– Какая-то ты не такая. Что происходит?
Лиля грустно улыбалась и уверяла, что всё в полном порядке, а душа сжималась от тревоги и страха за будущее.
Стоя у вагона поезда, она прижалась к нему и, не сдержавшись, начала ронять слёзы. Сейчас всё зависело только от него, но Николай отстранился и попросил не устраивать мелодрам – не выносит женских слёз.
Полночи Лиля прохлюпала носом, ворочалась и заснула за полтора часа до прихода поезда. Разболелась голова, и она с трудом добралась до работы.
– Дарья приедет после обеда, – сообщил Саша, разбирая цветы в холодильнике.
Лиля старалась сохранять спокойствие, много рассказывала про Москву и даже шутила. Ничего необычного в Лилином поведении Саша не заметил, но от Дарьи Ильиничны ничего не скроешь.
– Езжай-ка ты, милая, домой пораньше. Мы и без тебя управимся. Отдохнёшь, отоспишься и приедешь завтра на свежую головку.
Мама Александра теперь с утра пораньше до самого заката копалась в саду – чистила, вскапывала, рассаживала однолетники, нашла местечко для двух новых молодых яблонек.
– Вроде участок с гулькин нос, а работы сколько! Зато и результат виден. Таня говорит, что такой красоты во всём Комарово не сыщешь! Думаю, тайком от отца у бани морковочку с лучком посадить. Не станет же выкапывать? Место солнечное, расти хорошо будет.
– Ой, мам, смотри-и-и-и-и! – заулыбалась Лиля. – Для отца баня святое, а ты – морковочку! Такой скандал закатит, нам мало не покажется!
– То-то мы его шибко боимся! – насупилась мама Александра и задумалась, с жадностью поглядывая на лакомый кусочек земли вдоль входа в баню. – Опять ты всё в себе, Лиль. Ходишь угрюмая, даже с дятлом перестала здороваться. Не клеится у тебя с Николаем?
– Не знаю, мам… Поживём – увидим…
Муся как тогда услышала, что цветы от какого-то Николая, пристала и не было дня, чтобы не спросила:
– Не этот ли Николай, что наш клиент из Москвы? Сознавайся давай! Всё равно рано или поздно выведаю.
– Нет, не этот!
– Слишком много совпадений, и не просто так твойНиколай через тебя цветы перестал заказывать.
– Почему это мой?!
– Ну не мой же, Лиль! Всё равно не отстану. Ты меня знаешь!
В начале июня Николай уехал в командировку в Швейцарию, оттуда, как ни странно, звонил чуть ли не каждый день, и Лиля решила, что настал самый благоприятный момент.
– Коль! Мне-е-е-е… надо сказать тебе… В общем, я беременна! – выпалила Лиля и зажмурила глаза.
– Коль, Коля-я-я-я… Коль… – несколько раз жалобно позвала Лиля.
– Да. Я здесь, – голос Николая глухо раздался в трубке, и Лиля вздрогнула.
– И что ты с этим собираешься делать?
– Я? Я буду рожать… Мне очень нужен этот ребёнок!
Мне, маме, отцу!
– Что ты хочешь лично от меня? – его слова, как пощёчины, били наотмашь.
– Мне просто казалось… тебе необходимо это знать… – чуть не плача, пролепетала Лиля, глотая ком в горле.
– Теперь знаю. Я спросил, что ты хочешь от меня? Вернее, на что рассчитываешь?
Он был холоден и циничен. Лиля ожидала всего что угодно, но не такой реакции. Говорить с ним не хватало дыхания, и она, как пойманная рыба, ловила ртом воздух.
– Мне надо подумать. Сейчас не готов ничего обсуждать.
В трубке повисла гнетущая тишина. Связь разъединилась, и Лиля тупо разглядывала его аватарку в WhatsApp.
Слёзы внезапно закончились. Мысли лихорадочно закружили в голове, одна сменяя другую. Самые первые – надо возобновить редактирование текстов, это лишние деньги, и обязательно закончить книгу. В душе Лиля всё же надеялась: Николай отойдёт, позвонит и скажет, что всё осознал и по-настоящему счастлив. «Его поведение можно оправдать. С ним случился шок. Он никогда не был женат, у него нет детей. Конечно, он растерялся, и ему требуется время».
– Всё будет хорошо! Всё будет хорошо! – твердила Лиля, как молитву, простые незатейливые слова. «Главное не сомневаться и не паниковать. Да, он со странностями!
В его поведении нет логики и определённости. Так, наверное, тоже бывает… Надо набраться терпения и ждать».
Она мучительно ждала неделю, вторую, к концу третьей недели терпение иссякло. Звонить самой не имело смысла, только в крайнем случае – боялась услышать что-то такое, что окончательно выбьет из колеи. Опять появились головные боли и по ночам снились кошмары.
Просыпалась в поту и сильнее прижимала к себе плюшевого медведя. Днём щемило сердце, а к ночи просыпался страх снова увидеть эти ужасные сны, которые с трудом помнила, но они ранили и терзали её сознание.
Защиты искать негде, и она обращалась к Олегу, точно он сможет её услышать и прийти на помощь.
Мама Александра чувствовала, что с Лилей творится неладное, связывала это с ссорой с Николаем и тоже ждала, когда они наконец помирятся. А Лиле необходима была ясность, и у неё созрел план – во что бы то ни стало узнать, что за незнакомка живёт на Таврической улице, тем более его заказы цветов после их последнего разговора резко оборвались. Выбрала день, когда работала с Полиной, собрала букет, точно такой, как в самый первый раз, записала на свой счёт и отпросилась на час, сославшись, что выполняет просьбу друзей из другого города поздравить маму с днём рождения. На улице накрапывал дождь, и уже в дверях Дарья сунула ей свой зонтик.
– Давай такси вызову.
– Да я мигом! Тут совсем недалеко. Раз-раз – и я на Суворовском! – соврала Лиля.
– Не скажи, милая, туда быстрым шагом минут тридцать и обратно.
Чем ближе Лиля подходила к Таврической, тем сильнее билось сердце, и она уже начинала жалеть, что решилась на подобную авантюру. «Он же всё мне объяснил!
Что я ещё хочу знать?!» У парадной стоял добродушный охранник и пропустил без лишних расспросов.
– Поднимайтесь на четвёртый этаж, из лифта налево.
Вам повезло, полчаса назад подъехала.
На этаже Лиля сначала отдышалась от волнения и робко позвонила. Дверь открылась не сразу, она уже второй раз потянулась дрожащей рукой к звонку, как замок два раза щёлкнул и перед Лилей предстала высокая статная брюнетка в белоснежном спортивном костюме. Она была красивой, одного возраста с ней, и Лиля, онемев, впилась взглядом, стараясь как следует запомнить её лицо.
– Цветы? Какой красивый букет! Вот этот как я люблю.
А вчера явно не у вас брал. Обидно, что такая красота пропадёт. Завтра в Москву уезжаю. И зачем он это затеял? – довольно улыбалась красивая женщина. – Как вы думаете, простоит дня три?
– Надеюсь… Наверно, приятно получать цветы так часто… – с трудом выдавила Лиля.
– Очень! Это стало уже ритуалом. Спасибо огромное за такое чудо. Обязательно скажу, чтобы к вам вернулся.
Лучше ваших букетов во всём Питере нет!
На улице начался настоящий ливень, дождь потоками стекал по тротуару, образуя непроходимые лужи. Лиля шла, не разбирая дороги, и чувствовала, как в кроссовках хлюпает вода. Стало зябко, зонтик Дарьи Ильиничны спасал с трудом, и в магазин она пришла вся промокшая, холодная и опустошённая. Перед глазами так и осталось стоять прекрасное видение с Таврической, которое не шло ни в какое сравнение с ней. Она видела Марину рядом с Николаем, именно её, а не себя, и это хоть как-то утешало и не давало впасть в отчаянье.
– Господи, сумасшедшая! Ты же простудишься! Где мы твои вещи высушим?! Лето на дворе, все батареи отключены! Говорила Марии, надо в ванной змеевик установить. Половые тряпки до утра не высыхают! Что же делать?! Давай-ка, родная, домой! Поль, вызывай машину.
Наутро Лиля проснулась с сильной болью в горле, к вечеру начался сухой кашель и поднялась температура, а ещё через два дня, когда Лиле стало хуже, мама Александра вызвала врача.
– Придётся антибиотики выписать.
– Мам, принеси попить, в горле пересохло.
Как только мама Александра вышла из комнаты, Лиля приподнялась с кровати и прохрипела, кашляя:
– Доктор, я беременная. Может, без антибиотиков обойдёмся? Только тихо, никто не знает!
– Не обойдёмся. Ничего страшного. Срок-то какой?
– Небольшой, месяца два.
– Поправитесь – на учёт становитесь. И много тёплого питья. Режим постельный. Если что, звоните в поликлинику.
Лиле было так плохо, что на какое-то время она забыла и о Николае, и своей беременности. Мало ела, много спала, глотала молоко с мёдом и маслом, закапывала в нос, когда закладывал и было невозможно дышать, невыносимо кашляла. Как только стало немного лучше, захотелось встать и, невзирая на протесты мамы, выйти во двор. Слабая, голова кружится, и от яркого солнца слепит глаза. С трудом сделав два кружочка вокруг дома, вернулась, но не пошла к себе наверх, а легла на диван в гостиной, куда тут же прибежал Агат, мягко запрыгнул ей на грудь, распластался и тихо замурлыкал.
– Он тебя так лечит. Умненький наш! Совсем большой стал! – приговаривала мама Александра.
Лиля нежно погладила Агата по спинке, улыбаясь вымученной улыбкой выздоравливающего человека.
С улучшением самочувствия вернулись душевные муки. Никак было не понять, почему с ней настолько жестоко обошлись. С другой стороны, как можно винить человека за нелюбовь к себе? Её вина – доверилась, размечталась. Теперь она знала наверняка, что Николай не вернётся. Будет испытывать угрызения совести, даже позвонит ещё раз, чтобы разъяснить, почему так вышло, вероятно, предложит материальную помощь. Только ей от него ничего не надо, ни копейки не примет. Главное, выносить и родить здорового ребёнка. Ведь она старородящая, как обычно говорят врачи. «Не старо, а древне!» От этого определения стало смешно, и она в голос рассмеялась: «Я самая счастливая!
У меня наконец будет ребёнок, и ни один человек на свете не скажет, что я пустоцвет, который бесцельно топтал землю!» В ней взрастала упрямая уверенность – она со всем справится и не станет впадать в депрессию и пустые переживания. Теперь она ответственна не только за себя, но и за малыша, которого ещё не ощущает, но знает, что он притаился внутри, и ему должно дать силы появиться на свет.