Но он ей не приснился ни в первую ночь, ни во вторую и ни в третью. Лиля поняла бессмысленность своего ожидания, и от сердца немного отлегло. «Где он, что с ним, о чём думает и думает ли вообще, способен ли ещё вспоминать их необычную встречу?» Она здесь, в материальном мире, а он там, где всем правят дух и высший разум, и это самая глубокая пропасть, которая разделяет людей. Полная невозможность соприкоснуться и найти дорогу друг к другу.
Баня росла на глазах и уже напоминала вполне сформировавшуюся постройку, напоминающую маленькую бревенчатую избушку с крылечком. Внутри из досок вовсю стелили полы, отделывали внутренние стенки, вырисовывался предбанник, сама баня с ярусами для сидения, и вместо купельки всё же принято было решение вешать кадушку с холодной водой, которая поступала по шлангу, соединённому с садовым. Комнатка для отдыха получалась совсем крошечной, но туда вполне вмещался прямоугольный стол на четыре стула и небольшая лежанка, на которую можно бросить обычный матрас и накидать для удобства подушек. Полки для посуды придётся прибивать к стене, для маминой мечты – старого буфета, который она выглядела в антикварном магазинчике за сущие копейки, – места не нашлось.
Она так и не теряла надежду завести грядку. Конечно, можно было убрать часть цветника, но на такое кощунство вряд ли согласится – столько трудов вложено.
Почти каждую ночь, ложась спать, Лиля доставала свою тетрадку, пересматривала записи и гадала, что же ей с этим делать. Несколько раз начинала писать первые строчки воображаемой повести, но всё получалось до смешного банально, неправдоподобно и лишено искры таланта. Воспоминания об Олеге были настоящие, очень образные и яркие, а в текст не складывались.
Так и проторчала безвылазно на даче две недели. Закончила редактировать и, как и обещала, досрочно выслала заказчику. Пару раз приезжали Муся с Ефимом, и они ездили купаться на Щучье озеро. Озеро потеряло для Лили былое очарование и то, каким она видела его рядом с Олегом. А Мария с Ефимом с наслаждением заплывали далеко-далеко, и их головы на поверхности воды превращались в две едва различимые точки. Щучка не ко времени зацвела и ещё больше потемнела. Ребят это вовсе не смущало, даже когда Мария походкой от бедра красиво выходила из воды, а её белоснежный купальник окрашивался в некрасивый зеленовато-болотный цвет, лишь, смеясь, спрашивала:
– Отстирается или впору выбрасывать?
Потихоньку в Лилину жизнь возвращались старые подружки, близкие и не очень. Покрытая специальным составом бревенчатая баня переливалась на солнце, а внутренние доски, выкрашенные какой-то морилкой, придавали ей далеко не новый вид, будто стоит она тут неизвестно с каких времён. Сосед постарался, сказал: всё должно выглядеть аутентично.
Приехали в гости девчонки, и отец впервые по-настоящему затопил баню, предварительно закупив несколько берёзовых веников, кадушку, где их размачивать, и большой деревянный ковш – поливать разогретые до накала камни. По такому случаю мама Александра настругала целую кастрюлю окрошки и купила две большие бутылки сладкого кваса. Парить вызвался сам папа Руслан. Отхлестал всех без особой жалости и парку поддавал немерено. Девки визжали, за версту было слышно, и ещё громче, когда выливали на себя кадушку холодной воды.
Родная сестра отца полностью оплатила расходы на баню, ещё и с верхом, и отец вернул Лиле все деньги.
– Ты их сама заработала, сама и потрать, раз уж так получилось.
А потратиться Лиле ох как надо, прежняя одежда больше не подходила, совсем не по размеру стала. Подружки диву даются:
– Мы тебя и молодой в такой форме не видели. Как можно исхитриться за короткий срок так исхудать?! Не влюбилась ли?
– Есть надо поменьше! Вот вам и конституция, – гордо заявляла Лиля и с улыбкой поглядывала на маму Александру.
К середине июля сад было не узнать, всё цвело и благоухало. «Ещё бы порхающих колибри!» – мечтала Лиля.
Мама Александра не нарадуется, душа изболелась, когда дикая жара стояла, думала, всё сгорит под палящим солнцем. Лиля получила новый заказ, подумала: нечего надрываться, как сделаю, так и сделаю, о себе больше думать надо, и ложилась спать пораньше, вставая с рассветом. Приноровилась, превозмогая лень, каждый день минут по сорок бегать, а то и по часу. Одной ночью проснулась оттого, что кто-то тихо, но настойчиво зовёт её по имени и волной по телу ползёт почти забытая нега. «Это мне снится», – сквозь сон улыбнулась Лиля, перевернулась на другой бок и тут же очнулась.
– Олег!!! Это ты?! Ты где?!
Совсем рядом раздавался необычный смех, так смеются от радости дети. «Конечно, это Олег!» – забурлило в голове, и мозг активно включил все свои ресурсы, позволяющие представить, как он склонился над ней и дарит теплоту своего взгляда. Комната наполнилась прежним звоном и вибрациями. От невыносимой нежности, точно она долго и безутешно ждала его, Лиля расплакалась. Слёзы текли сами по себе и никак не желали останавливаться.
– Ты что?! Я так рвался к тебе, а ты плачешь! Очень скучал! Себе удивлялся. Я же не должен скучать. Вспоминать – да! А мне тебя не хватало.
Не веря, она сидела на кровати и пыталась различить в отголосках белых ночей хоть что-нибудь необычное, разговаривающее с ней голосом Олега.
– Не старайся. Ты ничего не увидишь. Я ведь самая обыкновенная душа.
Такое скромное определение собственной персоны показалось ей очень смешным, и она рассмеялась сквозь слёзы.
– Нет чтобы явиться в необычном виде… В белых одеяниях с огромными белоснежными крыльями…
– Такими люди рисуют в своём воображении ангелов…
Ни с одним не встречался, но думаю, это те же души, только с большей энергией и совсем на другом уровне развития. Вот подумай, зачем им крылья. Крылья – слишком земное приспособление для полёта.
– Нет, это очень красиво! Я буду верить, что они именно так и выглядят.
– Самое любимое человеческое занятие – придумать, а потом в это поверить.
– Где же ты всё это время находился?
– Болтался в кромешной бескрайней темноте и невыносимо хотел побыть с тобой.
– Ты там был совсем один?!
– Не знаю, всё время мимо проносились какие-то сгустки энергии – может, такие же, как и я… Видно, ни у них, ни у меня не возникало желания приближаться друг к другу, вернее, мы как бы находились в одном поле, но в разных пространствах, что делало наш контакт невозможным.
– А хотелось?
– Нет, совсем нет.
– Как же тебе удалось вернуться?
– Слишком большое желание. Искал выход, но всё время натыкался на преграду. Это была не стена, нет. Что-то наподобие плотной пластичной оболочки. Она растягивалась и пускала только до определённого уровня. Мучительно совершал одни и те же действия, концентрируясь на своём желании выйти за пределы оболочки. И вот, наконец, каким-то чудом мне это удалось, и я оказался над бушующим океаном. Меня мотало из стороны в сторону, я не знал, что это за океан. Был ограничен, будто мне оставили определённый участок, где я мог находиться.
Внезапно неведомая сила опять затолкала меня в темноту, наполненную лишь непонятными звуками, которые я впервые услышал именно там. Они совершенно отличны от земных и звучат на других частотах. Знаешь, даже за такой небольшой отрезок времени на земле я напитался огромной радостью. А главное, что мне это удалось. Но никаким усилием воли не получалось попасть именно к тебе. Видно, кто-то смиловался. Сначала стоял невероятный гул, как при запуске космического корабля, потом вспышка, и я в мгновение оказался рядом.
Олег смеялся счастливым смехом, и он раздавался то из одного угла комнаты, то из другого.
– Мне кажется, я всё ещё сплю. Слишком необычно, чтобы быть правдой. Как мне поверить, что это происходит на самом деле! – закрыв глаза, шептала Лиля.
– Просто поверить.
– Почему ты выбрал меня?
– Так получилось. Ты в моём сердце.
– У тебя нет сердца! – всхлипывая, прошептала Лиля.
– Всё у меня есть!
– Ничего у тебя нет! Я даже не понимаю, как ты ухитряешься разговаривать и как мне удаётся слышать тебя!
Это же чистый абсурд.
– Я разговариваю с твоим подсознанием, им ты и слышишь.
– Нет! Я слышу тебя ушами! – спорила Лиля и всхлипывала всё громче. – Получается, я разговариваю сама с собой? Я же отчётливо различаю каждый произнесённый тобой звук.
– Не вдавайся в подробности. Именно так, и никак иначе.
– Раньше было по-другому!
– К чему сравнения?
– Ты стал холодный и слишком рациональный.
– Неправда, у меня температура окружающей среды.
Она растёт, только когда я разгоняю свой энергетический потенциал. Все мои попытки пробить преграду, разделяющую наши миры, сопровождались огромным выбросом тепла, способного расплавить металл до жидкого состояния. Не бойся, здесь это невозможно, и кроме каких-либо лёгких колебаний воздуха да звона в ушах, теперь едва ощутимых тобой, особых чудес не жди. Во всяком случае в ближайшее время.
Олег замолчал и вдруг неожиданно отметил, что Лиля похудела и ей это очень идёт. И без паузы, совершенно спокойным голосом, отделяя одно слово от другого, с одинаковой интонацией:
– Лиля… Ты… моя… любовь…
Она улыбнулась и добавила:
– Неземная…
– Странно от того, кто, по твоему представлению, не существует, слышать подобные признания? Я так чувствую сейчас и в те дни, что провёл вдали. Думал: как ты?
Как мама, дети, Вера? Всё и все были сокрыты от меня, и я иногда волновался. Недопустимое поведение в моём положении. Нарушаю все установленные правила и по неведомой причине получаю на это дозволение. Сможем ли ещё раз увидеться? Получится ли? Боюсь, что у нас слишком мало времени. Не надеюсь, что меня оставили здесь надолго. Я прохожу особый этап, и мне надо оставаться наедине с собой. Передо мной, как кинолента, в бешеном темпе проносится вся моя жизнь с самого первого вздоха, жизнь матери и отца, бабушек, дедушек, других людей, связанных со мной по родству, о которых я ничего не знал. Лента заканчивается и начинается заново, и я с каждым разом всё отчётливей понимаю, что такое человеческая жизнь и что лежит в её основе.