрвином, как подобает добрым друзьям? – жеманно откликнулся он, явно обрадованный тёплым приветствием. И обернулся к своей спутнице, очевидно, новой «музе»: – К слову, о доброте. Эта прекрасная и кроткая нравом особа давно мечтала…
– Боюсь, что я сейчас украду вас у неё на неопределённый срок, – улыбнулась я – и, заморозив фамильным валтеровским взглядом бедную девицу, не ожидавшую такого холодного приёма, увлекла художника в сторону.
Он, вероятно, весьма удивился; но суровые времена требуют суровых мер – я не могла себе позволить терять ни секунды. Эрвин Калле, к его чести, выслушал меня совершенно спокойно – и пообещал немедленно доставить в особняк на Спэрроу-плейс записку, а там передать её в руки Клэру, и никому иному.
– Полагаю, дело важное? – осведомился он только.
– Смертельно, – ответила я, ничуть не покривив душой.
Мадлен восприняла новости об Эллисе стоически – похоже, она ожидала чего-то подобного и мысленно готовилась к худшему. Спросила только, кивнув на измятое послание от Фрэнсис Марсден:
– Когда?
– Он выбежал из кофейни четыре минуты назад, – ответила я тихо, чтобы Рене Мирей или Георг не услышали лишнего. – Надо его вернуть. Поедем наперерез, на автомобиле…
– К мосту? Но где он? – на лице у неё за решимостью проступила растерянность.
– Не знаю, – честно призналась я. – Но есть тот, кто почти наверняка знает.
…Это было самое тонкое место плана. Лайзо мог выслушать – и отправиться на выручку к Эллису в одиночку, чтобы не подвергать нас с Мэдди опасности. Но, во-первых, тогда Фрэнсис Марсден могла бы с лёгкостью солгать, к примеру, что Мадлен у неё в руках – или в руках у её пособников. Если не видеть пленённую «жертву», то, боюсь, слишком просто навоображать себе ужасы – и поверить в них. А во-вторых, я всё-таки надеялась, что люди маркиза последуют за нами – и это будет явно нелишним, если Бромлинская Гадюка действует вместе с сообщниками.
– Нет, – предсказуемо и очень твёрдо ответил Лайзо, выслушав меня. – Вы – вы обе, разумеется – останетесь здесь.
– Не останемся, – так же уверенно возразила я, не отвлекаясь от составления записки, адресованной Клэру. Воображаемые часы, чьи стрелки начали бег по кругу сразу после бегства Эллиса, продолжали отсчитывать время – и его оставалось всё меньше. – Но ты можешь выбрать: едем все вместе, или мы с Мэдди чуть позже добираемся туда на кэбе. И, к слову, у меня с собой револьвер.
– Я взяла нож, – добавила Мэдди, вздёрнув подбородок. – Подарок. От мистера Белкрафта. Называется «Галантный Джентльмен», – и она наполовину высунула из ридикюля увесистую деревянную рукоять, которая и без лезвия уже могла устрашить кого угодно.
Но не Лайзо, конечно.
– Вот я и поведаю мистеру Белкрафту о ваших планах, и все вместе мы вас, храбрых воительниц, свяжем для верности и закроем в тёмной комнате, – откликнулся он; взгляд у него, правда, стал холодным и задумчивым – вероятно, Лайзо просчитывал свои шансы в столкновении с людьми Фрэнсис Марсден и с ней самой. – Маркиз Рокпорт, спорю, только спасибо мне скажет.
На это у меня был только один ответ:
– Но мы не собираемся воевать с Бромлинской Гадюкой, нет. Только остановить Эллиса – перехватить его по дороге или около моста… Как ты думаешь, Эллис послушает тебя – или Мадлен? Или его ты тоже свяжешь?