[476]. Работы Коэна сохранили свою актуальность и до сих пор часто цитируются каталогизаторами и коллекционерами.
Растущий класс нумизматов-неаристократов привнес более деловой подход в сам предмет изучения. В ответ на происходившие изменения, такие люди, как Коэн, начали публиковать руководства по покупке, обсуждающие редкость и рыночную стоимость монет[477]. Из числа новых нумизматов был и Теодор-Эдм Мионне (1770–1842), который потерпел неудачу на военной службе, после чего прославился как артист водевиля, а затем взялся за нумизматику[478]. Обладая острым коммерческим чутьем, Мионне поднялся до самых вершин среди академических нумизматов и опубликовал многотомный корпус древнегреческих монет, насчитывающий более 52 тысяч экземпляров[479]. Первоначальный план Мионне включал в себя и описание римских монет, но, учитывая быстрый рост нумизматических знаний, для этого потребовалась бы еще одна жизнь. Тем временем Мионне продвигал новый и весьма прибыльный способ изучения древних монет. Он объединил традиционные каталоги с искусно оформленными наборами серных отливок, что предоставило достоверные копии редких монет менее состоятельным коллекционерам; некоторые из этих отливок до сих пор находятся в хорошем состоянии[480]. Серные или гипсовые слепки предоставили еще один способ обмена точными нумизматическими данными, позволив исследователям выйти за рамки капризов рисунков и описаний[481].
Открытие для публики доступа к тому, что долгое время ревниво охранялось правящим классом, происходило благодаря национализации бывших королевских и императорских коллекций. Дело в том, что королевские монетные коллекции считалась жизненно важными при обучении наследников и наследниц, поэтому они хранились в библиотеке государей и, надо сказать, что во многих местах такого рода связь не утрачена и по сей день. Например, в Королевской библиотеке Бельгии хранится более 83 тысяч монет, а Национальная библиотека Франции, что на улице Ришелье, имеет коллекцию из более чем 121 тысячи древнегреческих монет. Французское собрание представляет собой продолжение того, что некогда начиналось как Французская королевская коллекция книг и древностей. При Наполеоне она была преобразована в Императорскую коллекцию и, в конце концов, стала Национальной коллекцией, принадлежащей народу Франции, а не французским наследным принцам. Нумизматические коллекции многих колледжей и университетов тоже начинались как дополнения к их библиотекам, включая собрания Йеля и Принстона[482].
В эту «эпоху приобретений» (Age of Acquisition) монеты быстро обращались среди коллекционеров так что, начиная с XIX века, коллекционеры стали уделять больше внимания тому, где находились их монеты, иными словами — их сохранности[483]. Одной из дурных привычек некоторых антиквариев эпохи Возрождения стало клеймение монет с целью визуальной демонстрации своего права собственности. По счастью, эта практика прекратилась до того, как слишком много экземпляров монет были бы безнадежно испорчены. Другим, более современным способом, стало получение отдельными экземплярами собственной задокументированной родословной, называемой «провенанс»; этот же термин указывал, когда это было известно, на первоначальное место находки монеты[484]. Например, в 1892 году английский адвокат Хайман Монтегю опубликовал редкую золотую монету из своей коллекции, отчеканенную во II веке до н. э. бактрийским царем Евкратидом Великим[485]. Монтегю описал монету, изображенную на рис. 6.1, как редкий трофей: «Эту уникальную золотую монету афганский офицер носил как печатку, вделанную в золотое кольцо, от которого, как говорят, ее отрезал один джентльмен, купивший ее несколько лет назад»[486]. Этим джентльменом был британский майор Чарльз Стратт, коллекционировавший монеты во время своей службы на Востоке, который и купил золотой трофей у афганского офицера. В 1874 году Монтегю приобрел эту монету у Стратта через аукцион. В 1896 году эта монета была продана вместе с остальной частью коллекции Монтегю, попав, таким образом, в выдающийся кабинет Генри Осборна О’Хагана[487]. Десять лет спустя О’Хаган странным образом решил «отказаться от занятий» нумизматикой. Аукционный дом Сотбис выставил на продажу золотой статер Евкратида, который в результате перешел в руки британского коллекционера Чарльза Теодора Селтмана — человека, получившего почетные медали Королевского нумизматического общества, Королевского общества искусств и Американского нумизматического общества. В 1921 году президент последнего заплатил Селтману за эту монету около четырнадцати долларов. Великий Эдвард Ньюэлл, безусловно, мог себе это позволить, ведь он унаследовал семейное состояние компании «Бэйн Вэгон», разбогатевшей на поддержке массовой миграции поселенцев на американский Запад в XIX веке. Богатый, много путешествовавший и хорошо образованный, Ньюэлл собрал невероятную монетную коллекцию и написал столько книг и статей по нумизматике, что из них можно было бы составить небольшую библиотеку. Его деятельность окончательно перевела США в число стран-лидеров научных исследований античных монет, а Ньюэлл отдал все свои силы и ресурсы развитию любимого им Американского нумизматического общества. После его смерти в 1941 году 87 603 монеты из его собрания перешли учреждению, которым он руководил с 1916 года[488]. Одной из них была золотая монета Евкратида, которая и поныне находится в собрании общества.
Рис. 6.1. Золотой статер Евкратида Великого, Бактрия, II в. до н. э. Использовался как перстень с печаткой, эскиз Боба Лэпсли. Предоставлено Saudi Aramco World/SAWDIA.
Под этой монетой, хранящейся в лотке монетного шкафа, лежит аккуратно спрятанная небольшая бумажная этикетка, заполненная рукой Ньюэлла. На ней приведено описание монеты, ее вес в граммах, происхождение, а также в виде шифра отражена ее стоимость. Почти все музеи и крупные коллекционеры используют похожие этикетки для записи таких сведений о монетах, как инвентарный номер, вес, металл, указание стандартной каталожной ссылки, а также предыдущего владельца. Иногда этикетки могут накапливаться под монетой, как страницы в паспорте, сохраняя записи о ее путешествиях по всему миру. Нумизматы уделяют пристальное внимание этим кусочкам бумаги, потому что мы никогда не узнаем монету по-настоящему, пока не узнаем ее историю[489]. Зачастую происхождение повышает ценность монеты в глазах коллекционера, а также легализует право собственности на предметы старины, для которых можно предоставить документальное подтверждение присутствия на рынке до 1970 года[490] (см. об этом далее в девятой главе).
Модернизируя нумизматику
По мере того, как нумизматика становилась все менее и менее аристократической, такие энтузиасты, как Монтегю, О’Хаган и Ньюэлл организовывались в клубы, советы и научные общества. Монтегю и О’Хаган стали членами Британского нумизматического общества, а Ньюэлл был избран президентом Американского нумизматического общества и Нью-Йоркского нумизматического клуба. Возможно, их имена были не у всех на слуху, однако в создании нумизматических организаций принимали участие и настоящие знаменитости. Среди них выделялся актер Бадди Эбсен, который в 1987 году помог основать Монетный клуб Беверли-Хиллз. В 1960-х Эбсен сыграл знаменитую роль Джеда Клэмпета в ситкоме «Деревенщина в Беверли-Хиллз», по сюжету которого разбогатевший деревенский клан переезжает в Калифорнию. В одном из эпизодов Джед, глава этого клана, задается вопросом, почему торговый автомат не выдал ему конфет на 12 тысяч долларов когда он бросил в него редкий десятицентовик, стоящий 12 тысяч долларов[491]. Несомненно, актер Эбсен разбирался в нумизматике лучше своего невежественного телевизионного персонажа.
Некоторые из новых нумизматических организаций способствовали развитию научно-исследовательских работ и стали издавать превосходные академические периодические издания, среди которых «Revue numismatique» (издается в Париже с 1836 года), «Numismatic Chronicle» (публикуется в Лондоне с 1838 года), «Revue belge de numismatique et de sigillographie» (выпускается в Брюсселе с 1842 года), «American Journal of Numismatics» (печатается в Нью-Йорке с 1866 года) и «Zeitschrift für Numismatik» (издается в Берлине с 1874 года)[492]. Эти журналы формализовали и модернизировали нумизматику как научную дисциплину, помогая ученым выстраивать их исследования и анализировать хлынувший поток открытий. В нумизматике появилось множество субдисциплин, поскольку энтузиасты стали интересоваться монетами периферии античного мира — и не только Бактрией или Индией, но еще и Аравией, древнеэфиопским Аксумом (рис. 6.2), а также денежной историей других эпох и регионов мира. Согласно одному подсчету[493], к 1865 году количество обнаруженных разновидностей древних монет достигло ста тысяч. Но и это не стало пределом — французский археолог и профессор нумизматики Эрнест Бабелон[494] вскоре удвоил эту оценку