за тридевять земель.
– Ага. – Он открыл картонную коробку у своих ног и вытащил глянцевую брошюру, на обложке которой было изображено девять сортов попкорна. Он протянул её мне, стараясь держать свои руки подальше от моих. – Инструкции внутри.
Я схватила брошюру и вышла, пока заходил Чарли, не сводя глаз с ярких картинок. Это был лучший способ сдержать слезы. Я не знала, почему Коннелли было так противно ко мне прикасаться, но вот оно. Лучше уж думать о попкорне. Спорю, что конфетти было очень вкусное, такое ярко-красное, фиолетовое и синее с фруктовыми ароматами. Я все ещё изучала картинки, пока шла к инструментам, но мне пришлось отложить брошюру, чтобы разобрать кларнет. На моём чехле красовалась клейкая лента с надписью от руки, но не то чтобы кому-то в самом деле сдался мой старый кларнет.
Как только мой кларнет был убран, я посмотрела в сторону оркестровой комнаты, моё горло сжалось. Никто не шёл, значит, горизонт чист. Я могла бы заглянуть в чужие вещи. Я занималась этим с тех пор, как себя помню: рылась в рюкзаках, сумочках и чехлах моих одноклассников. Находила там всякие помады, конфеты, которые я нюхала, записки. Я никогда ничего не брала. Мне просто нравилось держать всё это в руках. Я не гордилась таким поведением, поэтому старалась особо об этом не думать.
Мой пульс приятно стучал, когда я опустилась на колени, чтобы вытащить чехол для кларнета Хизер. Я точно знала, что она там хранила свой новый блеск для губ от «Эйвон». Он был такой же формы, как шоколадное печенье. Пару недель назад она открутила крышку и показала своим друзьям два разных вкуса – карамельный и шоколадный – внутри. А потом она засунула блеск в отделение своего чехла, где хранила лишний язычок. Я абсолютно точно не собиралась им пользоваться. Я просто хотела его подержать.
– И почему же такая хорошая девочка копается в чужих вещах?
Я виновато развернулась, запихивая шоколадное печенье в карман, чтобы оно не попадалось на глаза. Я удивилась, увидев в дверях Краба. На нём были широкие джинсы, ремень со слишком большой пряжкой и старая рубашка с воротником 70-х годов.
– Ты же не играешь в оркестре.
Это было глупо с моей стороны, но страх отдавался стуком в моей груди, настолько громким, что я не могла обдумать свои действия. Моё решение раскрыть нападение на Краба внезапно показалось мне таким далеким и нелепым.
Краб дёрнулся и оглянулся через плечо. Там сзади кто-то стоял? Когда он обернулся, лицо его потемнело. Он был коротковат для своего возраста, но зато с крепкими мускулами. Он мог бы разорвать тебя, как Тасманский дьявол, если бы захотел, мы все это знали. Но я его не боялась, по крайней мере до этого. Краб бил только мальчиков.
Вот только этот человек совсем не был похож на Краба, с которым я выросла.
Я вспомнила рассказ Иви о том, что он провел ночь в больнице и что на него надели подгузники. У меня пересохло во рту. Я была ребёнком, когда подумала, что это будет какая-то тайна в стиле Нэнси Дрю.
– Ты здесь одна? – Он подошёл ко мне на шаг ближе.
Теперь я чувствовала его запах, его одежда пахла жареной едой. В его глазах была какая-то дикость, которую я никогда раньше не видела, – нечто среднее между ужасом и опасностью.
Я не могла пробежать мимо него. Загнанная в угол, я выпрямилась в полный рост, надеясь, что он не видит, как дрожат мои колени.
– Еще один шаг, и я тебе врежу.
Это что, сериал «Династия»? Я всё ещё не могла понять, что происходит. Это же начальная и средняя школа Лилидейла, и вот я стою в полностью освещённом классе. Мистер Коннелли был всего лишь через комнату. Я даже слышала, как рваные ноты Чарли Клосса режут воздух. Но внезапно в моём животе появился пакет со льдом, а голова закружилась. Я боялась, сильно и по-настоящему, и я знала Краба всю свою жизнь.
Только не этого Краба.
Он ухмыльнулся и засунул большие пальцы в петли на поясе. Его широкие брюки были из плотной джинсовой ткани, а клёпки и молния – из уродливой меди.
– Я могу сделать тебе больно, – прошептал он, – но не стану, если ты сделаешь то, что я скажу.
Его слова звучали странно, как эхо или какой-то новый язык, который он воспроизводил просто по памяти, не понимая смысл. Мой мозг успокаивающе цеплялся за знакомые вещи, вроде выключателя света, которым я щёлкала сотни раз, или радужной папки под моим чехлом для кларнета. Но ничего из этого не помогло. С Крабом что-то было не так.
– Я знаю, что на тебя кто-то напал, – сказала я.
Тогда он замер и тени на его лице переменились, словно все его цвета стали ярче.
– Ни хрена ты не знаешь.
– Кто это сделал? – спросила я. Это просто вырвалось. Моя челюсть как будто сжалась, и из-за этого я не могла свободно вдохнуть.
Краб открыл рот, будто собирался что-то сказать, а потом резко его закрыл. Это движение походило на работу машины, а в его глазах зажегся безумный огонь. Кто-то напал на Краба, и теперь он сделает то же самое со мной.
Чарли продолжал скрипеть на своём пикколо за миллион миль отсюда, а я поняла, что не могу даже закричать, потому что тогда буду чувствовать себя глупо, потому что делаю из мухи слона. Должно быть, он увидел смирение в моих глазах, потому что тогда подскочил ближе. Я отступила назад, споткнувшись об угловой ящик, который не был до конца задвинут. Моё падение привело к тому, что стопка тарелок с грохотом свалилась на пол.
В главной оркестровой открылась дверь. Навстречу нам неслись чьи-то шаги. В дверях появился мистер Коннелли с широко раскрытыми глазами. Я чуть не заплакала от облегчения, увидев его.
– Господи, Кассандра, ты в порядке?
Я кивнула, вскочив на ноги, чтобы собрать все тарелки. Моё правое запястье ныло там, где я на него упала, а шрам на шее пульсировал в такт сердцу. Я ненавидела то, насколько мне вдруг стало стыдно.
– Хорошо, рад слышать. – Лицо мистера Коннелли напряглось, когда он перевёл взгляд на Краба. – Мистер Крэбли, могу только предположить, что вы решили согласиться на работу во дворе, которую я вам предложил?
Плечи Краба опустились, а его пальцы выскользнули из петель. Мистер Коннелли всё разом в нём выключил, как будто из воздушного шарика выпустили весь воздух.
– Да не, – протянул Краб, пробираясь мимо мистера Коннелли.
Мистер Коннелли посмотрел на его спину, а затем обернулся ко мне.
– Ты уверена, что в порядке, Кассандра?
Я пыталась сморгнуть слёзы. Я не хотела, чтобы Коннелли увидел, как я плачу, потому что это было глупо, всё это было так глупо. Я даже не знала, что вообще произошло.
– Ага, я просто убирала свой кларнет. А у Чарли уже закончился урок?
– Мы тогда можем закончить пораньше. – Он как-то странно на меня посмотрел. – Мне проводить тебя до следующего урока?
– Нет, спасибо.
Коннелли отошёл, чтобы я могла пройти мимо него. Мои ноги всё ещё тряслись, но я схватила свою брошюру с попкорном и папку, едва передвигая слабые ноги по направлению к выходу.
Я пыталась смахнуть с себя жуткую панику от того, что Краб так резко превратился в животное. Никто этого не видел.
Я дошла до своего четвёртого урока по праву, когда меня к директору вызвала нервная секретарша.
Глава 12
По дороге к миссис Яновски у меня чесались пальцы на руках и ногах. Меня никогда раньше не вызывали к директору. Неужели она узнала, что я шпионила за ней и миссис Пуглизи в туалете? Моё сердце ухнуло в пятки. Может, всё было ещё хуже. Может, Коннелли рассказал им, что сегодня утром Краб вёл себя странно в оркестровой. Может, они пригласили меня в качестве свидетеля, чтобы я на него настучала? Эта теория показалась ещё правдивее, когда я заметила, как Краб вываливается из кабинета миссис Яновски в конце коридора. Я содрогнулась от этого зрелища. Он даже не посмотрел в мою сторону.
Секретарша провела меня прямо в кабинет директора, где та разговаривала по телефону.
– Она только что зашла, – сказала миссис Яновски в телефон.
Мои уши загорелись. С кем она обо мне говорила по телефону?
Она положила трубку и указала на стул напротив своего стола. Я рухнула на него, как мне показалось, но тогда моё тело уже всё заледенело, поэтому я почти ничего не почувствовала.
– Ты знаешь, почему ты здесь, Кассандра?
Моё полное имя из её уст звучало не так хорошо, как из уст мистера Коннелли.
– Нет, мэм.
Он сжала губы.
– Пожалуйста, выверни свои карманы.
Я падала, прям-таки сваливалась в себя, выглядывая через дырочки, которые были моими глазами. Шоколадное печенье Хизер было всё ещё в моём переднем правом кармане, куда я его засунула, когда Краб меня испугал. Я посмотрела вниз на его очертания на моих джинсах, а потом снова подняла взгляд на миссис Яновски. Она выглядела такой разочарованной. Я вытащила холодный пластик и передала его ей.
– Это твоё?
Я потрясала головой, волосы упали мне на глаза. Конечно же, нет.
– Кому это принадлежит?
– Хизер, – прошептала я.
– Коул?
– Да, мэм. – Стыд был просто удушающим. Слёзы уже накатывали, но я загоняла их обратно.
Миссис Яновски на мгновение опустила голову на руки. На короткий миг я подумала, что она меня отпустит.
– Я позвонила сержанту Бауэру, – сказала она.
Я вздохнула так громко, что она вздрогнула.
– Он не заберёт тебя в тюрьму, – сказала она, неправильно расценив мой шок. – Он лишь поговорит с тобой о том, что произойдёт, если ты снова это сделаешь. Должна сказать, я очень удивлена, что ты что-то украла, Кассандра. Ты одна из моих лучших учениц. У тебя что-то не так дома?
Мой ответ вырвался, как пушечное ядро.
– Нет.
У миссис Яновски сверкнули глаза. На секунду я подумала, что всё испортила. «Люди не поймут, насколько мы творческие, – всегда говорил папа. – Если вы расскажите им, как мы живём, то они нас разделят, а вас заставят жить с незнакомцами. Это ваш выбор, если вы этого хотите, я точно этого не хочу»