– А кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
Это был дурацкий вопрос, и он это знал, но мы оба хотели сменить тему.
– Пилотом, – ответил он.
– Прямо как мой парень! – ахнула я.
Он прищурился и положил мамины противозачаточные таблетки обратно в ящик стола.
– А кто твой парень?
– Формально мы не встречаемся. Пока что. – Я последовала за Фрэнком обратно в гостиную. Джулия и Мари всё ещё спали, Джулия громко храпела. – Знаешь, иногда ты просто чувствуешь что-то до того, как оно на самом деле произошло.
Фрэнк на это не купился. Ему всё ещё было обидно, что он ошибся насчёт таблеток.
– Не-а. И нельзя говорить, что у тебя есть парень, если у тебя его нет.
На потолке заиграл свет фар. Его родители приехали домой. Я не хотела заканчивать этот вечер вот так. Я хотела спросить, придёт ли он ко мне. Я уже целую вечность не устраивала пижамных вечеринок, но нельзя же приглашать мальчиков на ночь.
– Не хочешь покататься со мной на велике?
– Когда?
– На этой неделе. Можно расследовать похищения тех мальчиков. Мы станем героями, если раскроем эту тайну. – Мне показалось, что это правильное решение. Он может быть моим напарником, и тогда я не буду так бояться.
Его плечи дёрнулись.
– Посмотрим.
– Жаль дураков, которые не ездят со мной на велике. – Я ткнула его под мышку. Он оттолкнул меня, но улыбнулся.
– Только мне нужно сбегать в туалет, – сказала я. – Можешь укутать девочек поплотнее, чтобы выглядело так, будто мы действительно хорошо о них заботились?
Фрэнк склонился над своими сёстрами, а я метнулась обратно в спальню его родителей. У меня не было какого-то точного плана, лишь туманное видение о том, как мы с Габриэлем целуемся, и ещё одно – как миссис Смит раздает противозачаточные таблетки, читая лекции, которые никто не слушал. Салли не заметит, если одной не будет хватать, а мне она понадобится, если мы с Габриэлем решим заняться любовью. Я рывком открыла ящик, коробочку и высыпала на ладонь крошечную белую таблетку, прежде чем закрыть контейнер и запихнуть его обратно в ящик. Я не обращала внимания на неприятное ощущение, будто ворую у миссис Гомес. Лучше быть воровкой, чем беременной, и я знала, что она бы с этим согласилась.
Когда я вышла, Фрэнк сидел на диване с книгой в руках.
– Можешь подождать моего отца на улице, – сказал он, указывая большим пальцем на входную дверь. – Он не любит садиться и выходить из машины чаще, чем нужно.
Я схватила свою куртку.
– Пока. – Моё сердце всё ещё бешено колотилось.
– Пока.
Глава 21
26 мая, 1983
Дорогая Джин:
Спасибо за Нелли Блай «Хочешь – верь, хочешь – нет»! Ты, наверное, помнишь, что мой день рождения только в июне – наконец-то я стану подростком!
Я не знаю, слышала ли ты, что в Лилидейле напали на мальчика, а может, и на двоих. Люди тут правда так психуют, ты не поверишь! Я выясню, правда ли это о втором мальчике, и напишу об этом в следующем письме.
Школа официально закончилась, и 7 класс был не так уж плох. Я вторая по успеваемости в своём классе. Я хотела позаниматься и сдать экстерном в следующем году. Надену шляпу из фольги, приклею электроды и буду бегать в летнюю грозу. Шучу! Но у меня и правда есть отличные планы на лето, и я расскажу о них, когда ты приедешь. Начну, наконец, брить ноги (я знаю!!!), как только смогу убедить маму.
Сегодня вечером я нянчилась со своим новым лучшим другом. Его зовут Фрэнк, и он живет дальше по нашей улице. Я знаю – мальчик-друг! Может, у меня скоро будет настоящий парень. Какой-нибудь красавчик!
Торонто выглядит красиво на тех фотках, которые ты прислала (и спасибо за открытки:*). Я посмотрела на карту, и оказалось, что ты не так уж и далеко от Миннесоты. Может, ты сможешь заехать? Папа в последнее время суперстранный, и они с мамой устраивают одну из своих вечеринок в субботу.
Может, мне удастся улизнуть. Позови на помощь, если я пропаду (ха-ха!). Опять шучу. Но я знаю, что ты всегда спасёшь меня, если я попрошу.
Целую,
Кэсси
Глава 22
Утреннее небо над ровной линией горизонта было еще грязно-коричневого цвета, когда мы с папой и Сефи вышли на улицу работать. Маме пришлось ответить на звонок из школы. Папа сказал, что, когда она закончит, мы начнем разделывать мясо, но это было уже больше получаса назад.
Воздух холодил тело. Во всяком случае, грудь и руки, поэтому я и надела куртку с капюшоном и застегнула ее до самого подбородка. Мои ноги были голыми. Я не стала расчесывать волосы: все равно запутаются. Я была слишком сонной, даже не умылась нормально, но прохладный летний воздух с привкусом весны бодрил и будил меня против моей воли.
– Ты можешь нести и больше, – Сефи ворчала с самого начала работы.
Она бросила в тачку охапку замшелых палок. Папа работал впереди нас, снимая колючую проволоку, натянутую им, чтобы никто к нам не пролез. А мы должны были убирать то, что осталось от ограды. Мы с Сефи так и не обсудили предстоящую вечеринку. Нам было слишком страшно. Чем старше мы становились, тем труднее было переносить эти сборища.
Я бросила свою связку палок, которая была очевидно меньше, соскребая с нее вылезавших червей.
– Ты вся такая злючка с тех пор, как мне разрешили понянчить, а тебе нет.
– Вот и нет.
– Вот и да. И я знаю, что ты соврала о том, что уснула до моего возвращения из-за этой раны на колене. – У нас было правило, что мы всегда дожидаемся друг друга. Я не спала миллион раз, потому что чаще всего нянчила именно она. Прошлой ночью был всего лишь второй раз, когда ей пришлось бы сделать для меня то же самое.
Сефи отвернулась, чтобы я не могла видеть её лица.
– Вовсе я не соврала. Папа сказал, что для исцеления нашего тела требуется дополнительная энергия. Дырка в колене меня измотала, и я вырубилась. Но кстати, это хорошо, что я так выспалась. Сегодня утром нога почти не болит.
– Да, но тебе повезло, что папа спал, когда я вернулась домой.
Или мне хотелось в это верить. Меня передернуло. Я так быстро добежала от входной двери до своей комнаты, что мои ноги лишь дважды коснулись пола. Темнота дома создавала слишком много места для укрытий.
– Когда начинается летняя школа?
– В понедельник, – надулась она.
– И сколько она длится?
– Две недели.
– Чёрт, Сефи, это не так уж и плохо! И занятия так очень лёгкие.
Она замедлила шаг, чтобы я её догнала.
– Мама с папой сказали, что мне ничего нельзя, пока не получу проходной балл. Я даже не могу приглашать сюда никого.
Я почувствовала, что сейчас не самое подходящее время напоминать ей, что она никогда никого сюда не приглашала. Я тоже, с тех пор как меня кинула Линн. Пришлось бы слишком много объяснять, чтобы привести кого-то ещё. Но, может быть, с Фрэнком все будет иначе.
– Но нам же можно вместе тусоваться. У меня скоро будет кошачья клиника!
Каждое лето, с тех пор как мне исполнилось семь лет, я держала кошачью клинику. Когда я была меньше, я учила их прыгать с высоких мест. Когда я стала старше и поняла, что их этому учить не надо, я переключилась на более медицинские занятия, например, чистила их грязные глаза, мягко открывая их покрытые коркой веки тряпочкой, смоченной в теплой воде, вытирая гной и промывая чаем из очанки, который покупала мама.
Сефи издала звук отвращения, но её плечи были расслаблены. Я завоевала её расположение.
– Но только пока я под арестом. И я не хочу трогать их жуткие глаза. Но я их вычешу и помогу тебе высушить пучки кошачьей мяты.
Я захлопала в ладоши.
– Эй, – сказала Сефи, нагружая мои руки. У нас было ещё две кучи палок, которые нужно было перенести к другим дровам для костра. Солнце наконец взошло и мягко целовало нас, обещая согреть мои кости. – Ты мне так и не рассказала. Как там было в новой семье?
И вот так просто её отстранённость растаяла, и мы снова стали сёстрами.
– Хорошо! – Я всё рассказала о том вечере, кроме противозачаточных таблеток, которые спрятала в шкатулке для драгоценностей рядом с четырьмя молочными зубами и сверкающими сережками-гвоздиками, которые я нашла на полу в кинотеатре, и надеялась, что это бриллианты.
– Подожди, – перебила меня Сефи, постукивая себя по подбородку. – Фрэнк сказал, что там, где он раньше жил, мальчиков тоже похищали?
– Да, и что? – спросила я.
Сефи дала мне подзатыльник.
– А потом они переезжают сюда, и нападения начинаются тут? Слишком большое совпадение.
Я потёрла то место, которое она стукнула.
– Мистер Гомес – хороший человек.
Сефи закатила глаза так сильно, что только белки и было видно.
– Так все говорят, дурочка. «Я и понятия не имел, что он серийный убийца! Он казался таким милым!» Тебе лучше приглядывать за ним.
Она была права, и мне это совсем не нравилось.
– Мне нужно в туалет, – сказала я.
– Лучше поторопись.
Папа был впереди, всё ещё снимал шипы. Я его не видела, но зато слышала. Я надеялась, что мама всё ещё разговаривала по телефону и была полностью погружена в разговор. Я рванула мимо папиной студии к дому.
Мне не хотелось писать.
Я собиралась довести до конца свой план и обыскать папины вещи, и этот план я наметила на день разделки мяса. Сефи ошибалась, если считала, что это мистер Гомес забирает детей. Человек женатый на такой женщине, как миссис Гомес, никогда бы так не поступил. А вот мой отец и сержант Бауэр? Это уже совсем другая история.
Хмурая мама встретила меня на выходе из дома.
– Что-то случилось? – спросила я её.
Она потёрла виски.
– Нет. Уже пора разделывать мясо.
– Встретимся у курятника, – сказала я. – Я только быстро пописаю.
Дом был в моём полном распоряжении, но ненадолго. Я бросила обувь у входной двери, чтобы не оставлять грязных следов, и помчалась к спальне мамы и папы. У их водяной кровати не было никаких ящиков снизу, только большой резервуар для воды, поэтому я начала с папиной тумбочки. Там лежали грязные журналы, какие-то недокуренные косяки и наброски, в которые мне не хотелось всматриваться. Я нашла то же самое в папином комоде, да ещё одежду.