Темпы возобновления производства монет в это время были впечатляющими. Во Фрайберге[362] количество монетных дворов с 1130 по 1197 год увеличилось с девяти до двадцати пяти, достигнув сорока к 1250 году[363]. В Англии монетные дворы Лондона и Кентерберри в период с 1247 по 1250 годы отчеканили около 70 миллионов новых серебряных пенни, а к 1279–1281 годам их производство достигло 120 миллионов[364]. Тем временем предприимчивые венецианцы начали чеканить серебряный дукат, известный в Англии как «гроат», а во Франции как «гро», однако продолжавшееся сохранение в обращении мусульманских и византийских золотых монет создавало сложности для евразийской торговле. В 1231 году император Фридрих II вновь начал чеканить в Европе золотую монету — сицилийские августали, которые своим дизайном и высоким рельефом повторяли монеты классической древности. За августалями последовал выпуск во Флоренции в 1252 году золотых флоринов, а позднее и ducato d’oro (золотого дуката) в Венеции. Изучение запутанных систем чеканки, пошлин и обычаев торговли, разнящихся от региона к региону, привело к появлению практических руководств по ведению торговли (pratiche della mercatura), самое известное из которых было написано флорентийским банкиром Франческо Пеголотти в начале XIV века. На страницах его работы поместился целый нумизматический справочник, хотя и ограниченный по объему потребностями странствующего торговца.
В высших сферах поэзии монеты продолжали служить удобной метафорой добра и зла. Данте в «Божественной комедии» сравнивает веру с деньгами (moneta), описывая то, как в нумизматических терминах его допрашивает святой Петр:
Добавила: «Неуличим в изъяне
Испытанной монеты вес и сплав;
Но есть ли у тебя она в кармане?»
И я: «Да, есть, блестяща и кругла.
И я не усомнюсь в ее чекане»[365].
Николай Орезмский
Европейское средневековье породило лишь один трактат, специально посвященный теории денег и монетной чеканки. Он вышел из-под пера схоластика, французского епископа Николая Орезмского (1320–1382)[366]. В «Трактате о происхождении, природе, справедливости и обращении денег» Николай Орезмский обратился к тому, каковы были причины изобретения монет, что повлияло на их состав и внешний вид, а также задался вопросом — кому же они в действительности принадлежат, народу или его правителям? Отвечая на последний вопрос, он встал на сторону народа, что надо признать смелым поступком, учитывая то, что «Трактат» писался для французского короля Карла V[367]. Орезмского можно назвать первым нумизматом-модернизатором по трем причинам: во-первых, он попытался всесторонне рассмотреть изучаемый предмет как часть истории, экономики и этики; во-вторых, он хотел, чтобы его исследования помогли сформулировать экономическую политику; и в-третьих, он четко сформулировал то, что впоследствии стало известно как закон Грешема (мы его обсудим дальше).
Несмотря на новаторство, Николай Орезмский придерживался аристотелевского описания бартера и появления денег. В то же время в «Трактате» он подробно объяснял то зло, что приносило манипулирование валютой с целью получения прибыли и утверждал, что обесценивание монет является ужасным грехом. Он возлагал вину за множество экономических бед, постигших Францию, именно на эту практику. Но самое главное, что он был первым, целиком и полностью описавшим то, что позже назовут законом Грешема: плохие монеты неизбежно вытесняют из обращения хорошие[368]. Другими словами, худшие монеты будут обращаться за счет полновесных денег, потому что люди будут копить лучшие деньги и тратить худшие. Этот принцип сейчас известен как закон Грешема, называющийся так в честь сэра Томаса Грешема (финансового советника королевы Елизаветы I[369]), хотя его положения были изложены Николаем Коперником еще в 1526 году, а еще раньше — Николаем Орезмским[370]. Но, возможно, самое раннее из всех упоминаний об этом явлении встречается еще в наблюдении афинского драматурга Аристофана, который в 405 году до н. э. пошутил, что люди тратят свои дурные бронзовые монеты вместо прекрасных золотых монет[371]. Впрочем, закон Грешема регулирует обращение только монет из драгоценных металлов, а не фидуциарных денег. Другими словами, дешевые деньги вытесняют дорогие только если на них можно купить одно и то же[372]. В США последний раз такая ситуация сложилась после принятия «Закона о чеканке» 1965 года, согласно которому хорошее серебро было заменено в монетах мельхиоровым сплавом[373].
Итак, к концу XIV века в Европе вновь сложилась денежная система, в которой обращались три металла: золото, серебро и медь (или бронза). Монеты, отчеканенные из золота, преимущественно служили нуждам знати и торговцев, а не народным массам, которые редко видели в повседневной жизни монеты высокого достоинства. Арендную плату, налоги и милостыню платили серебром, в то время как бедняки для своих скудных покупок использовали медные монеты. Обменные курсы не всегда были стабильными, но впервые почти за тысячу лет на территории, бывшей когда-то западной частью Римской империи, снова заработала триметаллическая экономика. Вот-вот должна была возродиться и потребность в бо́льшем количестве нумизматов.
5. Вторая волна
Я хочу шкаф, полный медалей,
монет и драгоценных камней.
Антикварианизм Ренессанса
В XIV веке нумизматика располагала своими яркими последователями во многих странах Евразии. Арабские писатели, такие как великий Ибн Халдун[375] (рис. 5.1), создали влиятельные исторические произведения, включающие рассказы о прошлых и современных им монетах[376], которые были основаны на более ранних нумизматических трактатах Мансура ибн Ба'ры аз-Захаби и других авторов[377]. В то же время возрождающаяся нумизматическая страсть распространилась из Италии на север и, охватывая все новые регионы европейского континента, сыграла важнейшую роль в том возрождении интереса к классическому миру, который мы называем Ренессансом. Эта эпоха, имевшая огромное историческое влияние на ход истории, видела свое предназначение в возвращении после долгого перерыва высокой культуры античности. Предшествующие ей века были названы «Средневековьем» и стали восприниматься как водораздел, отделяющий ностальгирующее настоящее Ренессанса от величия греческого и римского прошлого. Возрождение было второй волной, способствовавшей развитию антикварианизма, который повлек за собой сбор и изучение всевозможных древностей, таких как бронзовые и мраморные скульптуры, вазы, мозаики, надписи, камеи и монеты (которые в ту пору зачастую называли «медалями»)[378]. Последние приобрели особое значение, поскольку довольно скоро в них увидели зеркало, отражавшее события древней жизни. В своем поэтическом посвящении нумизматике Александр Поуп так писал о возрождавшемся интересе к монетам:
Монета, верная обремененью славой,
Чрез страны и века несла и вид свой и названье.
Но взгляд один скользнет по ней —
как ложь увидишь
Ее героев и богов, владык, красавиц, мудрецов.
В монете размышленья бледных антикваров
с острым взором,
Их взгляд — тщеславен.
Ну а твой — горит познаньем:
Притронувшись к монете возгласишь ты славу Рима,
Предстанут во плоти его герои, божества
И все его увядшие гирлянды вновь зазеленеют[379].
Рис. 5.1. Банкнота в десять динаров, Тунис, 2005 г. Изображение Ибн Халдуна (1332–1406). Источник: Georgios Kollidas/Shutterstock.com.
Лихорадка коллекционирования
Первым из таких зорких антиквариев был великий флорентийский гуманист Франческо Петрарка (1304–1374)[380]. Он собирал монеты — и в особенности римские — для собственно эстетического, а также интеллектуального удовольствия. В одном из своих писем он сообщает нам следующее:
Часто ко мне подходил виноградарь, держа в руке древнюю гемму или же золотую или серебряную монету, иногда поврежденную лемехом плуга. Он хотел знать, куплю ли я их и могу ли я сказать, чей портрет на них выбит[381].
В 1355 году Петрарка продемонстрировал свою страсть к монетам Карлу IV, императору Священной Римской империи[382]. И уже совсем скоро короли, принцы, папы и императоры соревновались в охоте за классическими сокровищами, чтобы наполнять ими свои Kunstkammern — «кабинеты редкостей»[383]. В этих частных музеях, украшавших особняки и дворцы, демонстрировались эклектичные коллекции антикварных предметов, служившие явным указанием на образованность и частые путешествия своих владельцев. Коллекции служили источником вдохновения и материалом для изучения художникам того времени, а предметы из коллекций служили им моделями.