В комнате никого не было, и Лиля глупо оглядывалась по сторонам, не веря своим глазам.
– Ты что-то ищешь? – наконец подала голос Муся.
– Да-а-а не-е-ет, – задумчиво промямлила Лиля и успокоилась.
Отсутствие Олега вернуло её в обычное состояние равновесия. «Решил никого не беспокоить. Поносится, поносится и вернётся. От него тоже отдохнуть не мешает!»
Лиля наконец-то без лишней суеты и стеснения, что за ней кто-то наблюдает, натянула совместный купальник, отметив, что сидит он гораздо лучше и, если так пойдёт дальше, к зиме её никто не узнает.
Лежать на солнце было невозможно, и они вскоре перетащили раскладушки за дом, в тенистую часть участка, где на них тут же набросилась мошкара.
– Только сегодня появилась! Вчера не было. Ну что?
Двигаем опять на солнце?
– Лучше помучиться, чем быть съеденными этими гадами! И подзагореть охота. Такое лето выдалось, а я бледная, как привидение! – Муся хихикнула и подмигнула Лиле.
– А привидение, в которое ты влюбилась, симпатичное?
Кличут-то как?
– Хватит уже!
«Интересно, долго она собирается у меня гостить? Судя по всему… долго…» Послышалось негромкое тарахтение движка папиной развалюхи.
– Куда это он поехал? Подожди, пойду посмотрю, что там происходит…
– Послала отца мяса купить. Шашлычки пожарим. Мария с ночёвкой или как? – спросила мама Александра, прикрывая за отцом скрипучие деревянные ворота.
– Совсем в негодность пришли. Вот-вот развалятся!
Весь день копошится, что-то мастерит ненужное, а ворота поправить не может. Наверно, менять придётся. Сколько им лет, кто знает, коли прогнили так. Говорила ему, что сразу надо было новые ставить и забор не мешало бы, – разговаривала сама с собой мама Александра и с тоской подсчитывала, во сколько им это обойдётся. – Да, расход немалый получится! Что сейчас даром! – ворчала мама и по пути в дом безжалостно срывала сорняки. – Полешь, полешь, а они всё лезут и лезут! Спасу нет! Дельное вырастить – столько трудов вложить надо. А этим хоть бы что – ни земли хорошей, ни полива не требуется!
– Так на то они сорняками и зовутся. Любишь ты, мам, всё усложнять. Что бы ты без них делала? Это же твоё любимое занятие.
– То-то у меня забот по дому мало!
Раскладушки всё же снова пришлось переносить на новое место. Теперь инициатором выступила Муся и, кряхтя, бороздила мамины газоны. Мама Александра не заставила себя долго ждать и, высунувшись наполовину из открытого окна второго этажа, зычно запричитала:
– Неужели не догадаться сначала собрать раскладушки! Всё мне попортите!
– С родителями, конечно, удобно жить, но очень нервно, – тихо с улыбкой сказала Муся, а потом громко маме Александре, что поняли, исправятся.
– Я по-другому не пробовала. Не с чем сравнивать. Да и не представляю, как без них…
– Вот так и становятся старыми девами.
Пропустив мимо ушей столь нелестный прогноз на будущее, Лиля закрыла глаза и постаралась воссоздать картинку своей мечты, которую на озере подарил ей Олег. Но ничего не получалось, мысли имели лишь словесное описание – ни одного зрительного образа, ни тем более насыщенных экзотических запахов.
– Ты что сопишь? Простыла?
– Нет, дышу просто.
– Можно потише? Раздражает!
– И кто из нас спятил?!
Муся сладко зевнула и, потягиваясь на раскладушке, над которой образовалась тень на половину её туловища, пробурчала:
– Обе…
И больше не смогла произнести ни слова от навалившейся на неё сонливости.
Проснулась Лиля от головной боли, будь она неладна, и, ещё толком не очнувшись, увидела склонившегося над ней Олега. Он улыбался, приложив палец к губам, останавливая от реакции на своё неожиданное появление. Успев лишь тихо ойкнуть, она машинально повернула голову туда, куда был направлен его взгляд. Муся безмятежно дрыхла на спине с приоткрытым ртом и расслабленной нижней челюстью, всхрапывая при каждом вздохе и тихо постанывая при выдохе. Не спроси Олег, болит ли у неё голова, Лиля бы точно не выдержала, рассмеялась в голос и как результат – разбудила подругу. Особый комизм сцены состоял в том, что привидение, о котором Муся расспрашивала, в данный момент находилось здесь, рядом, и лицезрело её во всей красе, учитывая, как Муся любила производить впечатление на всех мужчин, невзирая – свой, чужой или ничейный. Был ли в этом некий расчёт? Скорее всего, нет. Но Лилю порой подбешивало превосходство подруги и её умение выставить напоказ роскошную грудь, крутой изгиб тонкой талии, да и себя в целом. Дружба «урода», как сама себя называла Лиля, и красавицы всё же лучший вариант, чем союз двух прелестниц. Всегда легче смириться с преимуществами другой, чем постоянно пребывать в гонке за звание лучшей. Тут и до полного скандального расхода недалеко.
Лиля искренне любила Мусю и подобный налёт неуправляемой зависти считала вполне естественным проявлением человеческой сути. Главное – на её отношение к Мусе это никак не влияло и приходила в себя Лиля достаточно быстро; не всем Бог даёт красоту, а если и даёт, то не каждый может ею пользоваться. Преподнести свои внешние данные Муся однозначно умела, а вот воспользоваться – нет, что наглядно подтверждала её жизнь, и это несколько утешало Лилю.
Олег смешно щурился, морщил нос, улыбался, и у Лили вопросительно взлетели брови. «Блин, опять забыла, что он читает мои мысли! Вот бы сейчас обнять его… Не бестелесный дух, а тёплое, подобное себе существо…»
– Ты в порядке? Надеюсь, больше ничего не болит?
Лиля замотала головой, протянула сжатый кулак с вытянутым большим пальцем, не рассчитала расстояние, и её рука прошла насквозь через его грудь. Забыв, что напротив лежит Муся, она громко воскликнула: «Прости!» – и испуганно выпучила глаза. Олег внезапно растворился, а Муся закряхтела с соседней лежанки:
– Что-то спросила или мне показалось?
– Показалось, вставай давай. Чувствуешь запах? Папа дрова в мангале разжигает.
Вскочив, Лиля неожиданно запрыгала, в ход пошли руки, и она весело хохотала, стараясь подпрыгнуть повыше, отчего смешно пыхтела и шмыгала носом.
– Откуда столько буйной радости? Случилось что?
– Ровным счётом ни-че-го!!!
Ловко ухватив Мусю за ноги, продолжая хихикать, с силой потянула её с раскладушки. Муся отбивалась и норовила больно пнуть Лилю куда придётся.
– Не могу я вот так сразу!!! – орала Муся. – Дай в себя прийти!!
– Не дам! Если не встанешь, оболью холодной водой из шланга! – верещала Лиля и продолжала тянуть Мусю, пока та не сдалась и, неуверенно покачиваясь, встала.
– Голова разболелась от жары!
«Потому что у тебя нет Олежки», – подумала Лиля и ехидным взглядом окинула роскошную фигуру Муси.
Дурацкая фраза «Не родись красивой…» проскочила в голове, но из-за своей несостоятельности тут же пропала. «Это наверняка придумали такие, как я, или кто-то в поддержку таких, как я…»
Когда они сели за стол, мама Александра предложила выпить по рюмочке домашней настойки. Лиля отчаянно замахала руками в надежде, что и Муся откажется – ей же ещё за руль садиться. Но когда та с довольной мордой без особых уговоров согласилась, поняла, что никто уезжать не собирается.
– А дети как же? У тебя что, завтра дел нет? – всё ещё надеясь, выстраивала каверзные вопросики Лиля, пытаясь посеять сомнения в целесообразности оставаться ночевать в Комарово.
– Дети у предков. Дел, ты права, по горло. Ничего, встану пораньше и поеду, – с набитым ртом отвечала Муся, выразительно пережёвывая кусок мяса и с удовольствием отпивая из налитой до краёв рюмки, не забыв чокнуться со всеми, кроме Лили, которая в знак протеста пить категорически отказалась.
– Вкусная! Сами делали или покупали? Пьётся как компот.
– Сами, сами. Только поосторожней с этим компотом.
Наутро башка не только болеть будет, расколется на две части, – вредничала Лиля и тормозила себя, дабы не завестись от досады на непонятливую подругу.
– Глупости! – вмешался папа Руслан. – Это же чистейший продукт! Пей, Мария, Александра плохого на стол не поставит.
После третьей рюмки Муся разошлась, предложила затянуть песню и таки затянула:
– Вот кто-то с го-о-о-орочки спустился… Наверно-о-о-о-о, ми-и-и-илый мой идёт. На нём защи-и-и-итна гимнастёрка. Она с ума-а-а-а меня-я-я-я сведёт.
Сначала мама Александра, а потом и папа Руслан подхватили песню. Пели они, сказать по правде, очень гармонично, и Лиля, подперев рукой щёку, слушала, томясь тоской, лелеющей и сладкой. «Немудрено, что песня стала народной. Сильно душу щиплет. Выворачивает наизнанку, до кончиков нервов достаёт. Не песня, а могучая река».
Ей представлялась Волга, на которой она ни разу не была. А может, и была в детстве, только не знала, что это Волга. Отвлекать по пустякам никого не стала, потом по случаю спросит у мамы, если не забудет, конечно.
Где-то вдали покаркивали вороны, и давно не показывалась на глаза Агата. «Странно, все на террасе, а её нет…»
Можно было подняться на второй этаж, проверить на чердаке. Почему-то закралось подозрение, что она сейчас вместе с Олегом; загадочная кошка, родословная которой, не исключено, тянется из Древнего Египта, где их обожествляли, считая посланниками богов. Образ кошки Агаты, перевоплотившейся на мгновение в богиню Баст, не давал покоя и мешал абстрагироваться, считать её обычной, как всячески призывал Олег. Удивительным было то, что сей факт ускользнул от его внимания. Неужели показалось? Уж больно всё выглядело явственным, да и не могла она с бухты-барахты просто взять и провести аналогию между Агатой и Древним Египтом.
– Кстати, где ваша чёрная кошара? Что-то не видать, – вдруг спросила Муся, точно прочитала Лилины мысли.
– Да… где она? – повторил отец Руслан.
– Кошкам никто не нужен. Они гуляют сами по себе, – встряла мама Александра и перевела разговор на детей Муси.
«Ну всё! Сейчас они битый час будут говорить о воспитании детей! Мама, как водится, начнёт ставить себя в пример, изображая Макаренко, и утверждать: детям необходимо давать больше свободы, что позволит им выживать в непростом нынче мире…» Мамины прописные истины, когда заходила речь о детях, порядком раздражали Лилю. Чужие дети здесь были вовсе не при чём. В этом скрывалась мамина боль из-за отсутствия внуков и утрата надежды, что однажды её назовут тёплым словом «бабушка». Папа Руслан стоически делал вид, что участвует в разговоре, правда, кроме частых кивков головы и отрывистых «ага», никак себя не проявлял, мечтая об одном – как бы невзначай сгонять незаметно в гостиную за своей пожелтевшей газеткой далёких, счастливых, оттого и бесконечно дорогих брежневских времён.