До дома совсем недалеко, но донести я ее не могу, я едва тащу покупки.
— А папа не придет?
Ну, это вопрос весьма интересный, потому что со вчерашнего дня Виталика не видать отчего-то, но еще не вечер. Правда, вряд ли девчонка его видит так, как я.
— Папа умер.
— Нет. — Она серьезно смотрит на меня. — Мама папу палкой ударила, бум!!!
— Ну, он и умер от этого. Не думай о таких вещах, было и прошло, что ж. Ничего тут не поделаешь, надо жить дальше.
Я не умею разговаривать с детьми как-то особенно. Я разговариваю с ними так, как с другими с людьми, и считаю, что так правильно. Мои родители тоже никогда со мной не сюсюкали, а просто говорили так, что было понятно. И я точно так же говорю с девчонкой, но она задает вопросы, на которые у меня только правильные ответы. Хорошо ли это для ребенка, я не знаю, но она же, в отличие от меня, все видела. Безмозглая идиотка Лизка не посчиталась даже с присутствием ребенка, схватилась за ружье, и девчонка уцелела чудом.
Ну, насидится теперь, да чтоб ей и вовек не выйти.
— Все, мы дома. Давай снимай ботинки.
Я ставлю чайник и выкладываю на стол покупки. Сейчас надо вскипятить чайник и выпить чаю. Я, знаете ли, очень люблю чай — нет, не из пакетиков, никогда не пейте эту дрянь из пакетиков, там нет никакого чая, товаропроизводители вас обманывают. Покупайте листовой чай в специализированных магазинах, или на крайний случай — просто листовой в пачках, которые продаются в обычных магазинах, это все равно лучше, чем окрашенная невесть чем чайная пыль в пакетиках.
Я принимаюсь мыть только что купленный фарфор. Все это где-то стояло, пылилось, потом кто-то это трогал, переносил — и не раз, а потому я заливаю только что вымытые белые фарфоровые предметы водой из закипевшего чайника. Ничего, сейчас всем микробам придет конец. Ставлю миску с фарфором на плиту и всыпаю в моментально закипевшую воду порошок. В кухне завоняло хлоркой, что меня очень радует: это запах чистоты и безопасности. Полюбовавшись, как булькает вода, я снимаю миску с огня, она должна остыть, иначе посуда может треснуть. Я, знаете ли, не помешана на домашней утвари, просто нужна же какая-то посуда, и если приходится тратиться на ее покупку, то я предпочитаю белую, в желтых цветочках. Уж не знаю почему, но мне такая расцветка очень нравится, будь это кастрюли, чашки или что-то еще. Желтые цветочки на белом фоне, особенно если они, вот как на купленных мною чайных принадлежностях, дополнены золотыми вкраплениями, — это для меня просто неотразимо, и я очень рада своим удачным покупкам. Они очень хорошо вписались в компанию фарфора, подаренного Розой. А в магазине я бы не купила столько всего на эти деньги, максимум хватило бы на небольшую кастрюльку и пару чашек.
— Лида!
Девчонка стоит в дверях кухни с одним ботинком в руках. Наверное, нужно ей вымыть руки и переодеть. Но в дверь стучат, и это, наверное, Роза, а потому я открываю.
Но это не Роза. Это какой-то мужик, у него в руках большая коробка и какой-то пакет.
— Вы Линда?
— Да. А что?
— Вот… Рита в группе написала о вас и о вашей ситуации… я вчера не успел, но — вот…
Он входит и ставит на пол коробку.
— Микроволновку вам принес и так, по мелочи. — Он топчется на месте, не зная, что сказать. — А это Лилечка?
Кто бы это еще мог быть. Ясен хрен, что Лилечка — в колготках и майке, с ботинком в немытых руках.
— Ну, привет, принцесса.
Принцесса смотрит на него с заметным интересом, а он ставит на пол пакет и достает оттуда яркое розовое платье с пышной юбкой.
— Тут еще есть корона и колечки. И сумочка.
Девчонка подходит и заглядывает в пакет.
— Как принцесса?
— Конечно. — Мужик смеется. — Я так понимаю, театр сегодня отменяется.
Театр?! Какой театр?
И тут я вспомнила. Это же тот самый тип, который неделю назад угощал меня горячим шоколадом и пригласил в театр. Просто при свете дня я его не узнала. Ночью все выглядит по-другому, а ярким солнечным днем это мужик в джинсах и куртке, русый и темноглазый.
С очень дорогими часами на запястье. Терпеть не могу этот выпендреж с часами.
— Но ничего, театр никуда от нас не денется. — Мужик вопросительно смотрит на меня. — Я войду? Куда поставить микроволновку?
— Не надо было…
— Ну, тут я сам решать буду, надо или нет. — Мужик достал из пакета связку бананов. — Там еще хлеб, молоко, свежий фарш, яйца… в общем, разберетесь. Можно мне руки помыть?
— Ну да.
В ванной у меня теперь красота, не стыдно и людям показать.
— А стираешь как?
— Руками пока. Да ничего, у нас стирки не так много.
Это пока не много, а дальше кто знает, как будет, а у меня даже прищепок нет. У нас дома была целая связка прищепок, и она бы мне здорово пригодилась. Нужно съездить домой, если тетку и ее мордоворотов арестовали, значит, дом пустой, и вряд ли они украли связку с прищепками.
— Обед готовишь?
Я собиралась, но я не умею готовить вообще, а в меню ясно написано: суп и паровые котлеты. И компот, но тут все просто, а вот остальное…
— Меня зовут Степан. — Мужик смотрит на закипающую в кастрюле воду. — Кипит…
— Ага.
И тут до него доходит. Он видит принесенные мной продукты и понимает: я понятия не имею, что с ними делать. Докторша сказала, что обед сварит Роза, но я решила, что готовить буду сама, не может же Роза вечно кормить меня, а тем более девчонку.
— Давай-ка сварим суп с фрикадельками. Это быстрее всего, малышке пора кушать и спать.
— Я пойду вымою ее, она с этим ботинком…
— Иди, а я тут сам. Ага, укроп ты купила, отлично.
Ну, раз отлично, то и ладно, а я веду притихшую девчонку в ванную.
— Купаться?
— Ну да. — Я раздеваю ее и ставлю в ванну. — А что, ты против?
— Утку не купили.
— Это ты не купила, а я купила. Сядь и не вставай, пока я не приду.
Она уже сморщила нос и собирается зареветь.
— Я дверь открытой оставлю. Схожу, утку принесу и пижаму, не голышом же тебе скакать.
— Утку!
Она послушно плюхается задницей на дно ванны.
— Не вставай только.
Выводок желтых резиновых уток я купила на том же рынке. Запихнула в сумку и потащила девчонку на барахолку, а сейчас я их перемою. И в ванну из-под крана по очереди прыгают мама-утка и пятеро маленьких утят, они ярко-желтые, с оранжевыми клювами и черными глазами.
— Утки!
Девчонка смеется, принимается намыливать новых друзей, а я, наконец, имею возможность нормально ее вымыть после приюта.
— Закрой глаза, не то мыло защиплет.
Когда я выношу из ванной завернутую в махровый халатик девчонку, в квартире уже пахнет чем-то съестным.
— Суп почти готов. — Мой новый знакомый выглядывает из кухни. — Накрывай на стол.
Вот все мной командуют.
Но он прав, обед нужно накрыть в комнате. Девчонка должна привыкать к подобным вещам. Заодно и стол использую.
— Хорошая мебель, антиквариат. — Степан открывает крышку клавесина. — Принцессу надо кормить и укладывать спать.
Девчонка и правда уже трет глаза кулаками.
Я расставляю тарелки и попутно соображаю, умеет ли девчонка есть суп. Кашу она ела самостоятельно, хоть и перепачкалась, а вот суп…
— Покорми меня!
Ясно, суп она есть пока не умеет. Хотя в приюте, по-моему, хлебала самостоятельно. Правда, там были такие маленькие детские столики… впрочем, с супом мы справились, и кровать оказалась очень кстати, девчонка уснула раньше, чем коснулась подушки.
В дверь постучали, и вбежала Роза с какой-то кастрюлькой. Она одета по-уличному — наверное, только что пришла домой.
— Извини, совсем завертелась. Пока Мишку со школы забрала, в магазин еще зашли, а потом смотрю на часы — батюшки, я же тете Лутфие обещала принести вам обед. — Роза сует мне кастрюльку. — Вот, здесь суп, жаркое сейчас принесу…
Она осеклась на полуслове, уставившись на Степана.
— Вот… это Степан. — Я вздыхаю, потому что ненавижу все эти социальные ритуалы. — Он суп сварил с фрикадельками…
Роза расплывается в улыбке, но это же совершенно не то, что она думает.
— Он принес микроволновку. — Я должна объяснить. — Рита в Сети вчера бросила информацию, и вот он пришел…
— Понятно. — Роза унесла кастрюльку на кухню. — Ужин не готовь, мы вас к себе приглашаем, мальчишки очень хотят с Лилечкой познакомиться.
Упомянутая Лилечка уже дрыхнет в своей кроватке, несмотря на возню и разговоры. Устала, искупалась, наелась супа, куда там просыпаться, хоть из пушек стреляй теперь.
А еще Степан собрал посуду, и на кухне стало тесно.
— Здесь поговорим, в комнате принцесса почивать изволят.
Роза хмыкнула и покосилась на моего внезапного визитера.
— Так вы незнакомы?
— Ну, почему же. — Степан ухмыльнулся. — Ровно неделю назад я Линду едва не зашиб, случайно толкнув. И сегодня мы должны были идти в театр, на премьеру. Правда, когда я шел сюда, то понятия не имел, что иду в дом к своей случайной знакомой, она мне тогда не то что адреса не сказала, но даже имени, но это же теперь неважно. Я вот что еще… завтра привезу девочке столик такой — ну, детский, чтоб она на нем рисовала, лепила поделки. Парта небольшая такая, у моего приятеля стоит в гараже, я с ним договорился, он ее сегодня обновит, она до завтра высохнет, и я привезу. И стиралка нужна, как же руками стирать.
— Я…
У Розы звенит телефон. Она удивленно смотрит на номер.
— Классная руководительница Санькина, что он снова натворил, прибью…
Она прижимает трубку к уху, а потом глаза ее округляются, и если бы Степан не подхватил ее, она бы, наверное, на ногах не устояла. Лицо у нее сделалось такое серое, что сразу ясно: произошло что-то скверное.
— Роза!
Она переводит на меня расфокусированный взгляд.
— Роза, что?!
— Сашу… моего Сашеньку убили. — Роза едва ворочает языком. — На школьном дворе, нашли за школьным сараем. Миша… я Мише позвоню, надо позвонить Мише, я…
Степан берет у нее из рук сотовый.