Он прав, комната приобрела какой-то элегантный, совершено европейский вид, и если бросить на пол овальный коврик, то…
— Ладно, обживайся, — Роза радуется, наверное, больше меня. — А мы…
— Погоди, Роза. — Миша остановил жену, взяв ее за руку, и Розина ладонь утонула в его ладони. — Я завтра тебе еще лестницу покрашу, а наверху, конечно, ничего толкового не сделать, но такую галерею, как у нас, сделать можно. Как немного разбогатеешь, купим материал и сделаем. Потолок-то четыре с половиной метра тут, зачем такая махина зря гуляет, а ты там себе книжки разместишь, шкафы, можно и кабинет рабочий сделать. В общем, ничего безнадежного.
— Я… спасибо вам. Я просто в шоке.
— Да что там — спасибо, взяли и сделали. — Миша, похоже, смутился. — По-соседски же. Ты, наверное, сегодня еще у нас переночуешь, ни к чему с больными ногами раскладушку на кухню таскать, тем более что замок у тебя дрянной, и дверь паршивая. Юзек завтра привезет ту дверь, что на Лермонтова, хозяин велел выбросить, а мы ее тебе пристроим, я замерил, в самый раз встанет, а там замки хорошие, этим не чета. Все, Роза, веди ее обратно к нам домой, пусть к девушке дар речи вернется.
Он смеется, он очень собой доволен, этот огромный Миша, хоть его одежда заляпана краской и он много часов возился с ремонтом, отставив свои дела. А я не знаю, что сказать, потому что никто никогда не делал для меня того, что сделали какие-то совершенно незнакомые мне люди, которых я в глаза не видела и не узнаю, даже если столкнусь с ними на улице.
— Конечно, надо к нам. — Роза потянула меня к двери. — Лак пахнет так, что голова гудит, а окно не откроешь из-за обоев. В общем, сумку со шмотками оставь, возьми книжку, если какую надо, и обратно, на наш диван, Миша дело говорит, нечего тебе активность проявлять, тетя Лутфие только послезавтра швы снимет.
Я снова огляделась.
Вот режьте меня на части, граждане, но я понятия не имею, как можно сделать такое за… ну, за сколько они это сделали, за три дня? Как?!
Я наклоняюсь над ящиком с книгами и достаю «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна» — для меня эта книга тоже на все времена, и мальчишкам она должна понравиться, и поговорить потом есть о чем. А мне никогда не случалось говорить о прочитанных книгах с кем-то, кроме родителей — и то очень давно, а с момента вооруженной экспансии «девочек» во все микротрещины нашей семейной жизни — больше никогда.
И тут вдруг.
Нет, конечно, это смешно отчасти — обсуждать книги с мелким пацаном, но знаете, что? Дети — они больше люди, чем взрослые, несмотря на хулиганство. Дети более честные в своих реакциях, и они не глупые, просто судят о мире, как и все мы — исходя из собственного опыта, а вот как раз его им не хватает. Зато в них нет подлости, двуличности и злобы, которые часто приходят с опытом, а это большой плюс.
— Это сейчас будем читать?
Мишка заметно рад моему возвращению на их семейный диван.
— Ну, да — а чего тянуть?
Скрипнули ступеньки — это Сашка устраивается послушать.
— Не хочешь к нам? — Я понимаю, что я вампир, но книжка-то у меня. — Здесь будет лучше слышно.
Сашка молча спускается вниз и с независимым видом усаживается в кресло. Тут уж все ясно как день: не очень-то и хотелось, но раз ты просишь…
И тетя Полли вручает бедолаге Тому ведро с известью и большую щетку. Что ж поделаешь, если есть доказанное преступление — всегда есть и санкция статьи.
В дверь снова стук, и я даже знаю, кто колотится, — овдовевшая накануне дама с нарисованными бровями.
Мы с пацанами переглядываемся — открывать никто из нас не горит желанием, учитывая, что в Сент-Питерсберге, штат Миссури, сейчас гораздо интереснее, даже без вампиров. Даром что старина Марк Твен его выдумал.
— Это, наверное, снова тетя Зоя. — Сашка вздыхает. — Мама с папой наверху, телик смотрят у себя в спальне. Они раньше здесь смотрели, а сейчас у себя.
Звонок задребезжал совершенно инфарктно. По ходу, у дамы сдали нервы.
Сверху послышались шаги — это Роза спускается на шум. Ну, я уж по-любому не имею права открывать дверь в ее дом, пацаны еще мелкие и решений таких не принимают, так что Роза тут — последняя инстанция.
— Зоя, ну что ты колотишься, ночь на дворе! — Роза в ярости, и мы с мальчишками сидим тихо, как мыши, слившись с ландшафтом. — Мы отдыхаем уже, и…
— Там, в отсеке… — Разукрашенная во все спектры коричневого Зоя тяжело дышит. — Там труп.
Вот как по мне, нужно было в полицию звонить, а не в соседскую квартиру.
— Чей труп? — Роза оглядывается на нас, притаившихся в районе дивана. — Чего ты вечно вваливаешься к нам с какими-то дикими вестями, детей только пугаешь.
Хотела бы я посмотреть, что может напугать этих детей, сидящих на диване рядом с вампиром.
— Не знаю чей… — Зоя всхлипывает. — Вот нарочно — идем, поглядишь.
Тяжелыми шагами по лестнице спускается огромный хозяин дома.
— Никто никуда не идет. — Он отстранил Розу от двери, заслонив собой и ее, и детей в комнате. — Сейчас Юзеку позвонил, как спустится, тогда все вместе и поглядим.
Оказывается, огромный Юзек живет наверху, в этом же доме, потому что его шаги на лестнице отлично слышны.
— Так вам и ее надо взять. — Зоя злорадно кивает на меня. — Труп-то в ее отсеке.
Этого еще не хватало.
11
Я могу потихоньку идти, но Юзек молча берет меня на руки. Мне это не очень нравится, я вообще не люблю попадать в ситуации, которые я не могу контролировать. Не то чтоб я была помешана на этом, но все-таки я долго училась контролировать свое личное пространство, и у меня уже неплохо получалось, а сейчас личного пространства у меня не осталось.
Мы спускаемся по лестнице, и скорбящая вдова обрадованно тычет в сторону открытой двери отсека. Моего отсека, и у меня в связи с этим назрел вопрос, который нужно было задать сразу. А что ты, милочка, делала в моем отсеке?
Эта же мысль, видимо, пришла в голову Розе.
— Миша, вы что, оставили отсек открытым?
Миша оглядывается на Юзека.
— Ключи у тебя оставались, ты что, не закрыл?
— Нет. — Юзек ставит меня на пол и смущенно роется в карманах. — Вот как пианино вытащили, так и забыл. Ключи-то у меня… ведь кабы имущество какое было тут, я нипочем не забыл бы, а так…
— А ты каким образом в чужом отсеке оказалась? — Роза обернулась к Зое. — И что ты тут делала?
Вопрос пригвоздил Зою к полу, и она вдруг густо покраснела.
— Я… ну, я заглянула, и…
— Смотри на меня. — Миша говорит спокойно, но раскаты грома уже слышны. — Ты что там искала?
— Ничего. — Зоя попыталась вызывающе вздернуть подбородок, но у нее не получилось. — Я просто заглянула…
— Ври больше. — Роза зло прищурилась. — А кто тут рылся?
В отсеке и правда жуткий кавардак, но после того, как отсюда вынесли старую мебель, вдруг оказалось, что он очень вместительный, и пол тут выложен небольшими квадратными плитками, а в глубине виден не то очаг, не то вход в большую каминную трубу.
— Труба идет в квартиру и выходит на крышу. — Миша заглянул в отверстие, посветив фонариком. — Это твой камин, собственно. Надо же… только трупа я не вижу.
— А вот!
Зоя кивнула на горку развороченных квадратных каменных плиток, под которыми виднеется грунт, раскопанный уже значительно. Эта гадина влезла сюда и копала, и все это понимают.
— Смотрите, на этой плитке знак выбит!
На плитке выбит крест, но очень давно, поскольку скол выглядит таким же старым, как и плитки.
— Может, каменщики что-то пометили в партии плитки, такое бывало. — Миша пожал плечами. — Зачем ты разворотила их, я понять не могу.
— Зойка, ты зачем ковыряла здесь пол? — Роза налетела на соседку как ястреб. — Так вот кто когда-то разбирал пол в нашем отсеке! Миша, ты помнишь, мама рассказывала? А до этого у Юзека, а еще до этого…
— Погоди, Роза, мы с ней потом разберемся. Труп-то где? — Миша заглянул в яму. — Ну, этому трупу много лет.
В раскопанной земле виднеются кости черепа.
— Неважно, просто это здесь было. — Зоя зло смотрит на меня. — Не отвертишься теперь, ишь, принцессу из себя корчит, ты что, думаешь, что лучше меня?
— Ага. — Вот на таком уровне общаться я умею, «девочки» меня научили. — А еще я красивее, намного моложе и слежу за своими зубами. И не ворую у соседей.
Они настолько не ожидали от меня подобных речей, что замерли в изумлении все, включая Розу, а потом Миша вдруг захохотал:
— А у нашей Белоснежки есть острые зубки! Ну надо же!
Ага, сказка все врет, а на самом деле Белоснежку в лесу укусил вампир, и дальше уж она сама сумела о себе позаботиться.
— Ну, значит, надо снова звать полицию. — Юзек чешет в затылке. — Только ты, Зойка, напрасно радуешься: Линда в своей квартире живет чуть больше недели, а это тут лежало годами, потому что вот как раз на этом самом месте стояло то ободранное кресло и полки от шкафа. Может, тело тут было еще до Марии Дмитриевны, но уж точно оно здесь гораздо больше недели.
Такая простая мысль, видимо, не посещала голову, отравленную пергидролем, и Зоя только зло блеснула глазами, но вот что я вам скажу: ровно до этого самого момента она казалась обычной теткой, несчастной и забитой, всю жизнь замужем за алкашом, рано состарилась, ничего хорошего не видела. Таких историй тьма, и теток таких множество — кто-то стоит на рынке, кто-то моет полы, или еще что-то такое, и их где-то даже жаль, потому что все поезда и прочие транспортные средства у них давно ушли, оставив лишь разочарования, но никто не знает, что же там, под наслоениями горечи.
А тут все стало ясно: сквозь изношенное лицо, на котором намертво застыла маска печального разочарования миром, вдруг проступило злобное рыло хитрого изворотливого хищника, готового абсолютно на все ради достижения своей цели. И лично мне хотелось бы знать, какую цель преследует эта дама.
В отсек просочился полицейский в форме, вслед за ним вошли двое в штатском и еще молодой симпатичный мужик, который показался мне знакомым.