Мама Александра удивила, не задав ни одного, только спросила, когда назад.
– В понедельник рано утром вернусь и сразу с поезда на работу. Только ты, пожалуйста, сама папе скажи, – попросила Лиля и, покраснев, отвернулась.
– Зарделась-то как! Всё, молчу, молчу!
Приличной дорожной сумки в доме не оказалось – старый полуразвалившийся чемодан и мамины авоськи.
Обзвонила всех подружек, и у одной нашёлся достойный небольшой чемоданчик на колёсиках. Выбирать, что взять из гардероба, особо не приходилось, вещей у Лили было совсем немного, и выбор пал на самое свежее, а несколько новых трусиков и пару лифчиков купила в Intimissimi, чуть подороже, чем в H&M, но интереснее и выбор больше. В «Галерее» на Лиговском обновила косметику, и в пятницу вечером отпросилась уйти пораньше – успеть сделать маникюр и педикюр.
Нервное перевозбуждение оказалось покрепче любого кофе. Ночь почти не спала и встала в пять утра.
По такому случаю отец вызвался проводить Лилю до вокзала, на машине оно надёжнее. Когда они дошли до вагона, папа Руслан присвистнул от удивления:
– Ничего себе! Да ты первым классом едешь! Сколько же билет стоил?!
Лиля замешкалась. Она толком не разглядывала билет, только посмотрела номер поезда и время отправления и уже на вокзале – номер вагона.
– Это мне на работе скинулись, – соврала Лиля.
– Какие молодцы! – одобрил поступок папа Руслан, посадил Лилю в вагон и стоял на перроне, пока поезд не тронулся. Она делала ему отмашку, что не стой уже, иди, но отец лишь лыбился, притоптывая на месте, а Лиля сильно нервничала – ещё бы, едет как барыня. Рядом с ней расположился интересный мужчина в чёрной водолазке и джинсах. По дорогим ботинкам, оправе очков и затейливым часам на руке можно было предположить, что он успешен и твёрдо стоит на ногах. Мужчина то и дело поглядывал на Лилю, в его взгляде присутствовала некая усмешка, и это не давало ей расслабиться. Ещё и проводница всё время обращалась с вопросами – нужна ли подушка, будет ли она завтракать. Кругом сидели хорошо одетые люди, многие манерные и непривычные, особенно две девицы напротив. Позавтракав, стараясь всё делать красиво и разложив кресло, как это сделал попутчик, отвернулась от него, прикрылась пледом и не заметила, как заснула. Проснулась Лиля на подъезде к Москве и, озираясь по сторонам, не сразу сообразила, что едет в поезде.
– Как спалось? – обратился к ней сидящий рядом мужчина.
– Спасибо, хорошо, – ответила Лиля, из робости не взглянув на соседа.
– Скоро Москва. Нас встречает водитель. Сразу домой или хочешь выпить кофе?
Лиля выпучила глаза и невольно уставилась на мужчину.
Его лицо было знакомо, и она его явно где-то видела.
– Не пугайся ты так! Я Николай! Поклонник твоих букетов. – Он громко рассмеялся, и девицы напротив беззастенчиво стали разглядывать Лилю.
– Прости, что не предупредил. Я был по делам в Питере и решил сделать тебе сюрприз. Ну что, давай знакомиться?
Он улыбался, протягивая Лиле руку. Девицы напротив следили за каждым его движением и о чём-то шептались. Лиля, утратив дар речи, одной рукой поправляя волосы, протянула свою. На перроне, как и обещал Николай, их встречал высокий здоровенный водитель.
В потоке людей Лиля сразу ощутила энергию Москвы, сильно отличающуюся от питерской. Сев вместе с Николаем на заднее сиденье длинного чёрного «мерседеса», она поглядывала в окно, боясь пошевелиться, сделать непринуждённый вид у неё не получалось.
– Ну так кофе или домой?
– Кофе, – тихо выдавила Лиля и вжалась в сидение.
– Остановись у «Хаятта» на Неглинной, – обратился Николай к водителю и подмигнул Лиле.
Всю дорогу молчали, Николай иногда отвечал на звонки или звонил сам, Лиля смотрела в окно. Николай уверенно вошёл в отель, следом, оглядываясь по сторонам, Лиля.
– Садись за столик, я подойду к стойке.
Вскоре бармен принёс два бокала искрящегося от пузырьков шампанского.
– Это кофе по-московски? – сострила Лиля и опять притихла от смущения.
– Кофе попросим попозже. Хотя шампанское с кофе – натуральное извращение, – засмеялся Николай.
Он ей понравился, понравился сразу, даже тогда, когда не знала, что он и есть тот человек, к которому она едет.
Таких мужчин она видела лишь со стороны и то крайне редко. Они не ездят в метро и электричках, а те места, где подобные обитают, ей недоступны. Вспомнила, как сидела с Олегом в «Европейской». Там сплошь были такие, как Николай, – довольные и самодостаточные, с возможностями, но не настолько симпатичные, как он, не считая Олега. Внешне они сильно отличались друг от друга, но что-то общее всё же присутствовало.
Их сходство сводилось к манере держать себя, полной раскованности и некоему шику.
«Вот меня занесло! Видела бы Муська!» – блаженствовала Лиля и маленькими глоточками отпивала холодное шампанское, закусывая чипсами и орешками. Николай иногда отходил от столика подальше ответить на звонки, остальное время что-то постоянно рассказывал, иногда задавая Лиле ничего не значащие вопросы. Ей было с ним легко и по-свойски, и она почти перестала стесняться. В его глазах не было разочарования, скорее радость от встречи, и это бодрило Лилю, как и бокал выпитого шампанского. Потом они поехали к нему домой, на Патриаршие.
– Передохнём, и я поведу тебя ужинать. Куда хочешь?
Какую кухню предпочитаешь?
– Я нигде особо не была! А кухню любую. Я непривередливая.
– Да ты сокровище! – рассмеялся Николай и дотронулся до Лилиной руки. Её точно обожгло от его прикосновения, и она почувствовала, как покрывается мурашками с головы до ног.
Квартира Николая располагалась в старом отреставрированном доме. Она досталась ему от дедушки с бабушкой по линии отца.
– Маленьким я часто гостил у них. Бывало, и по месяцу жил. Деда особенно любил. Мощь, эрудит… Один за другим ушли пять лет назад. Мамины живы-здоровы, слава богу. У меня своя квартира есть на Остоженке.
Вдруг захотелось сюда переехать. Сделал небольшой ремонт… Совместил их прошлую жизнь со своей настоящей… Не так много и поменял. Дедов кабинет оставил нетронутым. Пошли покажу. Снимай ботинки. Подожди, сейчас тапочки выдам.
Николай достал из тумбочки новые белые махровые шлёпки, запакованные в прозрачный полиэтилен, раскрыл упаковку и ровненько поставил перед Лилей. Они прошли через светлую гостиную с мягкими современными диванами и старинными предметами мебели, такими привычными для Петербурга. На стенах висели яркие картины в стиле авангард, а в углу чёрным пятном пристроилось старое грациозное фортепьяно.
– Умеешь играть?
– Умею. Окончил музыкальную школу по настоянию бабушки. Она очень любила музицировать, особенно вечерами, именно на этом инструменте.
– Здорово! – воскликнула Лиля и, проходя мимо, погладила лакированную поверхность фортепьяно. – Сыграешь?
– Конечно! А вот и кабинет деда.
Он распахнул двухстворчатые белые деревянные двери, за которыми скрывалась большая комната, до потолка обрамлённая дубовыми книжными шкафами. У окна величественно выступал массивный письменный стол на толстых ногах с причудливой резьбой. На нём в идеальном порядке были разложены книги, лежала кипа бумаг, высилась громоздкая антикварная чернильница, радуга цветных карандашей и ручек покоилась в бронзовом стакане, и из чёрного камня стояла статуэтка жеребца, готового броситься вскачь.
– Дед обожал лошадей. Был неплохим наездником.
– Можно присесть? – Лиля показала глазами на пухлый бархатный диван, потёртый от времени. Над диваном памятные фотографии, в том числе деда Николая с Леонидом Ильичом Брежневым. «Вот бы отца сюда!» – подумала Лиля. Она тайком разглядывала Николая и ещё больше проникалась к нему уважением и интересом, как к некой особо важной персоне.
– Конечно, садись. Диван для этого и создан. Бабушка часто заходила к деду в кабинет, садилась так же, как ты сидишь сейчас, и вела с ним беседы. Он всегда был очень благодарен ей за терпение, а я перебивал и просился отпустить меня. А твои дедушки, бабушки живы?
– Отца мать умерла. Дедушка так второй раз и не женился. К нам редко в гости приезжает. Папа сам его раз в неделю навещает. Летом на своей дачке живёт. Он к старости нелюдимым стал, не нуждается ни в чьём внимании и помощи. Мамины год назад переехали в Ставропольский край. Бабушке от родной сестры маленький домик в наследство достался. Та одинокая была. Мама на майские к ним ездила. Нравится им там, возвращаться не собираются.
– Что вдруг цветочницей заделалась? Вроде умница.
Отличницей, наверное, в школе была?
– Да-а-а-а-а… – расплылась в улыбке Лиля. – Вообще-то я редактор. Журфак окончила. Временно во флориста переквалифицировалась. Кстати, ты был первый, кому я самостоятельно собрала букет.
– Я же говорю, что ты умница. Пошли покажу ванную и другие комнаты.
Николай провёл Лилю по всей квартире. Она задержалась в гостевой и, стараясь не смотреть на него, попросила остаться в ней. Удивлённо взглянув на Лилю, он на мгновение задумался и вдруг разразился хохотом.
– Принесу твои вещи. Только учти, дверь в гостевую не запирается, – с трудом сдерживая смех, добавил Николай. – Через час выходим. Тебе надо помыться, переодеться?..
– Нет! Я чистая и вещей с собой особо не брала, – покраснела Лиля.
«Знал бы ты, что особо и брать-то нечего!»
– Я схожу в душ. Не скучай. Захочешь кофе, найдёшь всё на кухне. В холодильнике есть отличный сыр. В шкафу наверху, рядом с окном, всякие сухарики и сладости.
Лиля открыла свой чемоданчик и вытащила слегла помятое платье и лёгкие полусапожки. «Может, отвисится? Просить утюг неудобно. Неловко ка-а-а-ак…» Она заскучала по дому, неторопливо скользя в тапочках по старому жёлтому паркету ёлочкой, покрытому блестящим лаком. В старой квартире у них был почти такой же, лак каждый год во многих местах тускнел, и папа самостоятельно шкурил пол и наносил новый. Мама ворчала и вечно спорила, что, видно, мало слоёв лака и их пол обходится им в копеечку.