Папа поставил свою выпивку и начал хлопать в ладоши с глуповатой улыбкой на лице.
– Потанцуйте для меня, мои принцессы!
Мы так и сделали, вертясь и прихорашиваясь, как маленькие девочки, пока не пришло время готовить ужин, и тогда мы выскользнули из наших красивых платьев, чтобы их не испачкать, и переоделись в обычную одежду.
К тому времени, как начались «Придурки из Хаззарда», мы уже наелись и вымыли посуду. Я надеялась, что папа продержится до «Мэтта Хьюстона» ради Сефи. Я никогда не видела, чтобы ей кто-нибудь нравился так сильно, как Ли Хорсли.
А у меня вот не было времени мечтать об актёрах. Поэтому мне нравился «Ремингтон Стил». Всё держалось на Лоре Холт. Она была очень крутой. Не тратила время на всякие романтические отношения.
А ещё мама всегда была дома по вторникам, когда начинался «Ремингтон Стил».
По тому, как Сефи переводила взгляд с экрана, где повторяли «Даллас», на папу, сидящего в кресле, я поняла, что она оценивает его настроение, прямо как я. Когда папа выпивал слишком много, наступало время ложиться спать, каким бы замечательным ни был сериал.
Во время очередной рекламы он вскочил со стула, чтобы помассировать Сефи ноги. Она попыталась отдернуть ногу.
– Эй, мы, наверное, скоро купим тебе те брекеты, которые ты хотела, – сказал папа.
Сефи засияла, как факел, и позволила ему схватить её ногу.
– Правда?
Я нахмурилась. Нет, неправда. У него ещё не началась фаза «щедрости». Но мама с Сефи всегда на это покупались.
– Ещё какая, – сказал он, потянувшись за моей ногой. Я поджала под себя обе ноги, и он обратил всё своё внимание на Сефи. – Надо только, чтобы мама продала ту старую швейную машинку, да?
Он заговорщически улыбнулся, но Сефи ему на это ничего не ответила. Она знала, что мамина швейная машинка – это бабушкин подарок.
– Кто хочет пить? – спросил папа после того, как хорошенько помассировал обе ноги Сефи. Он медленно встал.
– Я бы выпила воды, – ответила Сефи.
– Кэсси?
– Нет, мне не надо. – Я хотела пить, но уже понимала, что сегодня спать придётся уйти пораньше, и мне не хотелось через пару часов идти в туалет. – Но спасибо.
Он покачивался перед нами, не торопясь уходить.
– Я когда-нибудь вам говорил, что вы прекрасны и что я люблю вас?
Сефи ещё теснее прижалась ко мне.
– Да.
Он прищурился, как будто пробовался на роль Заботливого Папаши.
– Такие красивые, что мальчики скоро будут звать вас на свидания. Или, может быть, уже зовут.
Моя рука взлетела к шраму на моей шее. Он сильно давил, практически удушая.
Папа наклонился ближе, но покачнулся и был вынужден выпрямиться.
– Мы должны как-нибудь поговорить о том, что эти парни захотят с вами сделать. Что-то из этого будет приятно. Очень приятно. – Он улыбнулся и медленно кивнул, глядя в основном на Сефи. – Но что-то – нет. Мама говорила с вами об этом?
Теперь Сефи полностью в меня втиснулась.
– Какая гадость, пап, – сказала я, чувствуя, как в голове у меня все горит. Мама уже должна была вернуться. Где же она?
– Надо было думать об этом до того, как вы стали кривляться передо мной в этих платьях. Но да, думаю, это правда гадость, – сказал он, посмеиваясь. Он попытался слегка щелкнуть каблуком, как лепрекон, и это даже почти получилось.
– Гадость-гадость для человека, которому это будет в радость, – пропел он заплетающимся языком и зашаркал на кухню.
Реклама почти закончилась. Заиграло превью предстоящей серии «Мэтта Хьюстона», юмор и экшн смешались под главную нервную песню со звуками горна. Но это ещё не всё! Приглашёнными звёздами будут Сонни Боно и Жа Жа Габор.
– Обалдеть! – простонала Софи.
– Это не имеет значения, – прошипела я, наклоняясь вперёд, чтобы заглянуть в кухню. – Нам надо идти спать. Сейчас же. И ты это знаешь.
Сефи угрюмо кивнула. Её лицо надулось от печали. Все в мире видели эту серию, кроме нас, и теперь мы пропустим повтор. Она показала на сегодняшнюю «Лилидейл Газетт», лежащую рядом с папиным креслом.
– Я слышала, в эти выходные будут неплохие гаражные распродажи. Может, мы сможем уговорить маму с папой сходить?
– Думаешь, папа уже прочитал эту газету?
– Он сегодня уже читать не будет, – сказала она, кинув ещё один несчастный взгляд на телевизор.
– Наверное, ты права. – Я схватила газету и пошла за Сефи в ванную.
– Мы идём спать! – крикнула я куда-то в сторону папы, надеясь, что он не пойдёт за нами. Мы заперли дверь, и Сефи сходила в туалет, пока я чистила зубы, а потом мы поменялись. Телевизор всё ещё ревел, когда мы вышли из ванной. Мы обменялись беспокойными взглядами, а потом побежали наверх. Я проверила с Сефи её комнату, а потом мы пошли к моей.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответила она.
Я уже забралась в шкаф и приготовилась ко сну, но потом вспомнила, что ещё не читала «Хочешь – верь, хочешь – нет» Нелли Блай. Я подумала, что раз уж вылезаю, можно пробежаться и по гаражным распродажам. Я вынырнула из шкафа, схватила свой фонарик и открыла газету.
Заголовок прямо-таки закричал:
Напали на очередного мальчика из Лилидейла.
Глава 24
В статье говорилось, что ни одного из мальчиков нельзя называть по имени, потому что они несовершеннолетние, но я знала, что первым был Краб, и автор вставил фотографию обветшалого дома второго мальчика. Любой, кто ездил со мной в автобусе, мог бы сказать, что именно там жил Тедди Милчмен. Тедди был маленький, тихий, с мягкими чёрными волосами, похожими на щенячий мех, и учился всего лишь в четвёртом классе.
Он жил во Впадине, как и Краб.
Может, полиция заметила, что оба ребёнка, на которых напали, были из одного района? Я перечитала статью, но не нашла ничего указывающего на эту связь. Я уставилась на свои двери, отчаянно желая выскочить из них, как Дорожный бегун из того мультика[14]. Мне хотелось сбежать вниз и убедить папу позвонить в полицию, чтобы он им сообщил, что этих мальчиков связывает Впадина. Может, если полиция узнает, то они будут наблюдать за этим районом. Они смогут спасти ещё одного мальчика от нападения и такой ужасной боли, и никому не придётся носить подгузники и чувствовать себя беспомощным в собственном теле.
Из меня вышел весь воздух, когда я услышала.
Папа стриг ногти.
Я сморгнула слёзы. Я чувствовала себя так, будто сдерживаю дыхание дольше, чем можно, мне было так больно. Я вытерла лицо и тихонько спряталась обратно в шкаф, выдернув оттуда дневник и карандаш. Я буду быстро писать, и писать хорошо, так хорошо, что папа не сможет подняться по лестнице
Я закончила писать.
И стала ждать.
Глава 25
Папа дошёл до четвёртой ступеньки, прежде чем повернуть обратно. И хотя я услышала, как он наконец ушёл в свою комнату, а вскоре после этого вернулась мама, я так и не смогла заснуть, пока солнце не показалось из-за горизонта. Сефи обнаружила меня в шкафу и разбудила без всяких комментариев. Когда я ей рассказала, что моя история помешала папе добраться до лестничной площадки и что она должна поблагодарить меня, она посмотрела на меня, как на сумасшедшую.
Пофиг. На улице было светло. Это означало, что я могу сказать папе, что Тедди Милчмен и Краб оба живут во Впадине, чтобы полиция могла поймать того, кто напал на этих мальчиков.
Папа был похож на бомжа, когда я увидела его на кухне. Он выглядел так, будто спал едва ли не меньше меня. Я показала ему скомканную газету, которую держала в руках, как будто могла заставить его увидеть их дома и чудовище, охотящееся за этими мальчиками из Впадины.
– Пап, ты видел эту статью?
Он потёр своё шершавое лицо и налил себе чашку чёрного кофе.
– Оба этих мальчика живут во Впадине, пап. Оба мальчика, которых похитили. Ты сказал, что напали на ещё одного и что он тоже из Впадины. Об этом надо сообщить в полицию. Они практически соседи, Краб и Тедди.
– Полиция знает, – сказал папа. Его голос звучал ужасно, как будто кто-то пытался завести ржавый двигатель.
Я отложила газету и положила руки на бёдра.
– Ты уверен?
Он повернулся ко мне, его взгляд был расфокусированным.
– Если они уже этого не знают, то они слишком тупые и не послушают.
На глаза навернулись горячие слезы, и мысль о том, что я сейчас расплачусь, ужасно меня разозлила. Папа смеялся над девочками, которые плакали. И не важно, кто это был – я, Сефи или мама. Он прямо обожал над этим издеваться. Поэтому я проглотила слезы.
– Обещай мне, что ты скажешь полиции, что эти мальчики практически соседи. Что они оба ездят на моем автобусе.
Что-то в моём голосе заставило папу послушать.
– Ладно.
– Пообещай.
Он перекрестился.
– Клянусь.
У меня не было другого выбора, кроме как поверить. А потом заняться делами по дому. И подумать о том, как я должна сказать Фрэнку, что мне нравится красться, прятаться в тёмных местах и вынюхивать информацию, и что это будет весьма кстати, когда мы станем детективами, прямо как Ремингтон Стил и Лора Холт. Я смотрела на кукурузное поле через дорогу, на копья кукурузы не выше моих лодыжек, и думала об индонезийском древесном человеке, который не знал, где кончается его кожа и начинаются бородавки, и о том, как мне хотелось, чтобы здесь была Джин.
К тому времени, когда начали приезжать первые гости, мы с Сефи уже расставили все столики и украсили их бумажными тарелками, пластиковыми приборами и спичечными коробками. Папа принес бутылки с домашним клубничным вином. Однажды я его попробовала. На вкус оно было как фруктовая блевотина. Впрочем, большинство женщин любили это вино и хвалили папу за то, какое оно вкусное. Мужчины же хотели пива или коктейлей, и тут на сцену выходили мы с Сефи.
Когда нас впервые попросили встать за бар, мы обе очень гордились. Это было не очень-то сложно. Два пальца виски, остальное – газировка или вода. Нас довольно часто хвалили, но по мере того как проходил день, похвала всё больше перерастала в назойливое внимание. Было очень мило со стороны Сефи, предложить сегодня встать за бар и принять удар на себя.