Рис. 5.2. Серебряный риксдалер королевы Кристины, Стокгольм, 1641 г. Кристина / Воскресение Христово. ANS 1929.103.247. Воспроизводится с разрешения Американского нумизматического общества.
И если коллекцию древних мозаик или мраморных скульптур мог позволить себе даже не всякий дворянин, то монеты были более доступны и к тому же высоко ценились как миниатюрные шедевры. Множество монет могло быть напрямую связано с известными людьми, событиями, городами или со знаковыми памятниками, которыми восхищались богатые поклонники древнего прошлого[384]. Так, король Альфонсо V собрал коллекцию старинных монет, найденных подданными в его владениях[385]; эту коллекцию, помещенную в шкаф из слоновой кости, он брал с собой повсюду. Шведская королева Кристина (рис. 5.2) создала блестящий придворный церемониал вокруг своей кунсткамеры, в которой насчитывалось более 15 тысяч монет[386]. Когда в 1654 году эта эрудированная дама-антикварий отреклась от престола и уехала в Рим, она увезла монеты с собой[387].
Коллекционирование стало и путем к славе, так что некоторые нумизматы сами превращались в субъекты коллекционирования. Так, в конце XV века Ганс Мемлинг пишет «Портрет мужчины с римской монетой», который сейчас выставляется в Королевском музее изящных искусств в Антверпене, а Сандро Боттичелли на картине «Портрет мужчины с медалью Козимо Старшего» (1474 года), находящейся в галерее Уффици во Флоренции, изображает коллекционера, держащего в руках большую медаль, которая на самом деле представляет собой вставленный в картину позолоченный слепок (пастилью)[388]. В 1567 году Тициан завершает портрет итальянского антиквария Якопо Страда, позирующего с монетами в окружении других своих сокровищ; это полотно сейчас демонстрируется в Музее истории искусств в Вене[389]. В те же годы Антонис Мор увековечил образ знаменитого голландского нумизмата на картине «Портрет Хубрехта Гольциуса» (1574 года), которая сейчас находится в экспозиции Королевских музеев изящных искусств в Брюсселе. Столетие спустя Франсуа Лемер написал портрет директора парижского монетного двора Жана Варена, обучающего юного Людовика XIV нумизматике. Переходя от живописи к поэзии, надо упомянуть и произведение начала XVI века «О древних монетах» («De nummis antiquis») сэра Томаса Мора[390], в котором он превозносит коллекцию монет, принадлежащую его современнику Иерониму ван Бюслейдену[391]. Последние строки этой поэмы восхваляют шкатулку антиквария с римскими монетами как бо́льший памятник прошлому, чем даже пирамиды.
Коллекционирование монет окружало каждого знатока крошечными памятниками величия и составляло занятие, провозглашенное «самым невинным увлечением, которое никогда не обращало на себя внимания дурного человека»[392]. Вследствие этого накопление монет, облагораживающих их владельцев, приобрело поистине лихорадочный характер. Как писал в 1579 году один нумизмат, «нет такого давно обжитого места, области или страны, где нельзя было бы найти римские медали, служащие свидетелями величия Рима и мемориями Римской империи, простиравшейся на все области мира»[393]. Действительно, эти так называемые «мемории» (memorials, или «памятники») искали даже в самых неожиданных местах — например, в Америке, где якобы была найдена бронзовая монета Августа, отправленная для папской коллекции из Бразилии в Рим[394]. Сообщения о находке древних монет в Новом Свете продолжаются по сей день. Например, в 2015 году молодой металлоискатель обнаружил группу из 48 греческих и римских монет, закопанных вдоль Чесапикского залива[395], а римская монета, говорят, была обнаружена глубоко в погребальном кургане индейцев в Раунд-Роке, штат Техас. Археологи нашли римский денарий даже среди руин колониальной плантации в Виргинии. Были ли эти монеты привезены на запад предприимчивыми римлянами или же они были подброшены торговцами, а может, они были случайно потеряны уже в наше время? Инстинкт убегания настолько укоренился среди монет, что даже по прошествии тысячелетий они редко упускают возможность ускользнуть от нас.
Новые книги о старых монетах
Вскоре коллекционирование стало дополнять собой исследования и публикации. В 1514 году французский антикварий Гийом Бюдэ[396] кропотливо описал основные черты древнеримской денежной системы в своей работе «Об ассе и его частях» («De asse et partibus eius»), в которой, решив загадку бронзовой монеты, сбившей с толку переписчика Петрония[397], попутно внес значительный вклад в филологию и экономическую историю. Увлечение монетами и римской экономикой способствовало созданию таких работ, как трактат «О жаловании римского пехотинца» сэра Томаса Смита[398], который был опубликован около 1562 года[399]. Эта работа стала первым научным нумизматическим исследованием, основанным на тщательном изучении монет и текстов, которое было опубликовано в Англии. Смит собирал монеты, чистил их и взвешивал для доказательства своих расчетов. Так он, например, поступил и с золотым ауреусом Клавдия:
Он был найден при пахоте рядом с холмом, на котором стоит ветряная мельница, в моем родном городе Сафрон-Уолдене, в год Господень 1537. Его принесли мне совершенно черным, когда я учился в Кембридже <…> Я отослал его к ювелиру, чтобы убрать ржавчину или грязь, которые приросли к ней[400].
В 1517 году Андреа Фульвио опубликовал первую печатную книгу, содержащую иллюстрации древних монет[401]. В ней была целая серия портретов — в основном римлян, — которые сопровождались краткими биографическими очерками. Эти ранние гравюры на дереве часто были весьма стилизованные, а зачастую и вовсе сомнительные. Так, портрет Катона Младшего у Фульвио совершенно не мужской — на самом деле это изображение богини Свободы, которое помещалось на маленьких серебряных монетах, отчеканенных от имени Катона в бытность его римским магистратом. Книга довольно причудливо воссоздает облик различных персонажей, среди которых Аурелия, мать Юлия Цезаря, и Цезарион, его сын от Клеопатры. Однако Фульвио не проявил интереса ни к точной передаче монетных легенд, ни к изображению оборотных сторон монет. Это упущение позднее было исправлено Энеем Вико в исследовании, посвященном двенадцати цезарям[402]. Именно Вико окончательно убедил своих современников в том, что древние монеты действительно обращались как деньги, а не только как произведения искусства, тогда как некоторые из его современников, как, например, Себастьяно Эриццо[403], считали монеты слишком красивыми, чтобы их могли использовать массы и видели в них предметы, демонстрировавшиеся среди знати. Вико выпустил в 1555 году первый справочник по нумизматике как исследовательской дисциплине, важной для истории; однако его работа была посвящена в основном римским монетам[404]. Но всего лишь три года спустя Вольфганг Лациус, придворный историк Фердинанда I, издал первую книгу, посвященную исключительно греческой нумизматике[405].
Восхищение по поводу художественной и исторической ценности классической чеканки вдохновило на появление целой индустрии тщательно продуманных публикаций, в том числе сборника, содержащего почти триста портретных монет, который был опубликован в XVI веке Йоханнесом Хуттихом[406]. Хуттих вывел формат книг с портретами за пределы священной древности и включил в них, наряду с античными римлянами, изображения правителей Средневековья и Возрождения. История, как и природа, ненавидит пустоту, а искусство ненавидит пустой холст, так что вскоре портретное живописание далеко распространилось и в противоположном хронологическом направлении. Книгопечатник Гийом Руйе опубликовал в 1553 году книгу, в которую поместил монетные портреты всех известных личностей со времен сотворения мира, включая Адама, Еву, Ноя, Моисея, Агамемнона[407], Сократа, Аспасию[408], еврейских пророков и несколько сотен других персонажей[409]. Конечно, никто из них никогда не чеканил монет, и уж в особенности — первые изгнанники из Эдема.
Руйе придумал эти фантастические монеты, чтобы заполнить пробелы портретной живописи и истории. Он хотел расширить объем нумизматических альбомов, изобразив Далиду рядом с Самсоном, а Фалестриду, царицу амазонок, рядом с Александром Македонским. Но надо отметить, что выдумывая новые фигуры помимо тех, что были на древних монетах, он добавлял в альбом гораздо больше женщин, чем это было принято в такого рода книгах. Так повышалась привлекательность его работ, выпуски которых посвящались в том числе Маргарите Валуа[410]