– То-то ты со мной много делишься. Не пойми с кем, это да! Как ни зайду, всё что-то под нос себе бубнишь.
– Не придумывай! Это я текст наговариваю. Опять неделя прошла, а я, дай бог, пять страниц написала.
– Напишешь, напишешь. Куда денешься. Причешись, как следует, и потеплей одевайся.
– Мам, вы когда ко мне как к маленькой относиться перестанете?
– Вот замуж выдадим и перестанем, – расплылась в улыбке мама Александра, точно завтра у Лили свадьба.
– А если никогда не выйду?
– Тьфу ты! Скажешь тоже! Найдётся и для тебя хороший человек.
– Мам, а Тамара, которая мне гадала, – кто она?
– Да никто! Из прошлой жизни. Сама напросилась. Если Тамара что тебе наговорила, не верь!
– Тебе же она тоже гадала. Сбылось?
– Что-то сбылось, что-то нет… Ерунда всё это! Грех! Не дано нам свою судьбу знать…
«И то правда…» – подумала Лиля и помчалась собираться; времени на разговоры совсем не оставалось, но слова гадалки Тамары всё равно глубоко засели и выкинуть их из головы не получалось. Жалела, что на наводящие вопросы гадалки ответить не представлялось возможным, хранила молчание под пристальным взглядом Тамары, точно той было ведомо то, что сокрыто от других. «Если ещё раз приедет, обязательно расспрошу подробней, и на картах пусть посмотрит. Не грех это вовсе! Никому же от этого вреда нет!»
Она едва успела запрыгнуть в вагон и, уткнувшись носом в холодное стекло, наблюдала за бегом жёлтых железнодорожных фонарей. В вагоне поезда было мало народу, а вот в метро кишел муравейник. На эскалаторе публика разделилась на тех, кто спокойно дожидался, когда они спустятся вниз, и тех, кто, расталкивая всех, пролезал вперёд и нёсся, чуть ли не перепрыгивая через ступеньки.
«Можно подумать, такая спешка что-то меняет! Выиграли пару минут!» Она и сама, если опаздывала, часто бежала вниз по эскалатору. Но то она, а себя, как заведено, всегда легче оправдать, чем чужого, незнакомого человека.
С нескрываемой радостью в цветочном её встречали Муся и Дарья. Муся специально поменялась с Сашей, чтобы наконец-то повидаться с подругой.
– Неплохо выглядишь, Лилёк! Только ещё больше похудела. Заканчивай давай!
– Так болела! – Лиля погладила себя по бокам и улыбнулась. Она никак не могла привыкнуть к тому, что уже не жирный бегемот, и с радостью принимала нарекания по поводу своей худобы.
– А я наела три кэгэ. Скоро от зависти лопну, глядя на тебя. Это всё Ефим! Ешь, ешь! Ему-то нравятся пышки, вот и откармливает меня. Гад!!!
Лиля засмеялась, уж больно смешно выглядело Муси-но негодование, особенно выражение лица, когда она произносила слово «гад».
– Что у вас тут новенького? – Лиля разглядывала выбор в цветочном холодильнике, и ей показался он беднее обычного.
– Сейчас не заказываем много. Январь – пустой месяц. Продажи упали, но мы не унываем. Помнишь того Николая, что по телефону букет у нас шикарный заказывал?
Ну из Москвы! На Таврическую! Вспомнила? Опять на днях звонил. Полина такой красивый букет собрала, а им, видите ли, не понравился. Самый первый, говорит, больше всего пришёлся по вкусу. Так что дала я ему твой телефон, пусть напрямую связывается. Сказала, флорист заболел, на днях выйдет. Флорист! – хмыкнула Муся.
– Мы тут все скоро флористами станем! – загыкала Дарья, подтирая за Лилей мокрые следы от растаявшего снега.
Николай написал через неделю, поздравил Лилю с выздоровлением, отвесил пару комплиментов как знатоку своего дела, что, несомненно, польстило Лиле, и сделал заказ. Как всегда, она прислала фотографии букета и облегчённо вздохнула, когда пришёл короткий ответ:
«Отлично!» Как-то позвонил не в Лилину смену, был огорчён и попросил её дать свои рекомендации в магазин. Потом от него было ещё два заказа на ту же Таврическую и вопрос, почему у неё нет фотографии на аватарке в WhatsApp. Лиля смутилась и не знала, как лучше ответить.
– Обычная практика. Когда видишь фотографию, всегда легче контактировать, – не преминул добавить Николай. Логика в его словах присутствовала, и она замучила маму Александру. Мама, естественно, была далека от фотографирования, и фото получались крайне неудачные.
«Может, я такая нефотогеничная?» – переживала Лиля и просила маму снять её снова и снова. Одна всё-таки оказалась вполне приличной, и Лиля загрузила её на аватарку и заодно в ленту инсты, где кроме природы, еды и цветов никогда ничего и не было. На фото она была похожа на тургеневскую барышню с взволнованным лицом в обрамлении непослушных кудряшек.
– А вы симпатичная, – через пару дней написал Николай. – Такой флорист не может делать посредственную работу.
Теперь, помимо заказов, они стали общаться – не часто, но порой завязывались интересные дебаты. Николай был явно не глуп, учился в Швейцарии и на сегодняшний день работал юристом в крупной компании. Что могло быть общего у простой Лили с успешным мужчиной, ей было не разобраться, но разговоры с ним вносили некий флёр в её прозаичную жизнь, хоть ни о чём больше, чем о дружбе накоротке, она и не смела мечтать. Лиля толком не знала, как он выглядит, на аватарке стояла фотография мужчины в чёрных очках, худощавого и темноволосого. «Появится ещё один мужчина», – предрекала ей гадалка Тамара. «Может, это он?» – спрашивала себя Лиля и утвердительно кивала головой, словно предсказание уже сбылось и Николай не посторонний для неё человек. Но дома, а тем более на работе, она ничего никому не рассказывала. Её так и подмывало поделиться хоть с кем-нибудь, только не с Мусей. Обязательно начнёт шипеть, что на работе заводить шашни недопустимо. «Ей хорошо говорить!
Где ещё мне их заводить?!»
Лиля устала жить воспоминаниями об Олеге и для полного осознания, что его больше нет, съездила на кладбище, хоть и зарекалась этого не делать. Могила была запорошена снегом, два дня кружили метели, и его улыбающийся портрет с тёплым взглядом особенно не вязался с питерской непогодой. «Ему бы жить да жить!» – с горечью улыбнулась Лиля и направилась в церковь поставить свечку за упокой души. Она высматривала батюшку, с которым здесь познакомилась, – он указал ей место захоронения Олега, где его тело нашло последнее пристанище. Поставив свечу, она с облегчением вздохнула, что не встретилась с батюшкой. Мгновенный порыв поговорить с ним и покаяться пропал. Да и что она ему скажет? Что хочется ей простой человеческой любви, жара любимого тела, страстных объятий… Поймёт ли её священник или в душе осудит за стремление к плотским наслаждениям? «Я хочу, как у нормальных людей! Не хочу любить мертвеца! – твердила Лиля и шла в сторону выхода. – Не приду сюда!
Никогда не приду! Одна боль!» Как-то после очередного заказа букета она не выдержала и спросила Николая.
– Наверное, вас связывает большая любовь с той, что живёт на Таврической?
После небольшой паузы Николай написал, что раньше да, сейчас остались лишь воспоминая. Он сам виноват, предпочёл карьеру семейной жизни. Много учился, считал, что не время, а она устала ждать и вышла скоротечно замуж. Что-то там не сложилось… уже пять лет в разводе… растит одна дочь. Николай был немногословен и не углублялся в подробности. Лиле даже показалось, что ему не очень хочется отвечать на неудобный для него вопрос. Через месяц общения он пригласил Лилю к себе в Москву. Лиля отнекивалась как могла.
– Не бойся! – уговаривал Николай. – Покажу тебе Москву.
– Я была!
– Без меня же! Я коренной москвич. Увидишь то, что никогда не видела. Сходим в театр или на балет. Решено! В эти же выходные возьму тебе билет на утренний «Сапсан». Уедешь назад ночным в воскресенье. Никаких возражений! Билеты скоро пришлю.
Лиля залезла в заметки. Суббота и воскресенье её смена, и оба дня с Мусей. Саша с Полиной заранее отпросились по каким-то важным делам. Поменять ничего не получится. Телефон пискнул. Это пришли от Николая скрины её билетов в Москву. «Господи! Я никогда не видела его! Не слышала его голоса! Кстати, почему он ни разу не позвонил, только переписывался? Это же по крайней мере странно! Ещё объясняться с Мусей! Да мне надеть нечего! Осталось всего три дня! Написать, что не смогу, и точка? А как же билеты?»
– Мусь, милая, любимая, я никак не смогу выйти на работу в субботу и воскресенье!
– Что??? – Слова Лили застали Марию врасплох. Она наносила свой боевой раскрас, собрались с Ефимом в ресторан и потом в оперу, которую она с трудом выносила, оттого была раздражена и только высказала ему, что надо с ней посоветоваться, прежде чем брать билеты. Связь прервалась, и Муся сама набрала Лилю.
– Ничего не поняла! Можешь поспокойнее?! Мне сегодня в оперу! Сколько раз говорила – не люблю оперу!
Не люб-лю!
Лиля членораздельно повторила свою просьбу, и в трубке повисла тишина.
– Что-то случилось? Родители?
– Ничего не случилось… Просто очень надо… Ну вот позарез надо…
– Хорошо, – вдруг спокойно ответила Муся. – Придётся нам с Дарьей отработать. Только потом на несколько дней выйдешь. Учти, Лиль!
– Конечно, Мусечка! Без вопросов!
Лиля мгновенно нажала отбой и радостно закружилась.
– Ты чего такая радостная? – заулыбалась Дарья Ильинична. – Иди сюда, по секрету что скажу.
Она уволокла Лилю в подсобку и, чтобы их не слышала Полина, шёпотом на ухо сообщила, что Саша с Полей, оказывается, подали заявление в загс и в эту субботу их распишут.
– Она просила пока никому не говорить. Сами всё расскажут. Свадьбу справлять не хотят, копят на квартиру.
Представляешь?!
– Даш, а мне зачем сказала? Это же их секрет.
– Не могу в себе такое держать. А ты сможешь, – захихикала Дарья Ильинична. – Вот и первые наши молодожёны. Потом, глядишь, Мария с Ефимом сподобятся.
А следом и ты, дорогая.
Лиля закатила глаза, давая понять, что с ней подобное вряд ли случится. «Хотя кто знает…» – подумала Лиля и заулыбалась. Сейчас все её мысли были заняты предстоящей поездкой. Оставалось поставить в известность родителей и выслушать от них тысячу вопросов.