Федорыч протянул Померанцеву телефон:
– Валяй!
Гоша Бородин топил тоску в очередной банке пива. Перед Гошей выстроилось уже много пустых банок, но веселее ему от этого не становилось. Одуряющее солнце, пыльные лимузины, пустой день – тоска-а-а…
Неожиданно к его мастерской подъехала крутая тачка. «Реально крутая! – удивился Гоша. – А чего, интересно, надо?!» Из тачки вылез весьма уверенный в себе американец и подошел к Гоше:
– Мистер Бородин?
Он кивнул, мол, я-то Бородин, а вы чьих будете, и бросил на незнакомца оценивающий взгляд. Тот, по всему видно, был в полном порядке – отличный прикид, белозубая улыбка от дорогого дантиста и абсолютная уверенность в завтрашнем дне. «Неужто такому понадобилась моя рухлядь?» – усмехнулся Гоша.
Но оказалось, что Гошины лимузины господина не интересовали. Он, собственно, приехал по другому вопросу, так, на минутку поработать добрым волшебником – у богатых свои причуды! Американец, дружелюбно улыбаясь, вдруг сообщил Гоше нечто, что поделило Гошину жизнь ровно пополам: до этого известия и непосредственно после.
Новость о том, что в России, на далеком Урале, в городе Екатеринбурге, у него растет дочь от любимой женщины Маши Сазоновой и что его дочь болеет и ей сейчас нужна помощь, ознаменовала для Гоши начало новой эры. Гоша смотрел на американца и почему-то не мигал. Он словно впал в какой-то ступор. Американец даже растерялся: рад – не рад? И только увидев слезы на глазах этого странного русского, американец выдохнул: хорошо, значит, свою миссию он может считать выполненной.
– Мне надо лететь в Россию! – Гоша вдруг вышел из ступора и сильно заволновался. – Надо успеть на Новый год, тогда все будет хорошо, понимаешь?
Американец не очень понимал и смотрел на Гошу вопрошающе.
– Новый год, чудеса сбываются, понимаешь?! – в отчаянии крикнул Гоша.
И тут американец его понял – да, в Новый год чудеса сбываются, на то он и Новый год.
– А билеты? – схватился за голову Гоша. – Смогу ли купить? До Нового года один день!
Американец дружески похлопал его по плечу:
– Я помогу! Все будет хорошо, мистер Бородин. Поехали!
Устав в долгом пути, Сергей предложил своим спутникам ненадолго остановиться и выпить чаю в придорожном кафе. Федорыч отказался, решив лучше в это время поспать в машине, а Ольга пошла вместе с Сергеем.
Кафе было маленькое, скромное, но уютное. Сергей с Ольгой сели за столик у окна – отогреваться крепким чаем с лимоном. Вскоре приятная девушка-официантка принесла им суп и горячие пирожки. Сергей ел с аппетитом, какого давно не знал в лучших московских ресторанах. Ольга, посмеиваясь, сказала, что он может позволить себе все, что угодно, – она угощает его на свою тысячу! Вспомнив, что у него нет денег, Сергей смутился:
– Первый раз в жизни мой ужин в ресторане оплачивает женщина! До чего я дошел!
– Ешь давай, альфонс несчастный! – улыбнулась Смородина.
Глядя на улыбающуюся Ольгу – лицо с мороза раскраснелось, глаза горят, – Сергей вдруг подумал, что Смородина, конечно, своеобразная женщина, но что-то в ней есть такое… настоящее! Она не похожа на многих его знакомых барышень из московской тусовки, в ней нет истеричности, изломанной манерности, она искренняя, естественная, говорит что думает, она – такая, как есть. И это замечательно. А еще Сергей никак не мог отделаться от ощущения, что прежде он уже встречал Ольгу и с ней было связано что-то важное… На миг ему отчетливо вспомнилась картина из юности: жаркий летний день, он, скучая, смотрит в окно и вдруг видит, как двор пересекает девчонка в красном сарафане. Волосы у нее огненно-рыжие и такие взлохмаченные, словно она ими двор мела, а глаза синие-синие, будто небо. Забавная девчонка остановилась посреди двора и неизвестно чему рассмеялась так искренне и громко, что с ветки взлетела недовольная ворона. Сергей не удержался и тоже расхохотался. А рыжая незнакомка увидела его и показала язык. Когда ее красный сарафан скрылся за углом, Сергей подумал, что это самая красивая девчонка, какую он когда-либо видел…
Сергей подозрительно посмотрел на Ольгу:
– Слышь, Смородина, а ты в какой школе училась?
– В той же, что и ты! – усмехнулась Ольга.
Сергею захотелось пошутить и немного ее поддеть.
– Небось в детстве была в меня влюблена?!
– Что?! – зарычала Ольга и замахнулась на него пирожком. – Да я тебя терпеть не могла! Самовлюбленный идиот! Ты всегда таким был! Если хочешь знать – я тебя тогда просто ненавидела.
– А сейчас?
– А сейчас ты мне безразличен! – огрызнулась Ольга.
Померанцев покачал головой – эх, ничего-то ты, Смородина, не понимаешь в психологии! Какая самовлюбленность? В подростковом возрасте у него вообще были одни сплошные комплексы и дикая неуверенность в себе, которую он скрывал под разными масками.
– Ты же ничего обо мне не знаешь! – в сердцах бросил Сергей.
– А ты расскажи! – попросила Ольга. И в голосе ее не было никакой иронии, серьезно так попросила, как о чем-то важном.
Померанцев вздохнул – расскажи… Не так-то просто…
…Ему было тринадцать, когда мать ушла от отца; обычно отцы уходят от матерей, и это еще как-то можно понять, но в их случае именно мать подала на развод. Незадолго до этого она поехала отдохнуть на южный курорт, где у нее случился роман с каким-то бравым моряком. И прошлая жизнь полетела под откос. Вскоре мать переехала из Екатеринбурга на юг к своему моряку, оставив Сергея на попечение отца. Так они и жили вдвоем с батей. Мать первое время звонила Сергею, а потом пропала…
– Нет, я все понимаю – у нее любовь, новая жизнь, новая семья, но как же мы?! – И спустя много лет Сергей чувствовал горечь от этого предательства. – Она уехала, мы остались с батей вдвоем. Он тогда запил по-черному, а меня взяла к себе его сестра – тетя Тоня. Я жил у тетки несколько лет, потом окончил школу и уехал в Москву. Учился, работал, нестерпимо хотел доказать себе, миру, а главное – матери, что чего-то стою. Решил стать лучше всех, чтобы меня узнавали, любили. Думал, вот стану известным – приду к ней и посмотрю в глаза… Но потом повзрослел и как-то отлегло… Пережил в себе эти подростковые обиды и уже никуда не собирался идти и что-то доказывать. Возможно, мы бы с ней вообще никогда не встретились, если бы не Лиза…
Сергей рассказал, что несколько лет назад в социальной сети к нему «постучалась» девчушка, утверждавшая, что она – его сестра. По матери. Он удивился, но, конечно, ответил. Спросил, чего она хочет. А она хотела «дружить» – все же близкие родственники. Так он узнал о сестре Лизе, а от Лизы – новости о матери. Оказалось, что тот моряк давно куда-то «уплыл», оставив мать с двумя детьми. Живут они в маленьком городишке на юге, денег отчаянно не хватает.
– Ну, я подумал-подумал и решил, что надо съездить к ним… – Сергей замолчал, вдруг заметив, что глаза у Ольги голубые-голубые, как уральские озера, и какие-то бездонные – утонуть можно.
А Смородина вылупила на Сергея свои голубые озера и как будто даже перестала дышать. Ей почему-то было важно знать, как он поступил.
Ну, как он поступил… Как он мог поступить, выбор, что ли, был? Сергей приехал в этот городок, встретился с матерью, познакомился с Лизой и своим десятилетним братом. Потом купил им дом и открыл в банке счет на имя Лизы (она скоро школу окончит, нужны будут деньги на обучение!). А старые обиды… Какие обиды, столько лет прошло…
– Такая вот жизнь, Оля! – вздохнул Сергей и опустил голову.
Ольга поймала себя на мысли, что в этот миг ей захотелось погладить его по голове, как любимого Мишку.
…Они сидели за столиком. Темнело. За окнами шел снег. А они разговаривали, забыв про время, дорогу, спящего в машине Федорыча…
Тем временем Федорыч проснулся и пошел их искать. Войдя в кафе, он внимательно поглядел на увлеченных разговором и, что уж там, друг другом Сергея с Ольгой, улыбаясь, сказал:
– Ну что сидите, как засватанные? Пора ехать!
В этот морозный снежный вечер Катя Куликова ждала в гости подруг, Люсю Синицыну и Свету Михайлову, чтобы вместе с ними отметить наступающий Новый год. И хотя сегодня на календаре значилось только тридцатое декабря, Катя хлопотала так, словно Новый год был уже сегодня: поставила в зале большой стол, приготовила оливье, испекла торт «Наполеон», отправила в духовку индейку с яблоками – все, как положено для праздника. Собирая на стол и наводя красоту перед приходом подруг, Катя напевала песню, которую недавно сочинила.
…Два года назад Катя неожиданно стала писать стихи – сначала для школьных спектаклей, а потом уже для себя самой. Творчество было для нее отдушиной, радостью, смыслом. А в этом году для новогоднего концерта она впервые написала песню, сочтя, что ее новые стихи неплохо ложатся на музыку. Катя и музыку к песне сочинила сама – помогло музыкальное образование, которое она получила в юности. Сегодня дети исполнили эту песню во время новогоднего концерта в школе. Зрители песню приняли тепло, вместе с ребятами подхватывали припев, где рефреном звучали слова: «Ведь у русских в Новый год чудеса сбываются!» Кстати, эта песня так понравилась Люсе, что та еще месяц назад попросила у Кати разрешения отправить ее «куда-нибудь на телевидение». «Да отправляй куда хочешь! – улыбнулась Катя. – Зря только время потратишь!»
…Эта мелодия и сегодня с самого утра крутилась у Кати в голове. Мурлыкая себе под нос припев, Катя поставила на стол блюдо с мандаринами, но вдруг замерла, позабыв и про песню, и про фрукты, потому что во дворе раздался дикий грохот. От этого шума Катин пес Урал протяжно завыл, а дремавшую кошку Маруську как ветром сдуло с дивана. «Не иначе опять метеорит упал!» – испугалась Катя и выглянула в окно. Но это упал не метеорит, это упала, поскользнувшись на крыльце, Катина подруга Люся Синицына.
Через минуту дверь распахнулась, и в комнату влетела большая, пышная, яркая Люся. Она и так всегда была «громкая» (громко говорила, громко смеялась, умела свистеть, как Соловей-разбойник), но в этот вечер, судя по всему, эмоции у Люси просто зашкаливали.