«…Неужели? Быстро ты!»
«…такой темперамент!»
«…предпочитает говорить о глупостях».
«…действительно что-то знает».
Судя по всему, разговорить миссис О'Бёрн у Лайзо пока не выходило. И это вызывало у меня двойственные чувства. С одной стороны, я ощущала неприличную радость оттого, что у него ничего не получалось. С другой же – хотела, чтобы Лайзо поскорее выполнил задание Эллиса и перестал ходить к «безутешной» вдовушке.
Конечно, я читала не слишком много романов. Строго говоря, всего два. Но по описанию мои чувства походили на… ревность?
Нет, глупости. С таким же успехом можно назвать «ревностью» чувства к подруге, которая пришла на званый ужин с точь-в-точь таким же веером, как у меня, к примеру. Или к человеку, который сел за мой личный столик в кофейне. Увы, мне не с кем, решительно не с кем было посоветоваться. Пожалуй, только Мэдди я доверяла настолько, чтобы рассказать о своих сомнениях. Но она, к сожалению, вряд ли смогла бы помочь мне.
– О чём вы думаете?
Вопрос Эвани прозвучал внезапно, но на такой случай у любой уважающей себя леди есть подходящий ответ:
– О расходах в «Старом гнезде» за прошлый месяц. – Ох, следует признаться, что именно этот ответ не очень-то подходит леди. – А вы, Эвани?
Она вздохнула и отвернулась к окну.
– О том, что вечером, похоже, снова пойдёт дождь.
Скептически посмотрев на ясное-ясное, голубое-голубое небо, я подумала, что не одна здесь лукавлю.
К счастью, до Хэмблов было рукой подать, и выискивать тему для разговора не понадобилось. Поместье находилось совсем близко от Тайни Грин Халлоу, и даже с учётом того, что Лайзо вынужден был заложить солидный крюк, мы добрались туда за полчаса. К особняку, старинному, но давно не знавшему даже мелкого ремонта, вела разбитая дорога. Автомобиль пришлось оставить в самом её начале, под тенью большого ясеня, и идти к воротам пешком. Нам втроём – Лайзо остался в кабине, причём по собственному желанию.
Чугунные литые решетки, ограда в два человеческих роста, запущенный сад за нею – всё кричало о том, что в прошлом это место славилось почти неприличной роскошью. Но ныне, при Уильяме Хэмбле, пришло в упадок.
Я все еще надеялась на то, что кто-то из наследников возродит великолепие поместья. Приведет в порядок сад, облагородит ограду, подарит особняку вторую жизнь… Люди умирают, это естественно, но от каждой потери сердце сковывает льдом; и почему-то когда умирают дома, мы грустим тоже. Может, потому, что им, домам, в отличие от людей, можно было бы жить и вечно?
Баронет встречал нас у ворот лично. Кэтлин скромно держалась на шаг за позади него, хотя именно с нею я договаривалась об этой встрече. Смирившаяся с мужем, как смиряются с карой, посланной за грехи, Кэтлин на людях всегда старалась подчеркивать своё подчинённое положение, чтобы никто лишний раз не вспоминал о том, на чьи деньги живёт семейство Хэмбл.
– Леди Виржиния! – издали крикнул Уильям Хэмбл и закашлялся в рукав. Угольно-чёрный парик от резкого движения слегка перекосился. – Счастлив видеть вас после стольких лет! Да ещё с такой очаровательной спутницей! – Кэтлин ощутимо вздрогнула. – И спутником, который наверняка знает все бромлинские сплетни. Эта прекрасная незнакомка, наверное, мисс Тайлер?
Хэмбл за эти годы ничуть не изменился. Тот же крючковатый нос, те же тонкие губы и багровые пятна на щеках, как от чахотки. Те же нелепо тонкие и длинные ноги, затянутые в излишне узкие штаны, тот же старомодный сюртук, парик… В молодости Уильям Хэмбл, вероятно, был если не красавцем, то, что называется, «человеком, завораживающим своей необычностью». Но лёгкая эксцентричность в последние годы, похоже, стала граничить с умственным расстройством.
Я подавила горестный вздох.
– Да, это мисс Тайлер, вы правы. Она моя компаньонка. Эвани, это сэр Хэмбл, я рассказывала о нём… и о леди Хэмбл, – добавила я вполголоса, указав на Кэтлин. Всё равно та осталась у ворот. Ничего, позже поговорим, тогда и познакомлю её с Эвани, как положено. – Что же до моего спутника, сэр Хэмбл…
– Уильям, просто Уильям, для вас, леди Виржиния – только Уильям! – услужливо поклонился баронет. Я невольно вспомнила злополучного сэра Фаулера и подумала, что лучше человек сильный, пусть и не слишком добрый, чем такое вот… ничтожество, которое только и может, что портить кровь жене и дочерям. – Да, представьте нас друг другу! Вы так уклончиво рассказывали о нём в письме, что это только возбудило мое любопытство, да, возбудило!
Эллис, кажется, подавился смешком.
– В таком случае, не буду затягивать. Сэр Хэмбл, вы, вероятно, помните ужасные события, которые случились со мною этой весной. Тогда от сумасшедшего парикмахера меня спас некий детектив – и сейчас он перед вами. Детектив Норманн…
Договорить мне не удалось. Хэмбл разительно изменился в лице – нахмурились брови, а рот, наоборот, по-дурацки открылся. А потом – я и глазом моргнуть не успела – баронет самым неприличным образом отбежал за ворота и стал закрывать их, оттеснив Кэтлин в сторону. Я стояла, не в силах сдвинуться с места от изумления. Кажется, у Эвани с Эллисом дела обстояли не лучше.
Створки схлопнулись с чудовищным скрипом. Хэмбл, крякнув от натуги, опустил тяжёлый засов и уставился на нас, выкатив глаза:
– Никогда, – произнес он дрожащим голосом. – Никогда никто из этого клятого Управления не ступит в мой дом! Убирайтесь прочь!
Эллис выступил вперед, миролюбиво улыбаясь и держа руки ладонями от себя, как будто успокаивая ребенка.
– Сэр Хэмбл, не знаю, чем вызван столь холодный приём, но я уверен, что это простое недоразумение. Совершенно точно могу сказать, что прежде нам встречаться не приходилось. И даже если вы испытываете острую неприязнь к Управлению, то могу гарантировать, что здесь я нахожусь как частное лицо.
Баронета аж перекосило.
– Наглая ложь! Ложь, ложь! Все вы сначала втираетесь доверие, подбиваете на авантюры… а потом используете, и выкидываете, как старую газету! Всё ради карьеры! И ты, ты, ты ищешь убийцу! Ищи в другом месте! Не у меня! Не у меня!
Эвани Тайлер поморщилась, как от зубной боли. Я тоже постепенно начала глохнуть от визгливого голоса Хэмбла и с трудом подавила желание прикрыть уши руками. И только Эллис по-прежнему солнечно улыбался – с такой бездной обаяния, что даже у меня появлялось странное чувство головокружения и тепла.
– Сэр Хэмбл, полностью согласен с вами. Управление – то ещё местечко. Но поверьте, детективы и простые служаки-чиновники – это два совершенно разных класса. Видите, даже леди Виржиния не считает зазорным принимать меня в своем доме. Как и виконт Брумсток, и барон Уэбслер. Поверьте, я умею оставлять работу на работе и ни в коем случае не беру её с собою в гости.
Эллис сделал осторожный шаг к воротам. Хэмбл вцепился в решетку и посмотрел исподлобья:
– Убирайтесь отсюда. Или собак спущу. У меня три волкодава, очень злые.
Тут уже не выдержала я:
– Что, и на меня тоже? При всем уважении, сэр Хэмбл, это уже слишком. О госте из Бромли я упоминала, вы с радостью согласились принять его. Так что же изменилось?
Неожиданно лицо Хэмбла смягчилось.
– Всё изменилось. Не хочу снова совать пасть в голову льву. У меня шесть дочерей и жена, которых я все-таки люблю, чтоб там люди ни говорили. И моя коллекция, моя коллекция… Так что я рад вас видеть в своём доме, леди Виржиния. Но без… без… этой твари из Управления.
С этими словами он тяжело развернулся и медленно поковылял по аллее к дому. Вскоре старые яблони сомкнули над ним ветви, скрывая от наших взглядов. Кэтлин же пока медлила, то оборачиваясь в сторону супруга, то беспомощно глядя на меня. Потом она на что-то решилась и поманила меня к воротам.
– Я очень, очень сожалею, – прошептала Кэтлин сбивчиво. Под глазами у неё были темные круги, а лицо словно посерело. Ничего – ни старая шляпка с широкими полями, ни закрытое платье, ни шаль на плечах – не могло уже скрыть болезненную худобу. – Леди Виржиния, не держите Уильяма зла, прошу вас. Ради моих детей!
– Святые небеса, и в мыслях не было! – Я просунула руку между чугунными прутьями и коснулась пальцев Кэтлин. Горячие… – Дорогая, скажите лучше, что я могу сделать? Вы так исхудали… Это из-за Уильяма?
Она слабо улыбнулась.
– Нет, нет… Это нервическое. Нам всем теперь тяжело. Раньше, когда деньги уходили только на коллекцию, нам жилось получше. А теперь вдобавок приходится платить этому человеку. – Кэтлин прижала руку ко рту и всхлипнула. – Знали бы вы, как я хотела бы сжечь коллекцию. Это вечная угроза, нависшая над нами… Леди Виржиния, прошу, не приезжайте больше с детективом. Если он подумает, что мы обратились в Управление… Бедные мои дочери, Боже…
Последние слова она произнесла совсем тихо, почти неслышно. Блеклые ресницы слиплись от слёз.
– Кэтлин, вы можете довериться мне, – прошептала я. – Мне и Эллису. Какая бы тайна не довлела над вами, я не позволю ей разрушить вашу жизнь. И жизни ваших дочерей.
Она отвернулась.
– Просто поверьте на слово, что ни я, ни Уильям не причастны ни к чему отвратительному. Это была просто… ошибка.
– Кэтлин…
– Уезжайте сейчас, леди Виржиния. – Она вытерла тыльной стороной ладони глаза и вновь всхлипнула. – Боже, я так надеялась на эту встречу… на то, что мы сможем, как в старые времена… Тогда мы были просто беднее, чем другие, а теперь… Уезжайте. Собак у нас нет, Уильям соврал, но… Спасибо вам за всё!
Кэтлин порывисто протянула руку через ограду и дотронулась до моего плеча. А потом отпрянула, развернулась и засеменила вслед за мужем – в тени замшелых яблонь, по ухабистой до неприличия дороге.
Пребывая в некоторой растерянности, я оглянулась к остальным. Эвани задумчиво рассматривала ясеневую рощу, зеленеющую вдалеке. Взгляд же Эллиса, цепкий и неприятный, был направлен на меня.
– Я всё слышал, – сообщил мне детектив и заложил руки за спину. – Да уж, ну и семейка… Пока дождусь из центра досье на Хэмбла, а потом, исходя из полученной информации, буду действовать. Вот, кстати, дополнительная работка для Лайзо – забраться в это поместье и осмотреть его, – кивнул он на ворота. – Через эту ерунду перелезть – делать нечего. А некоторые улики иногда лежат на поверхности. Просто диву даешься, как люди беспечны порою. – Он качнулся на пятках и уставился в небо.