– Я знаю. И знаю, что они оккупируют его. Но оккупация не может продолжаться вечно. Когда-нибудь они уйдут и из моего дома, и из Германии.
– Да, – согласился Вальтер и встал. – Ты права. Кёнигсберг не будет оккупирован вечно. Но мне всё равно нужно попасть туда раньше русских, чтобы спасти родителей и сестру.
Изольда мягко улыбнулась ему.
– Конечно же, ты должен идти. – И рассказала: – Если пойдёшь через поля, попадёшь в город раньше. Там маленькая речушка, но чуть вниз по течению через неё перекинуты два бревна. Вброд не лезь, речка очень глубокая… А по дороге будет долго.
– Спасибо, – поблагодарил её Вальтер.
Часом позже он, попрощавшись с ней, вышел из дома. Ночь дышала тишиной и спокойствием. Вальтер двинулся вдоль уснувших домов к раскинувшемуся до горизонта полю. Ярко светила весенняя луна, ветерок нежно ласкал кожу, а в матерчатой сумке лежали несколько кусков хлеба, что дала ему в дорогу Изольда.
Мостки через реку и правда нашлись, и Вальтер, аккуратно переправившись на другой берег, зашагал дальше. Только бы не потеряться в этой бездонной ночи, не забрести куда-нибудь в другую сторону. Иногда на жёлтый диск луны наползали рваные чёрные тучи, и тогда тьма обступала его со всех сторон, но Вальтер не останавливался и не сбавлял шагу.
Кёнигсберг встретил его окопами, воронками от бомб и разрухой. Этот город ничуть не напоминал тот, который хранился в памяти Вальтера – пёстрый и звонкий, с широкими, мощёными булыжником и брусчаткой тротуарами, увитыми цветами балконами и неумолчным многоголосым шумом. Сейчас он больше напоминал призрак – большая часть зданий стояла в руинах. Прохожие испуганно жались к стенам уцелевших домов и предпочитали передвигаться быстро, почти бегом, а в их глазах застыл немой страх.
От родного дома осталась только куча битых, опалённых пламенем кирпичей. Вальтер постоял у развалин, окидывая их взглядом. Где искать родителей, Ильзе? Куда они могли уйти? Может быть, их эвакуировали в более безопасное место? Он горестно усмехнулся. Нет сейчас «более безопасных мест», война идёт по всем направлениям. Вот, что испытали русские, когда их армия без объявления войны вторглась на территорию СССР. Голод, страх за свою жизнь и жизни близких, бомбёжки, обстрелы, пепелища, разруха, развалины и полная неизвестность – именно это под видом освободительной войны принёс с собой Третий Рейх. И не было никаких призраков, только отчаянно и из последних сил защищавшие свою родину люди, которые хотели жить так, как привыкли.
Но ведь тогда, в самом начале войны, и Вальтер, и все другие думали, что сражаются за своё отечество, свой народ, а теперь пелена полностью спала с глаз, и он без прикрас увидел страшную правду: все они, когда-то считавшие себя героями, были самыми обычными убийцами. И не несла в себе война и доли той романтики, что рисовалась ему в глупых юношеских мечтах.
Рассвет уже вовсю разгорался на небе. Полуобгоревшие деревья из последних сил тянулись вверх, в спасительному солнечному свету, дрожа маленькими, совсем ещё молодыми листочками. Вальтер извлёк из кармана советские звёзды и, присев на корточки, аккуратно положил их на почерневший от пламени кирпич.
– Простите, – неслышно пробормотал он. – За всё.
В центре разрушенного дома зияла чернотой глубокая воронка. Почему-то вспомнился Адельберт Вандт, друг детства, с которым они вместе уходили на фронт и которому не повезло погибнуть в первые же дни войны. Он как-то раз со смехом сказал Вальтеру, что русские не смогут сопротивляться долго, потому что у них нет винтовок и бомбы ржавые. Где-то вдали сухо выщёлкивали выстрелы, трещали автоматные очереди, бабахали взрывы – Красная Армия уже вплотную подошла к городу.
Вальтер развернулся и зашагал прочь. Он шёл наугад – авось и встретит кого знакомого или кто-нибудь знает, куда ушли жители этих домов? Но пешеходов на улице практически не было, а те, что попадались, спешили побыстрее пробежать мимо. После нескольких неудачных попыток заговорить Вальтер решил дойти до квартала, где жил Вандт. Кто знает, вдруг удастся отыскать кого-нибудь там? Мама писала, что они живут во времянке, но где эта времянка?
Несколько раз он сворачивал то направо, то налево, пока городские улицы не вывели его к неглубоким окопам. Выстрелы здесь звучали куда громче – русские находились примерно в километре. Воевать Вальтер не собирался, поэтому развернулся и двинулся было обратно, но тут взгляд зацепился за сидящую к окопе девушку. Её лицо было перемазано глиной, из-под каски свисали две тонкие косички пшеничного цвета. Она припала глазом к прицелу снайперской винтовки, что-то напряжённо высматривая вдали.
– Ильзе! – заорал Вальтер и ринулся к окопу.
Она не отозвалась, будто не услышала его оклика, и лишь когда Вальтер, схватив её за плечо, рванул на себя, обернулась. На него глянули два горящих мрачной решимостью глаза.
– Ильзе! – задыхаясь, повторил он. – Что ты тут делаешь?
Она, никак не среагировав на неожиданное появление брата, сбросила с себя его руку и снова повернулась к прицелу.
– Защищаю Германию. И тебе советую заняться тем же самым.
– Ты с ума сошла? – изумился Вальтер. – Вставай и идём отсюда. Через десять минут здесь будут русские.
– Их я и жду, – упрямо ответила Ильзе.
– Господи! Ты что, дура?! Хочешь стать трупом?!
– Лучше трупом, чем жить под русским сапогом.
Кажется, убедить её уйти не удастся. Вальтер в растерянности покусал нижнюю губу.
– Где родители?
Она быстро оглянулась.
– Отца призвали две недели назад, он погиб. Мама раньше, при бомбёжке.
– Призвали отца? – пришёл в полнейшее недоумение Вальтер. – Как? Ему же пятьдесят четыре года!
– Сейчас призывают всех. Смотри. – Он отлипла от винтовки и показала ему нашивку на рукаве. – Я тоже официально в армии. Только я пошла сама. А мужчин всех поголовно забирают.
На замшевой куртке горчичного цвета алел ромбовидный шеврон, по центру которого располагалась свастика, а чуть выше был пришит чёрный бархатный треугольник с белой надписью «Гитлерюгенд».
– Что, в Гитлерюгенд теперь берут и девушек? – тупо спросил Вальтер. – Впрочем, уже не важно. Вставай и уходим.
Ильзе полоснула по нему рассерженно-гневным взглядом.
– Я в армии, Вальтер! Как я могу уйти? Я давала присягу! Я обещала стоять до последнего! Знаешь, какой у нас девиз? «Честь и кровь»!
Вальтер со вздохом провёл ладонью по волосам.
– Ильзе, не глупи. Защищать уже нечего. Я только что вернулся с фронта. Потери у нас колоссальные, и ничто уже не может сдержать русских. Они разъярены. Они идут по головам, по телам. Они подавляют любое, даже самое тяжёлое сопротивление. Ты сможешь сдержать их на одну минуту! Это бессмысленно! Нужно спасаться!
Ильзе толкнула его в плечо и выкрикнула:
– Ну и иди! Иди! Иди! Ты мне больше не брат! Трус! А я буду защищать Германию, даже если для этого придётся отдать жизнь!
– Такие речи были хороши до начала войны с Красной Армией, – как можно более холодно сказал Вальтер. – Сейчас они стали пустым звуком.
– Для тебя великий Рейх – пустой звук?! – сощурилась Ильзе.
– Рейха больше нет.
– Есть.
Русские уже показались вдали. Ильзе вернулась к винтовке. Вальтер следил, как её палец медленно вдавливает спусковой крючок, как приклад бьёт по плечу отдачей. Ильзе перезарядила винтовку и снова прицелилась.
Что ж… если его сестра здесь, то он будет защищать её до последнего. По-другому не получится – не бросать же её одну. Вальтер вскочил на ноги и выбрался из окопа. По пути сюда он видел разбомбленную оружейную лавку, в которой наверняка должны были остаться какие-нибудь автоматы или пистолеты.
– Я сейчас вернусь. Поищу оружие, – предупредил он Ильзе.
Она кивнула, не оборачиваясь. Неожиданно из близлежащих развалин показался красноармеец. Он широко размахнулся, бросил в окоп гранату и тут же опять скрылся за остатками стены некогда жилого дома.
– Ильзе! – в панике завопил Вальтер.
Время остановилось. Он почувствовал, как по лицу скатилась капля пота, и в ту же секунду землю сотряс оглушительный взрыв. Вальтер повалился на разбитую брусчатку, больно ударившись головой, перед глазами бесшумно вспыхнули звёзды.
Когда чёрный дым над окопом развеялся, он увидел Ильзе. Она лежала, раскинув в стороны руки, и смотрела в небо остекленевшим взглядом. Горчичного цвета курточка была вымазана грязью и кровью, винтовка валялась метрах в двух. Вальтер отчаянно закричал – как раненое, загнанное животное. Погибли все, кого он надеялся найти в родном городе.
Но размышлять было некогда. Он пополз в сторону ближайших развалин, вжимаясь в землю, когда начинали стрекотать выстрелы. У Кёнигсберга нет шансов, а ему нужно любым способом выцарапать свой. Больше тут нечего делать. Думать, переживать и плакать он будет потом.
Несмотря на массовое наступление русских, Вальтеру всё же удалось выбраться из города незамеченным. Он пошёл уже знакомой дорогой – в маленький посёлок, где жила Изольда. Ему некуда было больше идти. Накатанная двумя колеями дорога была разворочена колёсами орудий и станковых пулемётов, изрезана гусеницами танков. Попадались порой гнутые закопчённые солдатские котелки, обрывки верёвок и каких-то тряпок, окровавленные бинты – всё, что оставляет за собой прошедшая армия.
Ильзе сидела на деревянной скамейке у ворот, покачивая на коленях малышку. Благоухали розы, собака мирно спала у себя в будке, не реагируя на запах Вальтера, а на тёмном шёлке небес мерцали крупные звезды.
Вальтер остановился у увитого сочным вьюнком забора.
– Здравствуй, Изольда.
Она вскинула глаза.
– Вальтер.
– Русские ушли?
– Два часа назад.
Он открыл калитку и шагнул на узкую дорожку. Изольда следила за его передвижениями. Вальтер подошёл к скамейке и опустился на землю у её ног.
– Ты нашёл свою семью?
Он качнул головой и осторожно взял её руку в свои ладони.
– У меня теперь никого нет… кроме тебя.