После застолья Муся взбаламутила всех отправиться на залив. Жара спала, и они медленно всей компанией, плутая по улочкам под восторженное оханье Муси, добрались до станции «Комарово».
– Если бы не я, так и сидели бы на своём участке.
– Прямо пропадаем мы тут без тебя! Гуляем постоянно и на озере плаваем! Может, вернёмся? – заныла Лиля. – Ещё до залива топать и топать!
– Нет уж! Не ломай кайф. Вон и зелёный свет светофора на фарт.
Муся решительно зашагала по железнодорожному переходу, минуя настил, ловко перепрыгивая через рельсы. Мама Александра с папой Русланом остались стоять на месте и, когда девочки оказались на противоположной стороне, изображали лицами и руками, что дальше не пойдут, и так вполне нагулялись, ждут на чай дома.
– Ну что тебя на залив понесло? – не отставала от Муси Лиля, с грустью представляя, что спуститься к заливу – одно, а вот подниматься назад по длинному крутому пригорку – дело не из лёгких. Дыхалка подводит, и аж ноги немеют от нагрузки. Можно, конечно, обойти, есть маршрут и полегче, но это займёт лишних минут сорок. На заливе, как всегда, полно народу, но не такого активного, как с утра или днём. Поутихли, подустали к вечеру и нешумно созерцали гладь залива, переходящую в небесную голубизну. Многие прогуливались вдоль кромки, иные, держа обувь в руках, шлёпали прямо по воде и дружелюбно улыбались встречным прохожим. Только неугомонные собаки, спущенные с поводков, почуяв свободу, носились как угорелые по жёлтому сухому песку, а то и неистово рыли ямы, отчего песчаная пыль разлеталась в разные стороны, подхваченная лёгким дуновением ветра. «Как благодатно действует природа на человека! Самый отъявленный сухарь станет лириком!» Лиля скинула шлёпки, засучила треники по коленки. «Вода тёплая!
Искупаться бы. Опять купальник забыла. Тут голышом не поплаваешь».
– Много сама с собой разговаривать стала!
– А тебе кто запрещает? Тоже разговаривай.
– Не-е-е-е! – засмеялась Муся. – Я ещё при памяти, в отличие от тебя.
– Что, так заметно?
– А то! – захихикала Муся и сбросила босоножки. – Пошли мерить глубину. Интересно, долго до неё идти?
Она задрала подол сарафана и, осторожно ступая, лыбясь от счастья, делала шаг за шагом, вдруг неожиданно напоролась на камень, скрытый под водой, и, как сноп, повалилась набок. Всё случилось так внезапно, что Лиля, вместо того чтобы броситься на помощь, била себя по ляжкам и истерично ржала. Опомнившись, подбежала к Мусе, ухватила за руку, помогая встать, но унять смех было невозможно, уж больно комично-удивлённое было лицо у подруги и полное непонимание, как такое могло случиться. Хлопковое платье изрядно намокло, и они в четыре руки прямо на гыкающей от смеха Мусе отжимали его, насколько хватало сил. По пути домой платье почти высохло, только превратилось в мятую тряпку и требовало утюга, чем тут же занялась мама Александра, но перед этим тоже насмеялась вдоволь, выслушав сбивчивый рассказ о Мусином падении.
– Мам, если бы ты только видела, как она величественно ступала по воде и как манерно задирала юбку.
Ещё и разглядывала свои ноги и вертела головой, ловя восхищённые взгляды мужиков. Особенно одного, что стоял неподалёку, на большом камне с удочкой!
– Не ври! Не было такого!
– А вот и было! А вот и было! – смеялась Лиля и пыталась показать, как Муся держалась за подол и какие при этом делала томные лица.
Спать в отдельной комнате Муся категорически отказывалась.
– Вот охота тебе со мной толкаться? Ещё и храпишь, как старая бабка!
– Я??? Не может быть…
– Может, ещё как может!
Муся стоически сдержалась, сделала нарочито равнодушное лицо и первым делом, зайдя в Лилину комнату, ринулась плотно задёргивать занавески, намереваясь создать кромешную темноту. Ткань была слишком тонкой, желаемого эффекта не получилось, и, громко ругаясь, она винила в первую очередь белые ночи, которые её порядком утомили, потом непрактичные занавески, ну и, наконец, Лилю. Лиля категорически не любила засыпать и просыпаться в темноте, чувствовала себя точно в склепе, но всегда в совместных поездках уступала Мусе, конечно, не без ворчания и упрёков.
– Как можно лишать себя счастья лицезреть белые ночи?! Это же так поэтично, романтично, феерично, волшебно… Какой тебе ещё надо выдать эпитет, чтобы ты прониклась моментом?!
– Спать надо в темноте! Не пойми что! То ли утро, то ли ночь. Поэтому все в Питере немного чокнутые. Надеюсь, хоть в этом я права. Или опять начнёшь спорить?
С этим Лиле отчасти пришлось согласиться – присутствовала в питерских некая чертовщинка, по себе не раз замечала. «Особенные мы… не от мира сего.
Вот я… то с дятлом подружусь, то с пнём разговорюсь. Олег не случайно именно здесь оказался. А наверху, поди, удивляются, бегают по разным инстанциям, перед начальством оправдываются, боятся, что до главного дойдёт».
– Ты что остолбенела? Глазами, как сумасшедшая, вращаешь. Привиделось что?
– Что мне может привидеться в собственной комнате?
Лиля подмигнула Мусе, сделала загадочное лицо, будто что-то скрывает, и щёлкнула по настенным клавишам выключателя. Люстра на потолке мигом потухла, и вместо неё от прикроватной лампы полился жёлтый медовый свет, даруя пространству особый уют, даже куклы с медвежатами и зайчатами, поглядывая с консоли, мило заулыбались. Схватив потёртого бурого медведя, Лиля бережно положила его на свою часть кровати и нежно прикрыла одеялом.
– Сегодня со мной спать будешь! Сны добрые навевать.
– Только этого пылесборника нам не хватало!
– Имею я право хоть на что-то?! Занавески задёрни… спать буду только слева!!! Будто меня не существует! Пилила бы себе в город и делала, что душе угодно. Ты ещё тот гость! И спать мне почему-то совсем не хочется! Зря мы днём дрыхли. Зря!
– Мне вставать рано. Помоюсь и мигом вырублюсь.
С этим делом, ты знаешь, у меня полный порядок, дай только до постели добраться. Если припрёт – я хоть стоя засну.
– Может, действительно стоя? – заржала Лиля и, отталкивая Мусю, с криком «Я первая!» побежала в сторону ванной.
– Гостям уступать надо! – прокричала вслед Муся, но Лиля уже ничего не расслышала и для надёжности защёлкнула дверь на замок.
В эту ночь Мусе не спалось, и она то и дело будила Лилю, которая на этот раз засыпала легко, без лишних урывочных ничего не значащих мыслей и воспоминаний о прожитом дне. Даже Олег не тревожил сознание, словно был незримо рядом и оберегал её покой. Непривычный полумрак не пугал, как прежде, а убаюкивал, точно лежит она в детской люльке, которую кто-то бережно раскачивает.
– Тебе страшно умирать? – вдруг брякнула Муся и замолкла в ожидании развёрнутого аргументированного ответа.
– Лучшего времени не нашлось? Спи давай! Не боюсь!
– Почему? Этого все боятся.
– Я не боюсь… – пробормотала Лиля и, чтобы от неё окончательно отстали, перевернулась на другой бок и прижала к себе покрепче облезлого плюшевого медведя, проводника в безмятежное сонное царство.
– Ты бы предпочла, чтобы тебя закопали в землю или сожгли? У знакомой отец скончался… Вот думают… – противно зашептала Муся над самым Лилиным ухом.
Прерванный сон вновь завладевал Лилей, и она поначалу решила не отвечать назойливой Мусе, но тема несколько взбудоражила, и она с закрытыми глазами невольно про себя пустилась в рассуждения: «Одно другого не лучше! Страх перед огнём внушает ужас…
Быть съеденной червями тоже как-то не очень… Да… сложный выбор».
– Тебе будет всё равно, – послышался ровный спокойный голос Олега.
В полумраке она слишком отчётливо различала его очертания. Невиданный неоново-голубоватый свет струился над головой Олега, обволакивал, создавая вокруг него нечто похожее на светящийся овал, а сам он находился внутри и напоминал пришельца с другой галактики.
– Тебе будет всё равно. Не бойся! – громко повторила его слова Лиля, свернулась калачиком, уткнулась носом в подушку и потерялась для Муси, которая что-то неразборчиво бубнила, и её голос становился всё тише и тише.
Как ни пыталась Муся разбудить ранним утром Лилю, ничего не получилось, та словно впала в летаргический сон. Ни громкие окрики, ни специально производимый шум, ни топанье ног по скрипучему паркету должного результата не дали, и, как позже узнала Лиля от мамы Александры, уехала Муся, выпив чашку крепкого кофе и умяв пять блинчиков с творогом. Напоследок недвусмысленно высказалась о странном поведении Лили и что мама Александра абсолютно права: показать её хорошему врачу – первейшая необходимость.
– Не мог человек вдруг взять и ни с того ни с сего кардинально измениться. Чем быстрее разберёмся – тем не так печальней будут последствия.
На этой неутешительной ноте Муся кинула свою сумку на заднее сиденье, уселась за руль и ещё несколько минут разглядывала себя в зеркало, раздумывая, подкраситься ей или голой, как она называла себя без косметики, тронуться в путь. Бак был наполовину полный, и заезжать на заправку не имело смысла, что явилось главным аргументом против боевого раскраса. Странным образом именно на заправках к ней часто клеились мужики – разные, некоторые вполне достойные и на уважительных тачках. Свой телефон раздавала охотно, но звонили ей редко и то, как назло, самые неперспективные.
– Конкуренция слишком большая! – с досадой заключала Муся. – Вон сколько молодых девчонок вокруг!
Правду-то она знала, но до конца признавать её не желала, несогласная. «Сладкая ты», – как-то дал ей определение очередной ухажёр. Муся тут же позвонила Лиле уточнить, хорошо это или плохо. Лиля, естественно, расхохоталась, соединила два слова вместе – «сладкая» и «приторная», – чем глубоко задела Мусю, и та поклялась больше никогда с ней не делиться. Но не умела таить всё, что касалось сугубо личного. Могла и такие подробности поведать, какие Лиля и подушке не доверила бы.
Ни в чьих советах Муся вовсе не нуждалась, лишь приводила доказательства, что ею, как и прежде, восторгаются.