– Нет, я! – бросила Лиля и полезла в холодильник.
Она старалась всё делать красиво, когда нарезала помидоры с луком и когда лопаточкой виртуозно скидывала нарезанное в сковородку. Приподняв руку повыше обычного, разбивала одно яйцо за другим, и они с высоты эффектно плюхались в шипящую сковородку.
– Лиль, летит в разные стороны! Убавь огонь! Что ты тут за представление устроила?
– Да, Лиль, не надо уж так стараться. Вижу, что яичницу с помидорами ты готовить умеешь, – ржал Олег и подпрыгивал на месте.
– Я не только яичницу умею, – обиженно парировала Лиля, забыв, что разговаривать с Олегом при посторонних нельзя.
– Можно подумать, я не знаю, что ты можешь! Только делаешь ты всё странно! И зачем ты столько яиц вбухала? Мы-то с отцом позавтракали, – недоумевала мама Александра и тревожно поглядывала на мужа.
Правда, тот был так увлечён, что не обращал ни на кого внимания.
У порога сладко мяукнула Агата и только что не облизывалась, привлечённая запахом яичницы.
– Агате дай. Я отказываюсь от своей порции в её пользу.
Эх!!! Пахнет-то как изумительно! Прижился я у вас тут.
Хорошо мне.
На лице Олега проскользнула печальная улыбка и ненадолго задержалась. Что-то было в ней жалостливое и необъяснимо тревожное, что заставило Лилю невольно прижать руки к груди, точно это поможет унять стук сердца, который стремительно нарастал, словно набат, предвещающий бедствие. Олег с Лилей, не отрываясь, смотрели друг на друга. Долгий немой разговор двух душ. В нём заключался огромный смысл, понятный лишь им одним. Смысл, не передаваемый ни словами, ни жестами. Слишком много означал, не выдуманного, не случайного, а самого что ни на есть искреннего и честного, честнее, чем сама правда.
Олег первым отвёл глаза, чуть сгорбился, обхватил себя руками, словно замёрз, и погрузился в раздумья. В такие минуты отчуждения его глаза переставали моргать, лицо застывало, и он походил на надгробное изваяние – другого сравнения ей в голову не приходило.
Есть совсем не хотелось, и Лиля лишь ковыряла вилкой яичницу, в отличие от Агаты и отца Руслана. Они мгновенно расправились с нежданным угощением, что бесконечно порадовало маму Александру – не выбрасывать же.
Солнце поднималось всё выше и выше, опять становилось невыносимо жарко, и термометр, прибитый к оконной раме окна аккурат напротив входной двери, показывал двадцать восемь градусов.
– Не удивлюсь, что через пару часов перевалит за тридцать, – вслух произнесла Лиля, вздохнула и, не оборачиваясь, медленно считая деревянные ступеньки, спустилась вниз. Она была уверена: Олег стоит за её спиной.
– Можешь не тихориться. Я знаю, что ты рядом.
Олег, как по велению волшебной палочки, мгновенно оказался перед ней.
– О-о-о-о-о! Да ты уже многому научилась.
– Просто включила логику.
– Какая логика?! Может, я тоже растворился в чтении газеты и было не до тебя. Не улыбайся, на самом деле очень увлекательно, как комбайнёр Иванов превысил дневную норму в два раза, а доярка из села Кукуево успешно передоила всех колхозных коров и даже получила награду от местного председателя, не за горами и правительственная. Как же счастливы тогда были люди, им и в голову не приходило, что однажды всё может измениться. Но самое удивительное, что остались такие, как твой отец, трогательные в своей наивности. Они продолжают жить прошлыми идеалами, пока современный мир катится по наклонной. Устои рушатся, труднее отыскать справедливость, в почёте ложь и лицемерие, подмена понятий, всё меньше веры, больше хаоса в головах… Мы последнее звено здравого смысла, вернее, такие, как ты. Я уже не в счёт. Ну и те, что немного моложе тебя. На совсем молодое поколение рассчитывать не приходится, сплошные агностики. И дальше только хуже.
– Лично я ничего такого не замечаю, – фыркнула Лиля. – Да… многое по-другому…
– Всё! Спорить не будем! Бесполезно! Человек в большинстве своём глух и слеп.
– А ты вдруг взял и прозрел!
– Я просто умер.
Ей хотелось ринуться в бой, привести множество доводов несостоятельности его теории падения человечества, слишком сильно над ней довлели папины гены вечного спорщика, но неимоверным усилием воли Лиля сдержалась и улыбнулась.
– Прости! Давай просто разговаривать. Ты будешь мне что-нибудь рассказывать, я буду слушать. Ты меня. Идёт?
Ты что, обиделся?
– Обиделся? Я??? Это мне неловко, что я своими рассуждениями испортил тебе настроение.
– Ничуть не испортил! – Лиля тряхнула головой, схватилась за подол футболки и стала ею интенсивно помахивать, дабы скрыть своё смущение и нежность, которую она в очередной раз испытала к Олегу. – Уф-ф-ф-ф, духота! Хочешь, на озеро сгоняем? Что ещё делать в такую жарищу?
– Можем помечтать. – Олег сделал загадочное лицо и подмигнул Лиле. – Пошли присядем на скамейку.
Не успели они расположиться, как, откуда ни возьмись, из высокой травы выскочила Агата и улеглась на скамейку напротив. Своей грациозной позой она напоминала статуэтку то ли древнеегипетской богини-кошки Баст, то ли Анубиса, бога с телом человека и головой шакала. Именно Анубис произвёл на Лилю неизгладимое впечатление, когда они вместе с Мусей путешествовали по Египту и посетили знаменитый национальный музей в Каире. Она внимательно вслушивалась в каждое слово экскурсовода и, хоть говорил он по-русски с огромным акцентом, суть уловила. Анубис – покровитель кладбищ и некрополей, проводник умерших в царство мёртвых, защитник душ и один из судей в загробном мире. Разглядывая Агату, Лиля пыталась унять дрожь и убедить себя, что это ей только кажется, слишком разыгралась воображение. Но тело Агаты выглядело нереально длинным вместе с вытянутой шеей и торчащими вверх ушами, и это не было обманом зрения. Лиля жмурилась, тут же резко открывала глаза, но ничего не менялось. «Если от Олега не последовало никакой реакции, значит, и я буду помалкивать! Ничего ровным счётом не произошло, будем считать, что это глюки и сейчас Агата снова превратится в обыкновенную кошку».
«Кар-р-р-р-р, кар-р-р-р-р-р», – закаркали вороны. Ничуть не смущаясь и не испытывая страха, покружились над их головами и приземлились на ту же скамейку, где возлежала кошка, которая внезапно утратила мистический облик.
– Слава богу! – вырвалось у Лили. «Вот, кажется, мы все и в сборе. И что теперь?» Дрожь уходила вместе со страхом, и она полностью отдалась во власть происходящего – Олег рядом, и ей не страшны никакие потусторонние силы. «Но всё же со мной что-то не так!
Запросто общаюсь с покойником. Абсолютно не реагирую на его наготу, словно вижу не голую задницу мужика, а милую попку младенца!»
– Ой, Лиля! Ты уже шестой день лицезришь меня в чём мать родила и только сейчас начала париться. Забей!
Поверь, я бы никогда такого не позволил, будь у меня хоть один шанс натянуть портки.
– Мне что, отключить мозг и думать только о погоде и природе?
– Тебе будет это сделать легче, у меня не получится.
Агата с воронами внимательно следили за ними и одновременно поворачивали головы то в одну, то в другую сторону.
– Неужели у них нет своих дел? Напасть какая-то! – разворчалась Лиля и закатала треники повыше. – Так и будем тут сидеть? А мечтать? Ты обещал.
Неожиданно поднялся ветер. Он начинался с лёгкого дуновения и вдруг, как вырвавшаяся вода из шлюзов, понёсся по участку, срывая сухие ветки с деревьев и скидывая шишки с елей и сосен. Её волосы развевались в разные стороны, путались, лезли в глаза, в рот.
От ветра не было спасения; казалось, ещё немного, и он унесёт её, как девочку Элли из сказочной повести «Волшебник Изумрудного города». Это был настоящий ураган, мощный, после которого нередко в лесу валяются деревья, вырванные с корнем. При этом на небе не было ни облачка и безмятежно светило солнце. Обычно такое случалось перед грозой и над головой висели огромные сизые тучи, гремел гром, сверкали молнии, потом ветер стихал и начинался ливень.
– Прекращай сейчас же! – закричала Лиля и вцепилась двумя руками в скамейку, прижав голову к груди. – Сейчас же прекрати!
Олег улыбался и разводил руками, видно, подобное буйство доставляло ему истинное удовольствие.
– Это приро-о-о-да, Лиля-я-я-я-я! – пытаясь перекричать ветер, орал Олег. – Приро-о-о-о-да!!! Перед ней я бессилен!
Вдруг всё прекратилось так же внезапно, как началось, и трудно было представить, что творилось ещё секунду назад.
– Ли-и-и-иля! – кричала с порога мама Александра. – Что это было?! Отец побежал закрывать окна в доме, еле успел, а то бы повыбивало! Чудеса какие-то! Веток-то, веток раскидало!
«Хорошо, что она не видит ворон, которые так лихо сидят рядом с Агатой. Вот уж где чудеса. И то, что они ничуть не растерялись! Вели себя так, словно ничего не происходит. А главное – что их не снесло ветром!»
– Агата, иди быстро в дом! Нечего тут лупоглазить!
Кошка лениво поднялась, изогнулась и прыгнула на землю. Постояв в нерешительности, всё же прислушалась к пожеланию Лили и напрямик побежала к крыльцу, где ещё стояла мама Александра, оглядывая участок и прикидывая, сколько придётся потратить времени, чтобы убрать последствия урагана, который длился не более пяти минут, но напакостил, точно не стихал весь день.
Вслед за Агатой и вороны поспешили взлететь, прощально каркнули и спрятались в листве огромной берёзы.
– Можно подумать, непонятно, что они здесь. Значит, мы уйдём. Я только купальник возьму. – Лиля задумалась и решительно махнула рукой. – Ладно, фиг с ним.
Не привыкать. Только пошли пешком. Я знаю дорогу лесом. Очень красиво! Муравейники с тебя ростом!
Выйдем прямо к озеру. Вот там и помечтаем. Только это как? Как мечтать будем?
– Увидишь! – засмеялся Олег. – Я ещё сам работаю над этим. Ты должна понять: это всего лишь эксперимент, и если что-то не сработает, не обессудь. Всему надо учиться, даже мёртвым. Тебя не пугает, что я так спокойно говорю о смерти?
– Нет. Привыкаю к мысли, что жизнь и смерть неразделимы.