Сафар уставился на Земана, не слушая, что шепчет Олари. Земан, как завороженный этим взглядом, не мог отвести глаз.
«Он знает, — подумал Земан. — Тимур знает, что я осведомитель. Но это невозможно! Откуда?»
Тимур оторвал от него взгляд и предупреждающе тронул Олари за руку. Юноша благородного происхождения смолк и ближе наклонил голову, чтобы Тимур мог пошептать на ухо. Земан увидел, как Олари вздрогнул и начал поворачивать голову, чтобы посмотреть в его направлении, но следующий предупреждающий жест Тимура остановил его.
Земан стал себя успокаивать. «Просто воображение разыгралось», — подумал он. Тимур никак не мог узнать, что он шпик. Сафар вел себя так потому, что ощущал за собой вину, вот и все. Очевидно, они с Олари что-то затевают, и Тимур старался сделать так, чтобы даже такое презренное существо, как Земан, не услыхало их. Тем не менее беспокойные ощущения у Земана остались, и он поспешил прочь, словно стремясь выполнить чей-то заказ.
Сафар понаблюдал, как Земан, прижимая к себе поднос, скрывается в толпе.
— Откуда ты знаешь, что он осведомитель? — спросил Олари. — Он же настолько тупой и ленивый, что вряд ли Калазарис на него позарится.
— Уж поверь мне, — сказал Сафар. — Или, по крайней мере, сочти это моей прихотью. Но мои источники абсолютно надежны.
Предупреждающее шипение Гундара раздалось в тот самый момент, когда Олари высказывался относительно тех смут, которые он намеревался устроить сразу же после того, как заклинание Сафара сорвет церемонию Дня Основания. Сафар пришел в замешательство, когда Гундара указал на Земана. Но первой же мыслью после удивления стала жалость по отношению к старику Каталу. А затем он понял, что именно Земан навел Калазариса на его след. Сафара охватила злость. По вине Земана жизнь его и Нерисы оказалась в опасности. Но в данной ситуации злость ничем не помогала, как и мысль о мести, поскольку лишь откладывала его побег из Валарии.
— Ты думаешь, что я внезапно сошел с ума, — сказал Сафар. — Но сошел я с ума или нет, тебе не повредит последовать моему совету и быть поосторожнее с ним.
— Я вовсе не думаю, что ты сошел с ума, — сказал Олари. — Но мне действительно интересно, откуда у тебя эта информация.
— Не могу сказать, — ответил Сафар.
— Нам кого-нибудь и еще следует остерегаться? — спросил Олари.
Сафар сообразил, что если упомянуть Эрсена, то Олари на самом деле сочтет его сумасшедшим. Поэтому он сказал:
— А ты посмотри на это дело вот под каким углом. Уж если даже такой тип, как Земан, оказался шпионом, то кому можно вообще доверять? Даже тот, на кого никогда и не подумаешь, может оказаться стукачом Калазариса. Да взять хоть Эрсена — вроде бы шут, — а ведь тоже может оказаться врагом.
— Эрсен? — сказал Олари. — Ты всерьез говоришь о нем?
Сафар покачал головой.
— Я просто прошу тебя быть осторожнее. Любого подвергай сомнению. Любого.
— А в общем-то, — сказал Олари, — от Эрсена было бы больше проку, чем от Земана. Несколько лет назад его отец попал в какую-то неприятную историю и имел дело с Калазарисом. Одно время даже казалось, что он обречен, но внезапно все улеглось. А как только Эрсен поступил в университет, отец даже вырос до уровня советника Валарии.
Сафар ничего не ответил, а Олари вскоре понял, что он и не собирается отвечать.
— Для человека, который не интересуется политикой, — сказал Олари, — ты слишком глубоко в ней увяз.
Час спустя Сафар зажег масляную лампу в своем жилище над старой городской стеной и принялся за сундучок с магическими приспособлениями. У него появилась некая идея насчет обещанного Олари заклинания, и теперь он в ожидании Нерисы собирался ею заняться.
Составные части заклинания быстро пришли на ум, он их повторил для себя, а затем достал чистый свиток для записи заклинаний, кисточки и магические краски. Гундара был занят пожиранием обещанной сладкой булочки и на какое-то время утихомирился. Расправившись с последней крошкой, маленький Фаворит обратил внимание на занятия Сафара и стал наблюдать за ними с некоторым изумлением.
С помощью узкой кисточки Сафар на грубой белой поверхности свитка выводил магические символы, выстраивая основание для заклинания.
— Вот и видно, что ты студент, — сделал Гундара критическое замечание. — Усложняешь. Ты в самом деле хочешь поместить знак воды в центр? Большинство из известных мне магов рисовали его подальше, где-нибудь в углу.
— Я не такой, как остальные, — сказал Сафар. — И в этом особенном заклинании воде место в центре.
— Хорошо, — сказал Гундара. — Если ты действительно так хочешь. Но, на мой взгляд, это просто глупость. — Облизнувшись и не видя поблизости никаких лакомств, он счел себя свободным от правил хорошего тона.
— Ты бы лучше молился, чтобы я оказался прав, — сказал Сафар, — поскольку именно тебе придется здорово постараться.
— Грандиозно, — пожаловался Гундара. — Я, продукт величайших в истории магических умов, должен заниматься студенческими проказами.
— Эта проказа, — подчеркнул Сафар, — может спасти жизнь твоему повелителю.
— О, ну в таком случае действительно следует поставить знак воды в центре, — сказал Гундара. — Так я побыстрее найду себе нового хозяина.
Сафар начал раздражаться, что его отвлекают от работы над заклинанием. Но, увидев, как Фаворит слизывает с губ уже несуществующий сироп, он лишь рассмеялся.
— Твоя взяла, — сказал он. Белой магической краской он замазал голубой знак воды. — В какой же угол посоветуешь, о мудрейший?
Гундара пожал плечами.
— Да в какой хочешь. Не обращай на меня внимания. Я так считаю: повелителю виднее.
— Хорошо, поместим его вот здесь, — сказал Сафар. — Ну а какой символ должен занять центр?
Гундара все же заинтересовался.
— Как насчет огня? — сказал он. — Хороший символ.
— Значит, огня, — сказал Сафар, погружая кисть в новую краску и выводя в центре красные языки пламени.
— Лорд Аспер конечно же воспользовался бы символом змеи, — сказал Гундара. — Но я так полагаю, юному магу современности до него нет дела.
Это имя застало Сафара врасплох.
— Аспер? — чуть не подавился он. — Ты знал Аспера?
Гундара снисходительно фыркнул:
— Ну разумеется. Как можно пару тысяч лет скитаться по лабораториям магов и не встретиться с лордом Аспером. Правда, он более популярен среди демонов. А это уже работа Гундари. Но за прошедшие столетия и я немало наслышан о нем.
Сафар подтолкнул к нему свиток.
— Показывай, — сказал он, протягивая кисточку.
Гундара подскочил поближе и схватился за кисточку. Та выглядела громадным копьем в этой маленькой когтистой лапке. Смыл красную краску в блюдечке с водой и окунул ее в зеленую.
Рисуя, Гундара наставлял:
— У этой змеи четыре головы, чтобы смотреть во все стороны. У каждой головы четыре ядовитых зуба, охраняющих центр. — Он принялся за длинное тело. — На случай нападения сверху на хвосте имеется ядовитое жало. А вот здесь, прямо под тем местом, где сходятся головы, надо нарисовать крылья, чтобы в случае необходимости она могла улететь.
Покончив с работой, Гундара отступил на шаг — оценить нарисованное.
— Неплохо, — сказал он, — даже для меня.
Должно быть, его близнец произнес нечто оскорбительное, поскольку Гундара развернулся к каменной черепашке, стоящей у жаровни.
— Ох, да заткнись же ты, Гундари! — рявкнул он. — Заткнись! Заткнись! — Он вновь повернулся к Сафару: — Он такой грубый. Сказал такое, не поверишь!
Сафар, уже привыкший к этому одностороннему диалогу, не стал отвлекаться. Осмотрев свиток и оставшись довольным, он указательным пальцем помахал в воздухе, делая магический жест. Миниатюрный торнадо — размером с палец Сафара — взлетел над бумагой, быстро осушая краски. Сафар дунул, и торнадо исчез.
Свернув свиток в тугую трубку, он отдал ее Гундара.
— Сохрани, — приказал он. — А когда услышишь, что я проговариваю слова заклинания, приводи в действие. Понял?
— А что тут понимать? — сказал Гундара. — Странно вы, люди, относитесь к магии. Вот маги демонов знают, что дело не в голове, а в сердце. Они просто делают, а вы все думаете.
Несмотря на эту язвительную реплику, Фаворит подчинился, уменьшил трубку до размеров детского пальца и сунул ее на хранение в рукав. Однако Сафара замечание Гундара здорово задело.
Он многому научился в Валарии. В его уме хранились заклинания почти на все случаи жизни. И у него хватало интеллектуального багажа создать новые на случай, если старые еще не покрывали какие-то области жизни. По сравнению с другими студентами или даже самим Умурханом он мог считаться могущественным магом. И он нимало не заблуждался насчет силы своих способностей, его даже бросала вперед какая-то неодолимая сила, когда он творил заклинания. Но тем не менее это была не та сила, с которой он имел дело несколько лет назад, когда обрушил снежную лавину на демонов. Он не раз, оставаясь один на один с собой, пытался проникнуть в то состояние, пограничное между жизнью и смертью, когда ты чувствуешь себя рекой. Но неудачи приводили его в смятение. Поначалу он убеждал себя, что не стоит обращать внимания и что его истинной целью является вовсе не магия, а попытка найти ответ на загадку Хадин. Но чем больше он узнавал, тем глубже понимал, что решение поставленной задачи возможно только посредством магии.
— Когда у меня будет время, — сказал Сафар, — а оно вряд ли появится, пока я не окажусь дома, в безопасности, мы с тобой посидим и основательно поговорим о Хадин.
— Лучшее место во всем мире, — сказал Гундара. — Там живут самые смышленые из смертных. Достаточно сказать, что именно они и создали меня. Хотя кто-то мог бы счесть и большой ошибкой то, что они же создали и Гундара. Наверное, не обошлось без помощи человека. Ну ты понимаешь. И было это в старые добрые времена, когда еще боги почивали в пеленках. Так что я могу поведать лишь старые новости.
— Все что угодно, — сказал Сафар. — И еще я хотел бы послушать об Аспере.