– Мам, ну что за чушь! И с чего отец такие выводы сделал?! А ты за ним глупости повторяешь.
– Глупости не глупости, – улыбнулась мама Александра, – но на влюблённую ты очень похожа. Вон за ужином ни одной картофелинки не съела!
– Ты имеешь в виду, что на диету села? Да, села! И что в этом зазорного?
– Всю жизнь ни в чём себе не отказывала, а тут на тебе. Не-е-е-е, Лилечка, так не бывает. Не хочешь, не говори. Я тебя насквозь вижу! Всё, пошла про привидение дочитывать. Это ведь и не привидение вовсе оказалось.
А самый настоящий живой человек. Он таким образом хотел довести главную героиню до самоубийства. Месть!
Только уж слишком реалистично он всё проделывал.
Даже я поверила. Если конец окажется глупым – грош цена этому писателю.
– Мам, и где ты только такие книги находишь?
– Как где? В «Буквоеде» на Невском. Целую стопку купила на лето. Продавщица посоветовала.
– Там ещё те знатоки работают! Лучше бы меня спросила.
– Ты очень мудрёные читаешь. Мне что попроще надо. Вот первые две очень даже ничего оказались. Правда, спроси о чём – уже и не припомню. Месяца не прошло.
Но понравились!
Мамина непосредственность, да и папина, всегда по-доброму забавляла Лилю. «Правильно подметил Олег: в простоте их уклада, спокойном течении жизни, принятии всего хорошего и плохого заложено искреннее, от того и правильное восприятие действительности. И не потому, что они живут по своим когда-то установленным правилам, – они так устроены и уже давно составляют одно целое, крепкое и неразделимое».
Мама Александра поднялась к себе в спальню и вскоре опять спустилась.
– Я думала, ты сразу к себе. Захожу в комнату – нету!
Что ты тут расселась?
– Тебя привидение ждёт не дождётся, а ты время на меня тратишь! Читай внимательно, завтра всё расскажешь.
– Боюсь, сегодня не осилю.
– Значит, потом. Дай уже поработать!
– Работай, – улыбнулась мама и, привычно качая бёдрами, как большой корабль, точно знающий свой курс, выплыла из гостиной, но через несколько секунд снова заглянула.
– Может, печенюшек с вареньем?
– Мам, я сейчас в тебя подушкой кину! – рассмеялась Лиля.
На неё часто нападала необъяснимая по своей силе дикая нежность, когда хотелось наброситься на маму, зацеловать, покусать… Но мама Александра, точно предчувствуя это, каждый раз немедленно исчезала, пасуя перед проявлениями чувств подобного свойства.
В детстве всё было наоборот, и она часто сокрушалась, отчего Лиля такая неласковая, вечно выворачивается из её объятий и убегает прятаться. Как-то давно гуляли все вместе по городу, Лиля чуть отстала и увидела, как отец нежно взял маму за руку, а мама испуганно одёрнула её, растерянно оглянулась и нелепо покраснела. Тогда только Лиля поняла, почему избегала маминых телячьих нежностей. От избытка собственных.
Текст плыл перед глазами – сосредоточиться на смысле, убрать ненужные связки и избыточные прилагательные в предложениях удавалось с трудом, вернее, вовсе не удавалось. Устав от непродуктивности и потеряв всякий интерес к потугам автора, Лиля отложила комп.
«Крепкий кофе сейчас как нельзя кстати. Сон не предполагается, буду ждать до победного!» Настенные часы показывали три ночи. Неравный бой со своим телом, которое нестерпимо хотело спать и настойчиво тянуло её в постель, несмотря на изрядную порцию кофеина в двух чашках крепкого кофе, она явно проигрывала, но настырно восседала в кресле, прислушиваясь к каждому шороху, забыв, что Олег не только полый, но ещё и бесшумный. Всякий раз, когда глаза закрывались сами по себе и голова безвольно падала на грудь, мгновенно пробуждалась и вскоре опять начинала клевать носом.
Утром Александра спустилась вниз, не ожидая увидеть в гостиной дочь, громко вскликнула, отчего Лиля очнулась и, растерянно оглядываясь по сторонам, пыталась припомнить, как её угораздило проспать всю ночь в такой неудобной позе.
– Это что ещё за новости?! Неужели до кровати не дойти!
Больше всего в данный момент Лиле не хотелось вступать с мамой в дискуссию, ей хотелось одного – спать дальше, и она, почти не открывая глаз, тяжело поднялась с кресла, потёрла онемевшую правую ногу и, качаясь, поплелась досыпать в свою комнату. Не раздеваясь, улеглась поверх покрывала, свернулась калачиком, зевнула и уже готова была погрузиться в сладкую беззаботную негу, как вспомнила об Олеге. Ей стало страшно, и она не могла взять в толк, как возможно утратить эту одну из самых стойких реакций человека на любую опасность и неопределённость: «Если у Олега действительно нет страха, ему бесконечно повезло, в отличие от меня и всех, кто сейчас соберётся провожать его в последний путь. Странно, почему он так сильно проявляется, когда Олега нет рядом, и почти исчезает в его присутствии? Но всё равно он словно научил меня иначе относиться ко многим моментам…» Рой мыслей, сомнений, предположений вихрем носились в голове и не давали заснуть. Под потоком едва тёплой воды ей стало легче, вода лечила, но как только перед глазами проносились ритуальные сцены, снова становилось жутко, и она усилием воли переключалась на приятное.
Например, ей очень захотелось маминых блинов с клубничным вареньем или вареников с вишней, жареной картошки с хрустящими шкварками – всего того, что составляло для неё огромную радость. Лиля каждый раз корила себя за сомнительное удовольствие. Только за кратковременным раскаянием снова наступала тяга изведать устоявшееся влечение к вкусовым ощущениям.
– Нельзя расслабляться! – уверенно вслух сказала Лиля, впервые по-серьёзному решив похудеть.
Она вылезла из душа, встала на цыпочки, чтобы получше разглядеть себя в зеркале над раковиной, и разочарованно вздохнула: пока никаких изменений в теле не наблюдалось. «Если в ближайшее время я не увижу результата – свихнусь или опять начну жрать всё подряд!»
– Мусь! Это я.
– Понятно, что ты! Куда пропала?
– Никуда… Работы полно. Решила не отвлекаться.
– И как? Закончила?
– Неа… Пока нет.
– А с голосом что? – допытывалась Мария, будто всё уже знает, только хочет услышать подробности от самой Лили.
– Я же говорю – работала… устала…
– Звучит неубедительно. Ты и раньше работала.
Удивительно, но делиться с Мусей, как делала раньше, желания не возникло: «Это только моя тайна, и она должна остаться тайной, сокрытой от всех без исключения». Табу Лиля установила себе сама, не без помощи чего-то сверхъестественного, может, по чьей-то указке или внушению. Столкнувшись с совершенно невероятным, она начала думать, что многое нафантазировала.
Смешались реальность и то, что за гранью реальности, и находиться в таком подвешенном состоянии было крайне затруднительно. Полностью принять на веру события последних дней Лиле не удавалось, и в этом крылась главная причина её беспокойства, особенно когда она лишалась поддержки Олега. Он, не ведая, вводил её в свой мир, но мощный напор новой информации не мог до конца уложится в её голове, в голове человека, который твёрдо ходит по земле, а не парит над ней, как Олег, сметая все законы мироздания.
– Лиль, хочешь, приеду? Моих на выходные мама забрала. Свободна как ветер.
– Куда жениха дела?
– Иногда надо отдыхать друг от друга. Мне двух раз совместной жизни надолго хватило. Очень удобно. Захочу – увиделись, пожелаю – на ночь оставлю.
– Неплохо, когда есть кого на ночь оставить.
– Лиль, так ты сама виновата! Засела у себя в деревне.
– Какая это тебе деревня! Скажешь тоже. Нет, лучше, как ты, в каменном мешке всё лето.
– Почему же?! Иногда к матери на дачу езжу в Ропшу.
– Вот где деревня, так это там!
– Прекрасно пообщались! Да, Лиль, что ни говори, но у тебя точно с настроением проблемы. Ты знай, если какая помощь или совет нужен – я к твоим услугам.
Думала, повидаемся… Ладно… Звони, не пропадай…
– А ты что делать будешь?
– Что-что! Своего вызванивать придётся.
– Видишь, как хорошо, что он у тебя есть.
– Есть-то он есть, да не с чем его съесть!
– Совсем не нравится?
– В чём-то нравится, в чём-то нет. Я уже сама не знаю, чего хочу. Покоя!
– Мне всегда казалось, что спокойней тебя нет.
– Лиль, и мне казалось, что я тебя как облупленную знаю. Точно с чужим человеком разговариваю.
– Мусь! Это временно. Скоро всё закончится и будет по-прежнему.
– Что закончится?! Ничего не понимаю…
– И я не понимаю…
Не попрощавшись, Лиля нажала отбой и пошла пить чай, а не кофе, с которого всегда начинался её новый день.
Одна мысль о кофе вызывала отвращение, его терпкий привкус до сих пор преследовал её и напоминал о бессмысленном ожидании Олега.
– К нам кошка в гости пришла. Чёрная, как смоль. С утра на крыльце сидит, как истукан. Я ей сметаны дала. Не ест.
Сытая. Значит, по всему, хозяйская.
– Какая кошка?! – Лиля пулей понеслась в прихожую, тихонько приоткрыла дверь и увидела вчерашнюю спутницу Олега. Та тут же заурчала, словно признала, потом вальяжно развалилась прямо перед её ногами.
– Красивая! Чистенькая. Только уж больно чёрная, – приговаривала за Лилиной спиной мама Александра.
– Давай её у себя оставим?
– Ты же сроду кошек не любила! Тебя как поцарапала одна в детстве, так ты после этого за версту их обходила.
– Я и не помню такого. Нормально я к кошкам.
– Зато я помню! Столько рёва было! Если к кому в гости шли и там киса, вцеплялась в меня и ни на шаг не отпускала. Только пальчиком издалека им грозила. Чистый ангелочек с кудряшками! Все умилялись… Хорошенькая ты была, как с картинки.
– Что же это я так неудачно разрослась? – засмеялась Лиля.
– Не наговаривай на себя! Ты и сейчас у меня красавица.
– Так любая мать про своего ребёнка скажет. Ой, мам, а кошка-то какая бойкая. Мигом в дом проскользнула.
Пусть живёт. Не случайно же она нас выбрала.
– В книжке тоже чёрная кошка фигурирует и всё за этим якобы привидением следует. Куда он, туда и она.