А потом загремела свадьба, и волнение вдруг пропало, уступив место необъятному счастью и умиротворению. Вадим держал её руку в своей и без конца шептал на ухо: «Я люблю тебя», клялся быть рядом до конца своих дней – совсем как тогда, в детстве, на берегу озера. Мама шмыгала носом и прикладывала к глазам кружевной сатиновый платочек, а раскрасневшийся от гордости за красавицу-дочь отец один за другим произносил тосты: за здоровье, за счастье, за любовь, за взаимопонимание – за всё, что должно царить в семье.
– Ну что, дети мои, – встав со своего места в очередной раз, громко сказал он, и поднял свой бокал. – Как говорится, живите дружно и счастливо, плодитесь и размножайтесь, любите детишек и друг друга!
Лиза невольно вспыхнула. Плодитесь и размножайтесь! Ну и словечки порой приходят отцу в голову!
Гуляли гости до поздней ночи. Лиза и Вадим укрылись в тени раскидистого платана, куда не проникали яркие лучи фонарей, и уселись на мягкую сочную траву. С неба на них взирала печальная луна, ночь дышала тихим спокойствием. Они молча держались за руки и думали каждый о своём, не смотря друг на друга. Лиза всей душой ощущала рядом присутствие Вадима, вслушивалась в его дыхание и думала, измеряется ли хоть чем-то её счастье.
– Знаешь, что подарила мне бабушка? – со смешком сказала она и посмотрела на супруга.
Тот повернул к ней голову. Тёплый летний сумрак скрывал его лицо, но она знала наизусть каждую его чёрточку, каждую морщинку.
– Что? – с интересом спросил он.
– Сорочку, – засмеялась Лиза и вскочила на ноги. – Кружевную! Идём покажу!
Вадим послушно поднялся. Она расстегнула маленькие пряжки босоножек и, с облегчением скинув их, побрела босиком по мягкой траве. Ночь золотилась у её ног, окутывала спящий город мягким покрывалом. Дышалось легко и свободно, и Лизе казалось, что вот-вот – и она взлетит к тёмным небесам, чтобы коснуться рукой сияющих звёзд.
На рассвете её разбудил оглушительный грохот. Стёкла задребезжали, с потолка посыпалась штукатурка. Лиза подскочила на кровати и испуганно заозиралась: что происходит? Вадим откинул в сторону одеяло и встал, но она мёртвой хваткой вцепилась в его руку.
– Вадим, что такое? – срывающимся от страха голосом спросила она.
Он пожал плечами, стащил со спинки стула свои брюки и принялся, торопясь, натягивать их.
– Не знаю. Может, учения?
Не успел он договорить, как взрыв бабахнул снова – на этот раз такой силы, что стёкла со звоном посыпались на пол. Лиза заверещала и закрыла голову руками. Вадим кинулся к окну. Внизу, среди полыхающих обломков метались человеческие фигуры. Кто-то истошно вопил, маленькая девочка плакала около лежащей ничком женщины.
Небо заскрежетало, загудело металлическим голосом, и из окрашенных рассветом в красный цвет облаков вынырнули четыре самолёта. Они, словно громадные железные птицы, спикировали над крепостью и сбросили вниз несколько бомб. Те с протяжным свистом устремились к земле, разорвались на миллионы горящих осколков и взвились вверх ярким оранжево-чёрным шаром.
Вадим схватил Лизу в охапку и опрометью бросился к двери.
– Что такое? – верещала та. – Что происходит?
Он выставил её за порог квартиры и коротко бросил:
– Война!
Она застыла, глядя на него неверящим взглядом. Война? Как война? Все ведь говорили, что её не будет, даже судили за такие разговоры как за сеяние паники! Да и не может война начаться вот так просто, среди ночи, даже без объявления!
Вадим вернулся через минуту, сдёрнул с вешалки в шкафу чёрное кашемировое пальто и бросил ей. Сам он уже был одет в свою военную форму, в глазах горела решимость. «Да уж, – мельком подумала Лиза. – Мой муж явно сориентировался в этой ситуации быстрее меня!» Где-то в глубине души загорелась гордость, но тут очередной взрыв сотряс дом с такой силой, и она завопила и машинально упала на пол, прикрывая голову руками. Стены, казалось, рушились прямо у неё на глазах, а под ногами не было твёрдой опоры.
Вадим решительно поднял её и подтолкнул к лестнице.
– Некогда сейчас бояться, милая.
Они побежали вниз. Лиза волокла за собой тяжёлое пальто, сжимая его так, что побелели костяшки пальцев. Зачем ей пальто? На улице ведь лето…
– В бомбоубежище холодно, – пояснил Вадим.
Больше она вопросов не задавала. А когда они были уже на полпути к бомбоубежищу, вдруг поняла, что босая. Мелкие камешки до боли впивались в ступни, но она терпела: не имела права не терпеть. Вадим крепко держал её за руку, пробивая дорогу среди мечущихся людей, а Лиза закрывала глаза не в силах смотреть вокруг. Снова и снова рвались снаряды, кто-то падал на землю, сражённый осколками, и различить хоть что-то в этом внезапном хаосе было невозможно. Она мысленно уговаривала себя не поддаваться панике, но ничего не получалось.
В ногу острым длинным зубом впился осколок стекла. Лиза вскрикнула и присела, потянув Вадима за руку.
– Что? Что случилось? – обеспокоенно спросил тот.
– Кажется… ногу поранила.
Он без лишних слов подхватил её на руки и побежал дальше. Лиза обвила его за шею обеими руками и прижалась всем телом – как испуганная маленькая девочка.
И вдруг она увидела сестру. Та металась по рыночной площади, кутаясь в мамину пуховую шаль, на лице был написан ужас.
– Лида! – что было сил заорала Лиза. – Лида!
Лида наконец тоже увидела её и кинулась через всю площадь, спотыкаясь об оставленные торговцами мешки и ящики.
– Лиза! – истерично кричала она.
Бежали все: и солдаты, и мирные жители. Бежали в разные стороны, укрываясь кто где мог. Дымились чёрные воронки бомб, горели покорёженные автомобили. Мимо пронёсся чумазый босоногий мальчишка на лошади без седла и ловко перескочил через низкий штакетник. Из-под копыт взвился дёрн, росшие на клумбе пёстрые цветы оказались втоптанными в землю лошадиными копытами. Грохнул взрыв, и мальчишка мешком скатился с гладкой спины и упал лицом в клумбу, раскидав руки в стороны, а лошадь с громким ржанием встала на дыбы.
Лида порывисто обняла Лизу. В глазах её металась дикая паника.
– Где родители? – спросила Лиза, и она вдруг расплакалась, по чёрным от сажи щекам градом побежали слёзы.
– Они выйти не успели! – завопила она. – Я успела, а они нет! Наш дом сгорел, и они были внутри!
Сердце ухнуло в обжигающе ледяную пропасть. Как нет? Как не успели?..
Узкие двери бомбоубежища были заперты на висячий амбарный замок. Вадим попытался сбить его, но ничего не выходило, и тогда он принял решение спрятать их с сестрой в подвале.
– Когда достану ключи, – сказал он, – выведу вас. Не бойтесь, не паникуйте. Я уверен, всё будет хорошо.
У входа в подвал Лиза крепко обняла его. Он прижал её к себе – всего на мгновение – а потом решительно разомкнул объятия и толкнул к подвалу. Лиза заплакала.
– Не уходи, – молила она. – Там страшно, там бомбы!.. Пожалуйста, Вадим, останься!
Вадим качнул головой.
– Я военнообязанный, – отчеканил он. – И не имею права прятаться.
Он развернулся и побежал в сторону своей части. Лиза сквозь слёзы смотрела ему вслед. Военная форма сидела на нём идеально, широкую спину пересекал тонкий ремешок планшетки. Её муж. Старший сержант. Она так гордилась им и так была счастлива… кто бы знал, каким будет утро их первой брачной ночи!
Она посмотрела на Лиду. Та сдавленно всхлипывала, приложив руку к груди. Из темноты подвала веяло сыростью, а пораненная нога ныла. Она потянула сестру за собой.
– Идём. Спрячемся.
– Нет! – испуганно запротестовала Лида. – Я не пойду туда! Там пауки, крысы… я боюсь
– Не дури! – сквозь зубы процедила Лиза. – Пауки, крысы! А бомб ты не боишься?!
Ей самой было страшно. Страшно до тягучей тоски и мелкой дрожи в коленях, но она справлялась как могла. Правильно Вадим сказал – некогда сейчас бояться. В конце концов, она теперь жена красноармейца, а потому вести себя должна соответственно.
Лиза решительно взяла Лиду за руку и потянула за собой, но та с криком вцепилась в ручку выкрашенной в синий цвет металлической двери. Лиза чертыхнулась и попыталась разжать её пальцы. Бесполезно. Она глубоко втянула носом воздух. Взгляд упал на удалявшуюся фигуру Вадима.
И тут прямо перед ним ударил взрыв. Лиза видела, как взрывная волна словно тряпичную куклу отбросила его назад, и он упал на спину, неестественно подогнув ногу. Внутри разлился ужас, и на какое-то мгновение мир стал полностью беззвучным: пропал куда-то протяжный заунывный вой сирены, смолкли неумолчный грохот и полные страха крики. Она смотрела на мужа, что лежал посреди мостовой, и больше ничего не существовало. А потом резко рванулась вперёд и прыжками побежала к нему через полыхающую яростным огнём улицу.
– Лиза! – испуганно визжала за спиной сестра. – Куда ты?! Вернись!
Вадим смотрел в подёрнутое чёрным дымом небо остановившимся взглядом, вместо живота зияла сплошная рваная рана. Пряжка ремня потонула в жидком кровавом месиве, часть которого размазалась по тротуару. Вадим вздрагивал всем телом, будто пытаясь встать, губы шевелились. Лиза прижала ко рту ладонь. Из желудка волной поднялась кислая, липкая, удушливая тошнота, но она сдержала её и отступила на шаг назад.
«Ему не поможешь уже», – всплыла в сознании холодная чёткая мысль, и Лиза бросилась обратно к подвалу. Зубы стучали мелкой дробью, как в ознобе, по спине потоками струился пот, а дыхание отдавалось шумом в ушах.
Она ещё не знала, какой страшный, выжженный взрывами след существует теперь в её девичьей чистой душе. Не знала, что будет раз за разом видеть всё это во снах – даже тогда, когда война давным-давно уже закончится. Что будет опять и опять возвращаться в то утро после собственной свадьбы и переживать всё заново по несколько тысяч раз.
Не знала, что отныне прежней Лизы нет – она осталась рядом с погибшим супругом среди полыхающей огнём улицы Брестской крепости.
3.
Лиза следила через прицел снайперской винтовки, как немцы разгружают грузовик и мысленно считала ящики. Один, два, три, четыре, пять, шест