Врагов у женщины моего положения достаточно. Пожалуй, слишком много.
– Леди Виржиния? – почтительно пробасил один из моих провожатых. Я слабо махнула рукой и улыбнулась, хотя в полумраке выражения лица было не различить:
– Ступайте. Дальше я пройду сама – меня уже ждут на пороге. И спасибо за помощь!
– Мы, это… завсегда готовые, – промямлил мальчишка, пока старший смущенно переминался с ноги на ногу. – Ну… вроде как к вашим услугам, да, – отвесил он неловкий, но полный энтузиазма поклон.
Я благосклонно кивнула:
– Доброй ночи.
Меня и впрямь ждали. Мадлен с фонарем в руках; Эвани в наглухо застёгнутом, несмотря на жару, платье; Лайзо, опирающийся спиною на дверной косяк; дворецкий – как его звали, Джонс, Джимс? – и горничная, миссис Стрикленд. Чуть поодаль, в тени, обнаружилось семейство садовников. Мальчишка жался к отцу, как побитый щенок.
Едва я ступила в круг света, как Мадлен сунула свой фонарь Лайзо и, сбежав по ступеням, крепко обняла меня.
– Тише, – я провела рукой по её волосам, заставляя себя держаться спокойно и уверенно. – Мы переживём это. Бывало и хуже. Мистер Маноле, – уже громче произнесла я. – У меня к вам разговор и небольшая просьба. Будьте любезны, поднимитесь в мой кабинет. Миссис Стрикленд, бумаги на столе почти нет, принесите, пожалуйста, еще. Самой простой. Мэдди, милая, – вновь погладила я её по голове. Она запрокинула лицо – глаза казались огромными и тёмными от волнения. – А вы с Эвани идите в комнату. Я к вам зайду, и мы обо всем поговорим. Ну же, ступай.
Мадлен послушалась с запозданием. Горничная тоже сперва покачала головою, вздохнула и только потом исчезла в недрах особняка. Зато Лайзо без лишних напоминаний последовал за мноё.
– У меня есть не слишком корректный вопрос, мистер Маноле, – начала я, когда мы поднимались по лестнице. – В любом случае, прошу не держать на меня обиды.
Он запнулся и сбавил было шаг, но быстро нагнал меня вновь.
– И в мыслях не было, леди. Спрашивайте, о чём угодно.
– Вы грамотны?
– Что, простите? – Лайзо застыл как вкопанный, ушам своим не веря. – Да, конечно, – произнёс он спустя секунду или две, с некоторой издевкой, как мне почудилось. – В моем не слишком честном прошлом владение грамотой, а также умение писать разными почерками и быстро считать в уме было острой, если не сказать – насущной необходимостью.
– Замечательно, – попыталась я улыбкой смягчить неловкость. – В таком случае вам, верно, не составит труда завтра заехать на почту и заполнить бланк телеграммы тем текстом, который я сейчас составлю?
– Разумеется, нет.
– Вы отказываетесь?
Выражение лица у него стало весьма неоднозначным.
– Я хотел сказать, разумеется, мне это не составит труда, леди. Для вас – всё, что угодно.
– Прекрасно, – подытожила я и развернулась, собираясь дальше подниматься по лестнице – но оступилась и едва не свалилась, подобно отцу Марку.
Если бы не Лайзо.
Второй раз в жизни я оказалась у него на руках. И вновь – нельзя было ни в чём его упрекнуть.
– Леди? – позвал он странно хрипловатым голосом. Отброшенный фонарь погас и теперь гремел где-то внизу, скатываясь по ступеням. – Вы можете идти?
Я почему-то медлила с ответом. Лайзо прижимал меня к себе слишком сильно. Платье липло к спине, и я совершенно не хотела, чтобы он это заметил. Что там повторял отец в те редкие минуты, когда обращал внимание на то, что у него вообще-то есть дочь? «От леди должно пахнуть утренней свежестью, кушать она должна, как птичка, а весить – как перышко».
Сдается мне, что такой человек, как Лайзо, может удержать в своих руках и куда как большую тяжесть…
– Леди?
– Да, да, – опомнилась я и не слишком грациозно встала на ноги, стараясь цепляться за перила, а не за своего спасителя. – Спасибо, мистер Маноле. Признаться, день был весьма утомительным.
– Поменьше бы таких дней, – согласился Лайзо с совершенно искренней досадой.
Телеграмму для Эллиса я набросала быстро – не в первый раз мы связывались подобным образом. Лайзо получил подробнейшие инструкции – когда выехать, как разговаривать с почтовыми служащими, по какой дороге возвращаться… Кажется, мы предусмотрели всё. Да я и не сомневалась, что в крайнем случае Лайзо справится с трудностями бюрократическими не хуже мисс Тайлер.
Ответ от детектива пришел уже во второй половине дня. По обыкновению, короткий до безобразия:
Виржиния,
Заинтересован.
Попридержите труп для меня.
Эллис
Перечитав телеграмму, я с облегчением вздохнула. Теперь можно переложить самый тяжкий груз на чужие плечи.
Впрочем, и собственного груза мне хватило. Всю первую половину дня я разбиралась с миссис Доусон. Мистер Доусон не вставал с постели несколько месяцев – его разбил паралич ещё в конце зимы. Из родственников неподалеку проживала только племянница с семьей, но у неё и своих забот хватало: семеро детей, один другого младше. И поэтому, хотя Элизабет Доусон была служанкой в особняке совсем недолго, я все-таки назначила её матери пенсию – в размере жалованья горничной, и выделила некоторую сумму на похороны.
Похороны…
О, Эллис не промахнулся – это оказалось весьма болезненным вопросом.
Дни стояли на редкость жаркие. Конечно, в местном отделении Управления имелся морг и, соответственно, ледник. Теоретически сохранить в неприкосновенности тело до приезда Эллиса не составляло никакого труда, но фактически… Родственники покойной, всецело поддерживаемые отцом Марком, настаивали на немедленном погребении. Да и другие жители деревни по большей части принимали сторону церкви и семьи.
– Небеса, ну, убийцу-то покарают, – прямо сказал мельник, чей сын собирался жениться на Бесси Доусон. – А наше дело маленькое – похоронить по-человечески. Ей, бедняжке, и так досталось – вона, как курицу на суп распотрошили, прости, Господи… – набожно обвёл он себя священным кругом. – Этакое непотребство надо поскорей землею прикрыть, а не скакать вокруг него с умной рожей!
В чем-то я была с ним согласна – и для несчастной матери, и для всех, знавших Бесси лично, легче и правильней было бы скорей похоронить её и оплакать. Но для следствия любые крупицы сведений о злоумышленнике, его орудии, о способе убийства могли оказаться решающими. Уж мне-то, вдоволь насмотревшейся на методы работы Эллиса, было это кристально ясно.
Дело осложнилось, когда мистер Уолш умудрился брякнуть в запале, что надеется на прибытие детектива из Бромли ещё и потому, что тот наверняка привезет с собой «нормального медика». А тот, мол, сделает «нормальное вскрытие».
– Вы бы видели их лица, леди, – пожаловался мне инспектор при личной встрече в особняке, отирая взмокший лоб. От влаги волосы на висках начали курчавиться. – Думал, меня на месте четвертуют – как же, бедняжку Бесси опять под нож отдавать! А Максвелл как на меня посмотрел – как на врага, право слово. И не поддержал ведь, зараза этакая. Ведь получилось, что я его за нормального медика и не считаю. А что говорить, если это правда? – Уолш с бессильной досадой сжал руки в кулаки. – Он же вскрытие ни разу не делал. Всё больше тутошних от простуды пользует. Позапрошлый год, помнится, младший мельников сынишка в механизм рукой попал, так старина Максвелл как это дело увидел, так едва чувств не лишился, что твоя девица! А ведь в Управлении числится, стыдоба-то какая, прости, Господи…
– Понимаю, – сочувственно кивнула я, выслушав инспектора. Положение дел мне совершенно не нравилось. Если Эллис задержится, то Бесси действительно похоронят до того, как он приедет. – Я могу как-то помочь? Повлиять на жителей?
– А что на них влиять? – Уолш нервно дернул чернявой бровью. – Я отделение закрыл, вот и всех делов. Харпера и Перкинса с собой взял, слуг ваших опрашивать, а остальным велел никого в Управление пускать, и пускай хоть с тараном идут. Максвелла от греха подальше домой отправил. Ну, а отца Марка мы с почтением в церковь препроводили. Пускай там за упокой души Бесси молится, если уж так добро творить хочет. Ох, а я-то сам зачем пришел, совсем голова дурная не помнит! – хлопнул с размаху он себя ладонью по лбу. – Леди Виржиния, а не глянете ли на запрос? Авось пойдёт? – и он протянул мне аккуратно заполненный бланк срочной телеграммы.
– Не «Эллисон», а «Алиссон», – механически поправила я, проглядывая текст. – Не «выслать нам», а «просим содействия» или «нуждаемся в содействии детектива такого-то». Да, добавьте в конце – «по личной просьбе графини Эверсан». И вы ведь пишете на имя главы Управления?
– Да, – растерянно подтвердил мистер Уолш.
– Значит, есть смысл указать его имя – мистер Хоупсон. Может, поправки и дополнения лучше записать на обороте? – не слишком уверенно предложила я. Всё-таки мистер Уолш был старше, а немолодые мужчины таковы, что их самолюбие очень сильно страдает, если приходится следовать женским советам.
Но возражений не последовало. Кажется, мой титул сыграл роль пьедестала, с которого удобней вещать прописные истины: в спокойной провинции людей высокого происхождения уважали куда больше, чем в суетных городах.
– Вот хорошо было бы! Ох, спасибо за помощь, леди! – неподдельно обрадовался мистер Уолш. – Уж не знаю, чтобы я без вас делал – верно, и впрямь пришлось бы записать Бесси в несчастные случаи, похоронить и надеяться на кару небесную для убийцы. А тут, может, и поймаем нечестивца, – добавил он неожиданно зло. – Попадись он мне…
– И пусть ему больше никто не попадется.
– И пусть ему… Чегось? То есть, что вы такое сказали?
– И пусть ему, убийце, больше никто не попадется, – механически повторила я. Тревожное чувство, не отпускавшее меня с того самого момента, как на пороге кабинета появилась восково-бледная Эвани, кольнуло в сердце острой иглой. – Мне кажется… Мне кажется, мистер Уолш, что он убил мисс Доусон не просто из прихоти. Но цели своей не добился. А если так…
– Да смилостивятся над нами Небеса!