Если судить по одной лишь внешности – хитрец и скряга.
Неблагоприятное впечатление, правда, немного сгладилось, когда мистер Юстин заговорил – простовато, но с чувством, что называется. Голос у него оказался приятный, хотя и высоковатый для мужчины.
– Лорд Клэймор, леди, рад до безумия видеть вас в Ярби! – просиял Юстин улыбкой. – Леди Клэймор, мои комплименты, на месте мужа я бы держал такую красавицу под семью замками, ха-ха-ха, – пошутил он и сам же расхохотался. – О, а что у нас за гостья такая? Неужели ваша младшая сестра, лорд Клэймор, наконец затворничество прервала?
– Увы, нет, – с приличествующей случаю ноткой грусти ответствовал лорд Клэймор. – Печально, очень печально. Леди Виржиния, – обернулся он ко мне, – позвольте представить вам мистера Юстина. Он председатель нашего клуба, и если вы надумаете после этого вечера к нам присоединиться, он непременно, непременно вам поможет. Мистер Юстин, у нас сегодня повод для праздника, – шутливо обратился он к председателю, настороженно ловящему каждое слово. – Наш клуб сегодня соизволила посетить графиня Эверсан и Валтер, та самая леди Виржиния. Я воспользовался своим правом на гостя в этом месяце и пригласил ее. Мне, конечно, следовало предупредить вас, но, право, тогда сюрприз был бы безнадёжно испорчен.
– Ох, и то верно! – радостно подхватил мистер Юстин, и ноздри у него хищно раздулись. Я машинально стала перебирать в голове все источники своего дохода – нет ли нигде возможности для заключения выгодной сделки с этим человеком? Он, судя по всему, думал ровно о том же самом. – Леди Виржиния, ужасно польщён знакомством с вами – такая честь! Если вы решитесь присоединиться к нашему клубу, я, наверное, живьем на небо вознесусь. – Юстин с шутливой серьезностью очертил священный круг двумя пальцами. – Заинтересовались скачками, эм?
– Заинтересовалась изысканным обществом, – беспечно улыбнулась я, надеясь, что мои слова не сойдут за издёвку.
– И как оно вам, по вкусу?
Я окинула взглядом навязчиво зеленый интерьер, зеленые сюртуки мужчин и утомленное лицо Глэдис.
– Сначала надо оглядеться, и потом решать.
– Могу я вам помочь? – суетливо поклонился мистер Юстин. – Если что, я к вашим услугам, не сомневайтесь!
– Благодарю за предложение, но я уже обещала, что сегодня моим проводником будет леди Клэймор.
– Совершенно верно, – невозмутимо подтвердила Глэдис. – Мистер Юстин, оставляю своего супруга на вас. А мы с леди Виржинией, пожалуй, пройдем в чайную комнату.
– Ну, как вам угодно будет, – с сожалением отозвался мистер Юстин. – Леди Виржиния, ещё раз – примите мое восхищение.
Когда мы с Глэдис оказались относительно наедине – в комнате с окнами на юг, в которой зелёного было чуть меньше, чем везде – я решилась задать вопрос:
– Глэдис, мне показалось, или этот мистер Юстин вёл себя несколько странно?
– Странно? – заломила она бровь. – Нет, ничуть. Совершенно обычно для себя, я бы сказала. Мистер Юстин – выходец из бедной семьи. Их земля практически не приносила дохода. Даже назвали его, как сына фермера – Джеком.
– Да, это не Вивиан или Сеймур… – сыронизировала я вполголоса, но Глэдис все прекрасно расслышала:
– Именно так. Говорят, что до шестнадцати он даже читать не умел, зато считать научился неплохо. Видите ли, Виржиния, у него от рождения есть недурная способность – запоминать числа. Попросите мистера Юстина перемножить в уме, скажем, четыреста семьдесят пять и шестьсот восемьдесят один – и полминуты не пройдёт, как он назовёт вам ответ. Это, а ещё деловая сметка и некоторая, скажем так, неразборчивость в средствах, к сорока двум сделали его обладателем солидного состояния, – тут леди Клэймор позволила себе поморщиться. – Знаете, новоявленные богачи делятся на две категории. Одни презирают старую аристократию, другие восхищаются нами. Мистер Юстин, безусловно, относится к последним. Представьте себе, он хочет стать графом – не больше, не меньше.
– Пусть покупает землю и отправляет прошение его величеству, – пожала я плечами, нисколько не сомневаясь, что подобное прошение останется без ответа. Разве что какое-нибудь неразборчивое, отчаянно нуждающееся в средствах семейство выдаст дочь за богача.
Но и это было маловероятно. После бунта, уничтожившего множество благородных семей и едва не превратившегося в революцию, подобную марсовийской, титулами в Аксонии стали дорожить. Ещё бы, народ своими руками едва не уничтожил собственную историю! Впрочем, дело это было давнее. Но подменять старую аристократию новой теперь не спешили – и так много свежей крови влилось в благородные семейства после бунта.
Так что мистер Юстин мог рассчитывать разве что на титул баронета, при особом везении – на барона или виконта. Но никогда бы он не стал графом, маркизом или герцогом.
– А на землю ему жаль денег – она приносит не такой уж большой доход, – продолжила леди Клэймор и пренебрежительно взмахнула веером. – Видимо, он надеется на выгодную партию… Что ж, среди графов бедняков почти что нет, среди маркизов и герцогов – тем более, так что продавать титул в довесок к приданному дочери никто не станет. Мистеру Юстину остается надеяться, что какая-нибудь вдова пленится его чарами – впрочем, это даже менее вероятно, да и титул он таким образом получит вряд ли.
– Зная ваш утонченный вкус, Глэдис, я удивляюсь, как вы общаетесь с этим человеком, – заметила я.
Леди Клэймор склонила голову, увенчанную короной золотых волос.
– Моему драгоценному супругу нравится разговаривать с мистером Юстином, потому что оба они страстные любители скачек, – с царственным смирением произнесла Глэдис. – А мне остается терпеть. Но в нашем клубе не все такие, дорогая Виржиния. Есть и прекрасные собеседники, и истинные аристократы, да и люди искусства захаживают к нам.
Вот и повод расспросить о местной публике поподробнее.
– И с кем же вы предпочитаете общаться?
– О, выбор, на самом деле, невелик. Понимаете, в клубе могут состоять только сорок пять человек, и ни одним больше, – тонко улыбнулась она. – Это записано в уставе. Для того, чтобы выйти из клуба, нужно привести себе замену, поэтому новые люди появляются здесь редко. Вы слышали о смерти мистера Дикона? О нашем «Ярби» тогда много писали в газетах, и неудивительно, что появились совершенно дикие предположения.
Чай на мой вкус был сладковат и не слишком крепок, но сейчас я почувствовала настоятельную потребность сделать глоток.
– И какие же?
– Поговаривали, что Шарля Дикона отравили, чтобы освободить место в клубе, – произнесла Глэдис с загадочной интонацией, с какой обычно рассказывают у камина легенды о фамильных привидениях.
– Очень интересно, – только и смогла ответить я. – И сколько же в этом предположении от правды?
Глэдис рассмеялась.
– Нисколько, Виржиния, поверьте. Сразу после смерти мистера Дикона приглашение в клуб прислали моему драгоценному супругу, а уж он точно не имеет привычки рассылать яд соперникам, я это знаю наверняка, – отшутилась она. – Впрочем, это не единственная загадочная история, связанная с «Ярби». Что говорить зря – одна из моих здешних подруг называет себя леди Тайной и прячет лицо под густой вуалью.
Я почувствовала вдруг необыкновенное волнение. Неужели разгадка лежит на поверхности? Леди Тайна – и есть невеста покойного Патрика Мореля? Или это слишком очевидное предположение, а потому заведомо ошибочное?
– Взять себе имя «Тайна» – значит, бросить вызов обществу, – помедлив, произнесла я, рассеянно следя взглядом за прихотливым узором солнечных пятен на темно-зеленом бархате кресла. Отчетливей стал горьковатый лекарственный запах в комнате, который сначала показался мне похожим на чайный – или просто обострилось обоняние? – Если бы я захотела скрыться, то наложила бы грим, надела парик и назвалась бы собственной дальней родственницей. Уверена, этой леди Тайне изрядно докучают вниманием доморощенные детективы.
– О, здесь вы абсолютно правы! – Глэдис резко опустила чашку, и красноватый настой частично выплеснулся на блюдце. Кажется, она принимала неприятности загадочной леди близко к сердцу. – Знаете, Тайна состоит в клубе с момента его основания, то есть около семи лет. За это время она дважды пропадала на год, но совет и не подумал исключить ее. Полагаю, леди Тайна – весьма влиятельная особа, возможно, благородного происхождения, желающая сохранить своё пристрастие к скачкам и игре на деньги в тайне. «Старики» к ней уже привыкли. Однако новички, особенно молодежь, непременно пытаются раскрыть её инкогнито. Даже мой супруг не избежал этого поветрия, но мистер Юстин быстро шепнул ему на ухо словечко-другое и отговорил от безрассудной идеи. А вот сэра Гленнстоуна так и исключили из клуба.
– Даже так?
– Да, без всякого снисхождения, – вздохнула Глэдис. – Но это история, не стоящая упоминания. Виржиния, вам дурно? Вы бледны.
– Ничего страшного, просто здесь немного душно, – нашла я отговорку, в которой была ровно половина правды.
– Тогда, возможно, нам стоит пройти в гостиную? Она проветривается гораздо лучше, чем прочие комнаты, за исключением веранды.
– Это было бы весьма кстати.
Через несколько часов я поняла, что возненавижу отныне зелёный цвет. Мужчины – все, как один, в тёмно-изумрудных фраках, редкие леди в платьях унылых оттенков – от плесени до жухлой травы, лиственно-яркая обивка кресел, мшисто-тёмные скатерти… Скачек я тоже накушалась вдоволь. Только и разговоров было, что о лошадях: «Леди Виржиния, а на кого вы думаете поставить в следующем забеге?», «О, как вам выступление Боевого Огурца? Слышали, у него сменился жокей!», «Посетит ли по обыкновению Его Величество летние Большие Скачки? А на кого он думает ставить?»…
Я улыбалась кукольно и, как могла, поддерживала беседу. Благо все бромлинские газеты были в моём распоряжении, и не составило большого труда заранее прочитать несколько последних статей, а сейчас изобразить заинтересованность.
Леди Клэймор была сама предупредительность. Зная об истинной – по её мнению – причине посещения клуба, она с легкостью отгоняла от меня завсегдатаев клуба, среди которых я с удивлением обнаружила и прежних своих знакомых. Например, виконта Уэстера, немолодого, угрюмого вдовца, изредка посещавшего «Старое гнездо», и сэра Гилберта Крэйна, младшего сына барона Крэйна.