Уже на следующий день молодой слуга Бланделла по имени Томас Райс заметил несколько старых монет, лежащих в грязи возле свежей могилы. Он обратил на это внимание Бланделла, который обыскал это место и обнаружил около восьмидесяти средневековых монет. Позже, возможно, в его руки попало еще больше монет, поскольку внук Бланделла писал: «Когда он впервые растревожил землю … то нашел в ней несколько сотен старых англо-саксонских монет»[635]. В глубине души Уильям Бланделл был антикварием, поэтому он приложил большие усилия, чтобы записать и опубликовать открытие[636]. Он тщательно зарисовал монеты и написал длинное историческое эссе, основанное на его понимании сокровища. Бланделл даже заказал гравировку на медной пластине, иллюстрировавшую многие найденные монеты, о которых его внук позже написал: «они разлетелись за границы нашей страны»[637].
Достойные всяческой похвалы усилия Бланделла по продвижению нумизматических исследований с неизбежностью выдали тайну католического кладбища. Бланделл был наказан за то, что предоставил место для захоронения неверных, и в 1624 году отряд из тридцати человек во главе с шерифом Ланкашира разграбил его кладбище[638]. Это нападение могло быть мотивировано религиозной нетерпимостью, но свою роль могла сыграть и находка монет, ведь раскопки кладбища предоставили властям удобный предлог для поиска новых сокровищ. Несмотря на эти беспорядки, записи Бланделла и медная пластина все еще существуют и они до сих пор являются основой для продолжающихся исследований и анализа нумизматами и историками[639]. Клад из Харкирке и другие, подобные ему сокровища, укрепили предполагаемую связь между местами погребения и местами захоронения сокровищ, и, возможно, не без оснований на то — ведь если в таких местах намеренно прятали монеты, так это потому что некогда эти места представляли собой освященную землю.
Когда завтра никогда не наступит
Некоторые из кладов, оставляющих наиболее тягостное впечатление, были раскопаны в Помпеях и Геркулануме[640] — в первом было обнаружено почти 33 000 монет, а во втором число найденных монет достигает нескольких тысяч. Однако сравнение этих находок между собой весьма проблематично из-за совершенно различной истории раскопок в каждом из этих мест и того факта, что Помпеи пережили более медленную смерть, что сопровождалось большим числом погибших, достигшим около 1200 человек[641].
Жители Помпей любили свои деньги, да так, что один из них, Публий Ведий Сирик, выложил у входа в свой дом мозаику, провозглашавшую всем проходившим «SALVE LVCRV[M]» («Приветствую тебя, прибыль!») (рис. 7.7). Большинство раскопанных в Помпеях монет происходят из случайных потерь, оказавшихся в строительных отвалах во время весьма активной городской жизни — это своего рода монетные беглецы из денежного обращения, спрятавшиеся при падении на землю[642]. Но есть и несколько кладов, найденных вместе с погибшими, которые слишком замешкались с эвакуацией из погибающего города. Например, в Доме золотого браслета археологи обнаружили молодую семью из четырех человек, которая искала укрытие в нише на первом этаже. Мать этого семейства носила золотой браслет, в честь которого и было названо все здание.
Рис. 7.7. Мозаика с текстом SALVE LVCRV[M] («Приветствую тебя, прибыль») у входа в Дом Публия Ведия Сирика, Помпеи. Источник: Andrea Izzotti/shutterstock.com.
Очевидно, она была богатой женщиной, поскольку вокруг нее была найдена значительная сумма — 40 золотых ауреусов и 172 серебряных денариев. Но супруги и их дети слишком медлили, пока все не было окончательно потеряно — очертания их тел сохранили следы смертельных страданий, настигших семейство в этой затемненной нише (рис. 7.8). Другие жители погибали вне своих домов, настигнутые во время бегства по ночным улицам или вдоль городских стен. Одна жертва, вероятно, задохнулась в падающем вулканическом пепле, имея при себя тринадцать монет и некоторые украшения; другой споткнулся и умер, имея при себе большой клад из монет, украшений, серебряной тарелки, двух ключей и небольшого куска веревки[643]. Недавно под массивным упавшим камнем были обнаружены останки одного помпейца, сжимавшего в руке кожаную сумку с двадцатью бронзовыми и серебряными монетами. Данные об инфекционном заражении его ноги могут объяснить неспособность этого горожанина вовремя эвакуироваться из Помпей.
Рис. 7.8. Гипсовые отливки семьи из четырех человек, погибшей в Доме золотого Браслета, Помпеи. Источник: Silkia M. Solis/shutterstock.com.
Схожие картины бедствия мы наблюдаем в Геркулануме. Здесь молодежь и старики, здоровые и больные, сгрудившись в полночь вдоль местного пляжа, с тревогой ожидали свою судьбу. По-видимому, эти люди в полной темноте помогли друг другу дойти до берега, так как в узких проходах и на крутых лестницах, спускающихся на берег, к укрывшим их эллингам[644], нет растоптанных толпой тел (рис. 7.9)[645].
Рис. 7.8. Геркуланум с изображением ряда эллингов (внизу), стоявших на береговой линии во время извержения. Источник: Onairda/Shutterstock.com.
Несмотря на то, что сотни геркуланцев опасно припозднились, похоже, они вполне организованно добрались до береговой линии. Однако здесь они все погибли после первого же пирокластического выброса, который представлял собой волну из горячих газов, фрагментов лавы и пепла, выброшенных в результате провала под собственной тяжестью 25-километрового языка лавы. Внезапный взрыв и последовавшая за ним волна, температура которой достигала 700 °C, сожгла все живое на пляже и в лодках[646]. Недавние исследования обугленных скелетных остатков продемонстрировали весь ужас гибели этих людей: некоторые ученые считают, что их мягкие ткани и телесные жидкости мгновенно испарились, а мозг вскипел и разорвал черепа[647].
Это мгновение стало концом всей жизни в городе — всех, кто не эвакуировался и всех, кто уже умер в течение двенадцати часов, прошедших с момента начала извержения, кремировало на месте[648]. Среди погибших на береговой линии было около трехсот человек, некоторые из которых еще не родились, а также две лошади и несколько собак. Мы не знаем, почему эти взрослые жители города столь долго медлили. Может, кто-то из них посмеивался над своими запаниковавшими соседями, которые бежали еще при первом намеке на опасность? Или, может, они были одними из последних среди тех, кто понял, что разворачивается сценарий «завтра не наступит»? Или они потратили слишком много времени на приведение в порядок своих дел, в том числе на укладку своих ценностей? Возможно, некоторые из них были рабами, которым приказали остаться, чтобы защитить имущество богатого хозяина? Их мысли нам недоступны, в отличие от их вещей.
У некоторых из жертв с собой были деньги — таинственные спутники их повседневной жизни, которые, разделив со своими хозяевам последние моменты их жизни, пережили их. Для людей привязанность к монетам до самого конца означала жизнь в тени смерти, мерцающую надежду на то, что их монеты еще понадобятся им завтра для покупки еды или оплаты крова. Деньги представляли собой будущее — хоть какое-то, но будущее, — однако за ними никто не пришел. Мы стали очевидцами событий, произошедших с обычными людьми в необычную ночь. Прямо на берегу, лежащим лицом вниз, был обнаружен крупный, хорошо вооруженный мужчина, несущий мешок, полный столярных инструментов, а также деньги — пятнадцать серебряных денариев и три золотых ауреуса[649]. Неизвестно, был ли он солдатом или матросом, призванным для поддержания порядка на берегу и захватившим свой заработок? Или он был бережливым строителем — возможно, корабельным плотником, защищавшим свои сбережения кулаком и мечом? Может, он был предприимчивым мародером или же хулиганом, вымогающим деньги за защиту у напуганных отстающих? Его монеты не скажут нам, кем он был или почему он умер относительно богатым. В эллингах за его спиной другие скелеты смешались со своими лампами, монетами, столовым серебром, инструментами и драгоценностями. Здесь же, в Эллинге 11 был обнаружен клад сплавленных вместе бронзовых и серебряных монет, все еще сохраняющий форму плетеной корзины, в которой они находились, когда взрыв докатился до этого места[650]. Но почему кто-то вообще использовал для переноса денег корзину? Не сложно ли ее было нести в темноте и сколько денег выпало из нее по пути? Что вообще в ей лежало — чьи-то сбережения или дневная выручка городского магазина? А что мы можем сказать насчет тех геркуланцев, которые ждали спасения не имея ни единой монеты? Как они собирались дальше жить, если каким-то образом пережили бы эту ночь?
Впрочем, они ее не пережили. Эти люди — как бедные, так и богатые, решили задержаться в городе и погибли, выехав из него слишком поздно. Их бедственное положение можно увидеть в строках античной поэмы об извержении сицилийского вулкана Этны:
Воистину так: в каждом живом человеке
Алчности силы стремятся спасти все богатства.
Вот — человек изнывает под бременем злата,